Избранное

Она взглянула полными любви глазами на его раскрасневшееся от радости лицо и еще теснее прижалась к нему.

— Я влюбилась в тебя, когда брат праздновал день рождения… И сколько же я перетерпела из-за тебя! Наконец ты появился, произнес эти слова, так не уходи же вновь!

Он целовал ее лоб, ее щеки, потом их губы опять соединились в поцелуе.

— Мы оба долго страдали, давай же не будем разлучаться. Не покидай меня, мой Дасинь, ты не должен уходить. Я готова делить с тобой твою работу, вместе переносить горести и радости! — Цзиншу ликовала с детской непосредственностью.

Но произнесенное ею слово «работа» сразу же лишило его радости, он вспомнил все, о чем позабыл. Он весь похолодел, словно ему на голову вылили ковш ледяной воды. В памяти возникли смерть Чжан Вэйцюня, его собственный сон, принятое им решение. Работа? В чем состояла теперь его работа? Убить и быть убитым. Больше ему ничего не оставалось. И что, она сможет, она должна взять на себя часть такой работы? Конечно же, нет! А сам он — человек, уже стоящий на краю гибели, может ли он еще кого-то любить? Опять же нет! Недавняя веселость рассеялась как дым, как летучие облака, осталась лишь горечь воспоминаний. Ему больше уже не изведать человеческого счастья. Самое же печальное состоит в том, что счастье само далось ему в руки, а он добровольно отказался от него. Ему теперь оставался один путь: откровенно, правдиво рассказать ей обо всем, проститься с ней, попросить у нее прощения, надеясь на взаимопонимание. Но рассказать ей о подлинной цели его прихода — все равно что вонзить в грудь острый кинжал. Он может убить командующего гарнизоном, но нанести смертельный удар любимому существу он не в состоянии. Это слишком безжалостно! Он заколебался, в душе опять началась жестокая борьба.

Умная девушка словно разгадала его мысли и заговорила страстно и искренне:

— Дасинь, почему ты вдруг опять загрустил? В чем дело, ответь мне! Неужели ты не хочешь…

— Да не в этом дело… Цзиншу, моя Цзиншу, я иду на смерть!

— Ты? На смерть? — Изумленная, Ли Цзиншу не хотела верить своим ушам.

— Да, я иду на смерть. Я собираюсь убить одного человека… Сейчас я здесь, чтобы попрощаться с тобой. — Дасиню стоило огромных усилий выговорить эту фразу; весь дрожа, он отвернулся, чтобы не смотреть ей в глаза — он понимал, что своими словами, как мечом, убивает возлюбленную.

Так оно и было: острие пронзило ей сердце, проникло в глубь души. Она вдруг побледнела, схватилась рукой за грудь, в глазах потух огонь…

Она знала, что он не может лгать, что он действительно готовится идти на смерть. Она догадалась также, кого замышляет убить Дасинь. Но какое отношение это может иметь к ней? Убийство всегда убийство… Она знала, что, если он принял решение, отговорить его не удастся. Столько дней она ждала, чтобы он пришел рассказать о своем чувстве и принять ее любовь, и вот дождалась. Он действительно появился, но каков результат? В первый раз услышанные слова любви оказались одновременно словами прощания. Сейчас он уйдет, уйдет навсегда. Как это страшно! В этот миг он был для нее не просто возлюбленным, он как бы стал частью ее существа, ее души. Как же можно допустить, чтобы часть души оставила ее? Нет, она во что бы то ни стало должна переубедить его!

Внезапно ее сердце сжалось, по бледным щекам полились, как из родника, слезы. В чарующих глазах появилось выражение скорбной мольбы. Она словно хотела показать всю силу своей любви, чтобы в последний момент постараться разжалобить его, уговорить остаться.

Ду Дасиню казалось, что его сердце разрезают на куски, но ему было больно не за себя, а за эту девушку. Особую боль он ощущал от сознания того, что это он заставляет ее страдать. Ее рыдания как иглы вонзались ему в душу. Он метался в поисках выхода: остаться, но как же с памятью Чжан Вэйцюня? Уйти — но как же с девушкой, которая так горько плачет?

Ли Цзиншу по его глазам догадалась о происходящей в нем душевной борьбе. Она перестала плакать и бросилась в последнюю атаку.

— Дасинь, почему ты стремишься к гибели? Почему обязательно надо убивать, быть убитым? Разве мало уже совершенных убийств, разве мало уже пролито крови? Зачем же еще убивать, проливать кровь?.. Неужели ты веришь в необходимость этого?.. Довольно, пора остановиться!.. Сейчас мы должны призывать людей любить друг друга — как отец сына, как старший брат младшего, как близкие и родные. Вот какой работе обязаны мы отдать все наши силы, все наше время. Пропаганда любви должна стать нашим главным делом! А ты опять зовешь убивать… Нет, все люди в равной мере являются жертвами породившего их общества, и никто не имеет права распоряжаться чужой жизнью. Каждый из нас — плоть от плоти своих родителей, у каждого есть братья или сестры… Если мы сопоставим меру той любви, которую мы можем распространить, с мерой крови, проливаемой во имя ненависти, сколь огромной окажется разница! Так зачем же увеличивать ее, отвергая любовь и вслед за другими помышляя о вражде и кровавой мести?.. Дасинь, нельзя продолжать исповедовать мрачный принцип «око за око, зуб за зуб». Разве нам мало уже содеянного?.. Неужели мы станем не исправлять чужие ошибки, а повторять их и совершать новые преступления? Мы должны жалеть тех, кто совершил ошибки, должны возвышать их силой своей любви, помочь им смыть следы преступлений. Мы должны прощать их и наставлять их с тем, чтобы они покаялись и обновились… Вот в чем состоит наша великая работа! Только так можно создать общество, основанное на любви; только так можно осуществить на нашей земле свободу и равенство, достичь изобилия; только так можно изгнать из нашей жизни зло, и тогда солнце счастья зальет лучами весь мир!.. Не надо придавать значения тому, что люди в чем-то провинились перед нами, жестоко с нами обошлись. Надо направить на них нашу великую любовь, и люди, утратившие душу, вновь обретут ее и склонятся перед мощью любви. Вот какой работой должны мы все заняться!.. Если же полагаться только на насилие, то сначала ты убьешь кого-то, потом другие убьют тебя — и в итоге история человечества станет историей одних убийств!.. Не будем сейчас говорить об убийствах, будем говорить лишь о любви. Если бы убийствами можно было достичь возвышенных идеалов, добиться счастья, то почему же люди до сих пор грызутся и истребляют друг друга, оставаясь каждый в своей клетке? Хватит, довольно убийств! Займемся лучше нашей великой работой. Я понимаю, что мы можем достичь лишь немногого, но надо же кому-нибудь начать… Дасинь, не покидай меня!

Грудь ее вздымалась от волнения, слова лились бурным потоком. Она верила в истинность своих слов и в то, что она сможет переубедить любимого.

Он не пытался спорить с ней, у него просто не было убедительных доводов. Да ему и не хотелось омрачать бесполезной дискуссией их последнюю встречу. Он изо всех сил сдерживал себя, старался успокоить биение сердца, согнать с лица все знаки печали и даже принять веселый вид.

И ему это удалось. Ли Цзиншу поверила, что смогла убедить его, и радостно прошептала:

— Так ты не уходишь!

Ду Дасинь пригладил ее растрепавшиеся волосы и сказал с почти грустной улыбкой:

— Цзиншу, не надо об этом. Все, что ты говорила, — прекрасно, но я не властен переменить свое решение. Могу ли я убежать от своей судьбы, когда у меня перед глазами стоит погибший из-за меня Чжан Вэйцюнь? Как бы я хотел, чтобы мы могли вместе прожить всю жизнь! Ты знаешь, как я тебя люблю, но именно поэтому я должен смело пойти навстречу судьбе и показать себя достойным твоей чистой любви. Подумай сама: разве заслуживал бы твоей любви человек, который видел страшную смерть Чжан Вэйцюня, страдания его вдовы и осиротевшего сына и тем не менее продолжал бы влачить свои жалкие дни возле тебя? Дни и ночи меня угнетала и терзала бы мысль, что я предал товарища. Откуда взял бы я силы говорить с тобой о любви и счастье, о свете солнца, о воздухе свободы, о мире изобилия, о красотах весны, о радостях жизни?.. Что с тобой, моя Цзиншу? Не надо страшиться, давай поговорим о чем-нибудь веселом… Что с тобой?