Лики любви

Тебе, мой милый читатель, могло показаться странным название, которое я выбрал для этой небольшой как всегда, но содержательной главы. Я, в свою очередь, постараюсь не только как можно полнее истолковать название, но и изложить тут важные воззрения, которые, к сожалению, разделяют не так много людей, с которыми мне приходилось общаться. Надеюсь, ты являешься одним из них. А если не являешься, т.е. не разделяешь мою точку зрения в данный момент, то согласишься с ней после прочтения и некоторого осмысления. Прошу тебя заранее простить мне мою некоторую назойливость и настойчивость в том, что касается моих взглядов, и моего желания убедить тебя в их истинности – я отнюдь не думаю, что твое мнение может быть настолько шатким, что мне понадобится лишь несколько страниц текста, чтобы заставить тебя его изменить. Я веду себя так лишь по той простой причине, что вещи, обсуждаемые в этой главе, представляются мне очень важными и имеющими гораздо больший масштаб, чем-то может показаться на первый, и как-то обычно бывает поверхностный, взгляд.

Вернемся на секунду к нашей героине, ибо я уже начинаю чувствовать не только легкую печаль от недолгой, но уже заметной разлуки с ней, но и гложущее меня чувство вины из-за того, что я осмелился оставить ту, ради которой в свое время и затеял эту книгу. Обратим свои внимательные, но легкие, непринужденные и, главное, непредвзятые взгляды на нашу героиню. Она сидит на поле благоухающих цветов, нежась в лучах солнца, которые красиво играют в ее распущенных, струящихся по плечам светло-русых волосах, своим светом насыщая их, придавая янтарный святящийся оттенок. И если бы я не боялся твоей реакции, мой дорогой читатель, на столь расхожее и затасканное клише, я бы сказал, что ее волосы так сияют в свете лучей, что при взгляде на нее может показаться, что ее откинутую назад голову, венчает нимб – точно лик святых. Да, я сказал это, прибегнув к клише не как к спасительному кругу, как если бы я утонул в океане слов в попытках вынести из его глубин единственно мне нужное, но как к первому, что пришло мне в голову при виде сияющего золотистого цвета шелковых Евиных волос. Клише никому не нравятся, ибо они лишают человека возможности самовыражения, стирают его индивидуальность, превращая такое интересное занятие как беседу в почти механический обмен звуками, которые имеют устоявшийся смысл. Однако отказ от применения клише в речи, будь они даже необходимы, даже если они будут единственным, что придет в голову – является уже стереотипом.

Сейчас я говорю это и думаю, что тебе, мой милый читатель, может показаться странным тот способ, которым от обсуждения Евиных волос, их перелива и блеска в теплых лучах янтарного солнца, я перешел к клише, а потом, и того пуще, – к стереотипам. И тут я должен напомнить тебе, с чего началась наша беседа. Помнится, я начал описывать Евину внешность и почти сразу же сделал оговорку о том, что мне очень хотелось бы избежать стереотипов в моем повествовании, ибо и так они окружают нас повсеместно. Мы, если так можно выразиться, оккупированы их стойкой армией. Это и так чересчур для того, чтобы прибегать к ним в рассказе, в котором я пытаюсь затронуть важные для меня темы. Однако при всем моем желании я не исключаю (более того, я признаю!) что наверняка избежать этих коварных стяжателей мышления мне не удалось. И тут, возможно, показавшись еще более непоследовательным, я совершу еще один на первый взгляд непредсказуемый, но вполне обоснованный переход от стереотипов к конформизму, ибо вижу в этих двух понятиях почти диалектическое родство. И здесь будет уместным задать вопрос – почему конформизм как явление, как стиль жизни, как модель поведения является столь популярным? И сам же задав этот тройной по сути вопрос, я постараюсь на него ответить – дело в том, что конформизм, как теплый мягкий плед, в которой можно завернуться: он удобен, он защищает от холода (перейдя в область метафизики, перефразируем и скажем «от поисков, от ненужных вопросов и сложно находимых ответов»). Конформизм – это внешняя, доступная глазу вершина айсберга, которую многие стараются выдать за гармонию, ибо есть все же у этих столь антагонистичных понятий объединяющее их общее качество – это спокойствие. И действительно, гармония просто исключает собой все волнения, ведь человек, сумевший достичь этого волшебного состояния, уже преодолел сложный путь из рассуждений, вопросов и ответов, поиску которых он уделил много сил и с честью выдержал это испытание, в то время как спокойствие конформизма – это лишь видимость, лишь мягкий плед, в котором можно ненадолго укрыться и переждать ненастье в его уютных объятиях, однако не скрыть ему вопросы своим ворсистым телом, а за ненастьем непременно последует солнечный день, озаряющий все вокруг янтарным светом, играющим в волосах сидящих на поле людей, таких как Ева, создающим видимость нимбов над их головами. Конформизм – это убежище, способ маскировки, легкодоступный, но не решающий основных проблем. За его легкостью кроется пустота.

Ева сидит на поле, окутанная упоительными запахами пряных трав, солнце заплетает свои лучи в ее шелковистые волосы, и после того, как ею был пройден путь к гармонии, с поиском ответов на казалось бы неразрешимые вопросы, и самое главное – с поиском самоопределения, теперь она может позволить себе ранее недопустимую роскошь сидеть на поле и думать о цветах, думать о всех тех замечательных растениях, которые отдали частицу себя, и все эти части смешались в неповторимый благоуханный аромат свежести, жизни и весны.

Для достижения гармонии необходима сила для преодоления препятствий, которые неизменно возникают на пути, ибо если бы путь к гармонии был прост, она бы потеряла величие своего очарования. В то время как конформизм соседствует с малодушием – это отказ от всех тех размышлений, которые могут взволновать человека, но при этом заставить задуматься. К гармонии у каждого существует своя дорога, к ней невозможно прийти чужим путем, в то время как конформизм – это общая дорога для всех тех, кто не потрудился найти свой путь.