Ночной дозор

Вив вернула журнал в стойку и отошла от киоска. Певун исчез. Часы показывали без двух минут половину одиннадцатого. Вив пересекла билетный зал, направляясь не к платформам, а к выходу. Вглядываясь в улицу, она встала у колонны и плотнее запахнула пальто – от долгого стояния было зябко.

Чуть погодя к бровке подкатила машина, проехав чуть вперед – подальше от яркого станционного света. Пригнувшись к рулю, водитель беспокойно рыскал взглядом по тротуару. При виде его красивого и чуть растерянного лица возникло чувство, какое перед тем вызвал Дункан: смесь любви и раздражения. Однако вместе с ним вновь и еще острее вспыхнуло пьянящее возбуждение. Вив глянула по сторонам и почти бегом направилась к машине. Перегнувшись через сиденье, Реджи открыл ей дверцу; Вив села рядом, он коснулся ее лица и поцеловал.

Кей шла по Лавендер-Хилл. Она ходила весь день и весь вечер. Сделала огромный круг: от Уондсвортского моста до Кенсингтона, дальше в Чизуик, потом через реку в Мортлейк и Патни, а теперь обратно к дому мистера Леонарда – осталось две-три улицы. Чуть раньше она поравнялась и заговорила со светловолосой девушкой. Не особо привлекательной.

– Диву даюсь, как вам удается так быстро идти на высоких каблуках, – сказала Кей.

– Привычка, – беспечно ответила девушка. – Ничего такого. И вы бы сумели.

Она смотрела перед собой, не поворачиваясь к Кей. Спешит на свидание, сказала девушка.

– Говорят, хорошее упражнение для ног, – не отставала Кей. – Вроде верховой езды. Улучшает форму.

– Точно не скажу.

– Ваш дружок, наверное, сказал бы.

– Надо будет спросить.

– Странно, что еще не сказал.

Девушка рассмеялась:

– Что-то все вас удивляет, а?

– Просто, глядя на вас, иначе не подумаешь.

– Да ну?

На секунду девушка встретилась с Кей взглядом; нахмурилась, не понимая, совсем не понимая...

– Вон мой дружок! – Она помахала девушке на другой стороне улицы. Свернула к бордюру, глянула по сторонам и перебежала через мостовую. Светлые подошвы туфель на высоких каблуках мелькали, точно лапы скачущего кролика.

Девушка не сказала ни «до свиданья», ни «пока», вообще ничего; не оглянулась. Она уже забыла про Кей. Подхватила приятельницу под руку; они свернули за угол и скрылись.

2

– Где ж твоя милашка? – спросил Лен, сидевший по другую сторону верстака. Он имел в виду миссис Александер, хозяйку свечной фабрики в Шепердз-Буш. – Припаздывает нынче. Что, поцапались?

Дункан улыбнулся и покачал головой, словно говоря: кончай дурить.

Лен не унимался. Подтолкнул соседку и сказал:

– Дункан и миссис Александер полаялись. Застукала его, когда он строил глазки другой девушке.

– Он у нас известный сердцеед, – добродушно откликнулась женщина.

Не отрываясь от работы, Дункан опять покачал головой.

Было утро субботы. За верстаком двенадцать работников делали ночники: фитиль с металлическим держателем продевали сквозь восковой валик, который помещали в негорючий корпус и затем отправляли упаковщикам. В центре верстака двигалась ременная лента – увозила готовые ночники к ожидавшей тележке. Ролики ленты стучали и периодически скрипели, не очень громко, но в сочетании с шипеньем и лязгом свечных машин, стоявших в другой половине цеха, создавали неуютный шум, когда, обращаясь к соседу, приходилось слегка повышать голос. Дункан предпочитал изъясняться улыбкой и жестами. Бывало часами он не произносил ни слова.

А вот Лен молчать не мог. Не добившись толку от Дункана, он собрал с верстака обрезки воска, скатал их в шарик, размял и через минуту вылепил женскую фигурку. Работал сноровисто, при этом сосредоточенно хмурился, морщил лоб и оттопыривал нижнюю губу. Фигурка разгладилась и округлилась. Лен снабдил ее непомерными грудями и бедрами, а также волнистой шевелюрой. Сначала показал Дункану: миссис Александер! Затем передумал и окликнул девушку в конце верстака:

– Уинни, глянь! Это ты!

В его руках фигурка двинулась по верстаку, вихляя бедрами.

Уинни взвизгнула. Лицо девушки было изуродовано; расплющенный нос и вдавленный рот заставляли ее гундосить.

– Эва, чего сотворил! – сказала она подругам.

Девушки засмеялись.

Лен добавил воску на груди и заднице. Фигурка жеманничала.

– О бэби! О бэби! – произнес Лен дурашливым бабьим голосом. – Вот как ты гуляешь с мистером Чампионом! – Он говорил о фабричном мастере, кротком человеке, которого девицы весьма терроризировали. – Так ты ходишь! Уж я-то знаю. А вот чего делает мистер Чампион! – Лен уложил фигурку на сгиб руки и страстно расцеловал, затем пальцем пощекотал ей в развилке ног.

Уинни опять взвизгнула. Лен смеялся и тыкал палец фигурке между ног; наконец пожилая работница резко его одернула. Смех перешел в хихиканье. Лен подмигнул Дункану и тихо, чтобы женщина не слышала, сказал:

– Просто ей хочется, чтоб это была она. – Он смял фигурку в комок и бросил в тележку с отходами.

Лен вечно похвалялся своими подвигами с девушками. Ни о чем другом не говорил.

– Если б захотел, я б впендюрил этой Уинни Мейсон, – не раз заявлял он. – Интересно, каково ее поцеловать? Наверное, все равно что чмокнуть собачью жопу.

Он уверял, что вечерами водит девушек в Холланд-парк и трахает. Подробно все описывал, невероятно гримасничая и подмигивая. С Дунканом Лен держался как старший, хотя ему было всего шестнадцать. На его цыганистом конопатом лице ярко выделялись пухлые розовые губы. В улыбке они открывали очень ровные белые зубы, контрастировавшие со смуглой крапчатой физиономией.

Сейчас, закинув руки за голову, он раскачивался на задних ножках табурета. Взгляд его лениво обегая цех в поиске какого-нибудь развлечения. Вскоре он оживился и, пригнувшись к верстаку, шепотом крикнул работницам:

– Эй, миссис А. пришла! С ней два мужика!

Не прерывая работы, женщины оглянулись. Они радовались любому передыху в занудливом деле. На прошлой неделе в цех залетел голубь, и около часа работницы с визгом за ним гонялись, выжимая из события максимум удовольствия. Сейчас две даже привстали, чтобы лучше разглядеть мужчин, которых привела миссис Александер.

Они так пялились на гостей, что Дункан не стерпел. Он тоже обернулся. Двух мужчин, высокого светловолосого и другого, пониже и темнее, миссис Александер сопроводила к самой большой свечной машине. Светловолосый стоял спиной к Дункану. Он кивал, изредка делая пометки в блокноте. У второго была фотокамера; работа машины его не интересовала, он выискивал интересный ракурс для съемки устройства и механика. Сделал снимок, потом еще один. Камера вспыхивала, точно взрывы бомб.

– Изучение затрат времени на трудовые движения, – авторитетно заявил Лен. – Готов спорить, они... Атас, сюда идут!

Придвинувшись к верстаку, он схватил и начал соединять восковой валик с куском фитиля, напустив на себя вид невероятного усердия и занятости. Девушки смолкли, работая с прежним проворством. Увидев, что подошел только фотограф, который обогнал миссис Александер и второго мужчину, они осмелели и одна за другой подняли головы. Фотограф закурил; камера болталась на его плече.

– А че, нас снимать не будете? – спросила Уинни.

Фотограф ее оглядел. Затем посмотрел на ее соседок: у одной обожженные лицо и руки в блестящих рубцах, другая почти слепая.

– Ладно, – сказал он.

Фотограф подождал, пока девушки сгруппируются и наденут улыбки, затем поднял камеру и приник к видоискателю. Он лишь делал вид, что снимает. Чуть прижимал кнопку и щелкал языком.

– Лампочка не вспыхивает! – загомонили девушки.

– Нормально вспыхивает, – сказал фотограф. – Она специальная, невидимая. Типа рентгена. Снимает сквозь одежду.

Льстивая брехня дурнушкам, навязавшимся на съемку, была столь явной, что Дункан слегка опешил. Но Уинни и все остальные взвизгнули от смеха. Смеялась даже пожилая женщина. Они все еще хохотали, когда подошли миссис Александер и светловолосый.