МАКСимум (СИ)

– Осторожнее вы, девушка! – возмущенно восклицает служка.

– Простите, пожалуйста… – лепечет она сконфуженно.

– Бог простит.

На миг почему-то суеверный ужас охватывает её.

«Как нехорошо вышло… Вдруг это предупреждение о грядущем несчастье?.. Знак, что Богоматерь не примет моих молитв?.. Может, я проклята?..»

Она покидает грот, потирая ушибленный висок. В церковной лавке долго уговаривает мужа купить ей освещенный крестик. Он, учёный человек, атеист, нехотя соглашается:

– Женская прихоть. Бывает. Только, смотри, не очень дорогой.

В Поповку в тот день вернулись уже затемно. Посетили воспетый Пушкиным Фонтан Слёз в Ханском Дворце – две свежие розы, красная и белая, неизменно лежат там – заглянули в дегустационный зал и старейшую лавку с восточными сладостями.

«Рахат-лукум» – в переводе это означает «кусочек счастья».

Накупили целую коробку ароматных разноцветных кубиков, сваренных по оригинальным рецептам из соков различных фруктов и ягод с добавлением орехов, специй или семян.

Она долго ворочалась в постели – с неизъяснимой тревогой думала о своём досадном столкновении с лампадкой – а когда все уснули, тихо встала и, набросив на плечи шаль, покинула номер. Путь её лежал на берег. Море имеет свойство успокаивать, снимать наваждения, оно отгоняет дурные сны.

На чёрном небе – яркими точками звезды. Время от времени невдалеке коротким белесым всполохом сигналит маяк – словно выпархивает из кустов жар-птица и тут же исчезает. Ночь. Август. Крым.

Постояв немного у воды, полюбовавшись её темной, блестящей – как лакированная кожа – поверхностью, она отправилась прямо по пустому пляжу туда, где, разбрасывая снопы радужных огней, призывно сияя разноцветными переливами света, гремела ночная дискотека.

Танцпол был пуст. Только две девушки, по-видимому, близкие подруги, одна в коротких джинсовых шортах и вторая – в маленьком облегающем платье, обе стройные, танцевали, встряхивая густыми волосами, изгибаясь плавными волнами, красиво свивались друг с другом, кружились за руки под восторженными взглядами нескольких юношей, сидящих за столиком на возвышении.

Она повесила шаль на спинку стула и тоже спустилась на танцпол. Расправила плечи, запрокинула голову, пустив по спине искристые струйки белокурых волос, призывно качнула бедрами… Отбросив стеснение, отдалась музыке, льющейся из динамиков, мерцанию цветных лампочек, чуть слышному ласковому шепоту моря.

Устав танцевать, она присела на крайний стул возле стойки бара. Очень хотелось пить, а никаких денег с собой она не взяла. Пятеро парней за прямоугольным столиком с гоготом распивали коньяк. У них стояла невостребованная двухлитровая бутылка «АкваМинерале». Она решилась попросить.

– Да для тебя мы… всё что угодно… – отвечали разомлевшие юноши пьяными голосами, – куда же ты, красавица? Иди к нам!

Она удалилась. Это довольно странно, но люди, даже если они сами порой не прочь выпить, будучи трезвыми, всегда испытывают лёгкое чувство гадливости при виде пьяных.

Она вышла на пляж. Вдохнула немного свежего запаха волн. Постояла неподвижно, запахнувшись в шаль. Подумала обо всех мужчинах, что были так мучительно желанны, но так и не достались ей…

А потом она увидела Макса. Он шёл по пляжу по направлению к танцполу, отбрасывая на песок длинную тонкую тень. Богородица всё же решила поучаствовать в её судьбе. Или это было просто совпадение. Помолился – чудо, не помолился – случайность. Так религия и проникает в сознание…

Макс не заметил её, или сделал вид, что не заметил. Он пересек танцпол и, ловко запрыгнув на высокую балюстраду, спустился на другую сторону, куда-то за звуковые динамики и огромный светящийся экран, на котором, сменяя друг друга, маячили причудливые электронные узоры фонового видеоряда.

Она продолжила танцевать. Но прежние расслабленность, томность, нега бесследно исчезли: хоть и старалась она двигаться плавно, неторопливо, вливаться в мелодию, но в теле её ощущалось напряжение – где-то там, совсем рядом, находился Макс, он мог посмотреть в её сторону – и нужно было быть идеальной… И ей стало вдруг невыносимо страшно, что она не сможет, как всегда становилось страшно, когда она влюблялась, до невозможности вздохнуть, до мушек перед глазами, страшно как при Сергее, как при Михаиле-доценте, как при Родионе…

Она решила, что ей следует немного выпить. Все знают легенду о рюмочке «для храбрости». С приходом легкого опьянения эта позорная несуразная паника, по идее, должна была отступить.

Она бежала по пустынному пляжу к гостинице. За кошельком. Скорее. Скорее. А вдруг он уйдёт? Лихорадочно вспыхивал маяк – как будто вздрагивал от ужаса, поворачиваясь лицом к темноте. Негромко гудело, спокойно дыша во сне, невозмутимое, мощное, огромное море.

Когда она вернулась на пляж, Макс стоял возле стойки бара и разговаривал с какой-то маленькой брюнеткой – та даже до плеча ему не доставала… Ревность хлестнула её – как кнутом между лопаток, заставив резко выпрямиться и гордо, цаплей, прошествовать к столику молодых людей, что совсем недавно столь заманчиво предлагали ей «всё».

За время её отсутствие состояние компании несколько усугубилось. Парни уже готовы были предоставлять «всё» немедленно; раздетые до трусов, в мелких каплях морской воды, сидели они вокруг стола – только что вышли из моря. Освежились. Но, судя по всему, это не особо им помогло.

– Пошли купаться! – зычно произнёс самый хорошенький, ванильноликий, ясноглазый, беззастенчиво положив руку ей на талию. По словам остальных у него сегодня был день рождения – да ещё какой важный! – восемнадцать лет.

Она испуганно отшатнулась – не дай бог Макс увидит! – подумает ещё, что она дешёвка…

  Поискала глазами Макса и не нашла. Вероятно, загадочное пространство позади экрана вновь поглотило  его. Интересно, что там?

Алкоголь начал действовать. Несколько минут тому назад в номере она тихо достала из холодильника бутылку вина «Царица Ночи», купленного в Бахчисарае, перед сном они с мужем выпили по бокалу, как обычно, и вина оставалось ещё много; она вытащила пробку и сделала несколько крупных глотков прямо из горлышка – вино было великолепное, холодное, сладкое, в нём вообще не чувствовалось крепости – лучше в своей жизни она ещё не пила…