Глупости зрелого возраста (СИ)

«Только от тебя зависит, когда ты уложить бабу в койку», — напомнил Внутренний Голос наставления «великого кормчего», который, судя по рассказам, всегда добивался своего на первом же свидании».

Ильин тоже хотел получать все и сразу, поэтому предложил:

— Я на машине, хотите, покатаемся по городу? Или может быть, заглянем ко мне? У меня есть бутылка отличного вина.

Как ни старалась красавица скрыть свои эмоции, а не справилась. В зеленых глазах вспыхнул игривый огонек. Стало быть, Ивану угадал ее мысли.

«Дожимай!» — тот час приказал Внутренний Голос.

Ильин снова вежливо и снисходительно усмехнулся. Затем с нарочитой многозначительностью поднес ладонь Ирины к губам. Целовать руки, следуя Колькиным указаниям, следовало с максимальной самоотдачей: медленно, нежно, соблюдая неотрывный контакт глаз: «От того, как ты выполнишь эту процедуру, зависит, как долго тебя будут динамить».

«Она поплыла, — сообщил благую весть Внутренний Голос. — Очень похоже, что каля готова к употреблению».

Действительно, скромные действия Ильина взволновали Иру, на лице появилось томное выражение, губы приоткрылись в глубоком вдохе.

— Вы — прекрасны, — Для пущего эффекта Ильин добавил: — Я еще никогда не видел таких роскошных женщин. Мне кажется, я мог бы быть с вами счастлив.

— Я тоже почему-то так думаю.

Конец фразы проглотил поцелуй.

— Что я творю… — на сорванном дыхании спросила Ирина.

— Все хорошо. — Ильин увлек красавицу к машине, предвкушая скорое удовольствие, нажал на газ и…

*

проснулся. От возмущения и обиды перехватило дыхание. Сон оборвался на самом интересном месте.

Какая Ирина в постели? Ильин закинул руки за голову и собрался поразмышлять на приятную тему. Однако вместо сладких видений сознание вновь нырнуло во тьму. Некоторое время черная пелена оставалась непроницаемой, затем возник серый унылый свет. «Сейчас я увижу новый сон», — подумал Ильин и не ошибся.

Третий сон Ивана Павловича

Приснилось Ивану, будто он ведет разговор с двумя своими Двойниками. Одного с ироничной и нагловатой физиономией он узнал сразу. Это был комментатор из предыдущих снов — Внутренний Голос. Второй — чопорный тип с гримасой пренебрежения на усталом лице, похожий на справедливого судью из советских фильмов, был Совестью.

— Сейчас ты кто-то схлопочет по первое число, — шепнул Внутренний Голос.

Иван и сам понимал, что его ждет.

— Ты понимаешь, что сделал? — спросила сурово Совесть

— Конечно, понимаю, — почти уверенно ответил Ильин.

— Ты совершил уголовное преступление. Нарушил закон и заповедь. Теперь тебя могут арестовать и посадить.

— Послушай, — вмешался Внутренний Голос, — все не так страшно. Этот мужик спер у кого-то деньги, баба его шантажировала. Они — преступники, а у таких не грех и взять кое-что.

Совесть приняла к сведению замечание напарника и перевела взгляд на Ивана:

— Значит, ты не признаешь своей вины?

— Да, пошли они все! — сорвался на крик злодей. — Я всю жизнь честно пахал, а меня, как дерьмо последнее, выбросили на помойку. Социализм им не нравится! Свободы, маловато! Равенства на всех не хватает! Зато сейчас всего вдоволь. И детей беспризорных и стариков голодных и бомжей с высшим образованием. Сегодня все воруют, понимаешь, все! И я буду воровать! Мне плевать на твое мнение! Плевать на мораль и заповедь. Мне нужны деньги и я их взял. И еще возьму, если представится возможность.

Совесть покачала головой:

— Зачем тебе преступные деньги?

Иван от возмущения чуть не потерял дар речи:

— Тратить. Понятно тебе?! Деньги нужны для того, чтобы их тратить.

— Трать свои.

— Ну, уж нет. Свои мне нужны на черный день.

— Зачем тебе черный день?

— Он мне не нужен. Но он случается сам по себе и лучше его встречать с полным кошельком. Я уже однажды пережил нищету и больше не желаю.

— Что ты пережил?

— Я ходил на работу, делал, все что положено, а мне платили сущие копейки. Дома Томка с Людкой полоскали мозги, ныли, скулили, а я слушал и молчал, как последний козел. Будь у меня бабки, я бы заткнул пасти этим жадным стервам.

Внутренний Голос вскинул брови в лицемерном возмущении. Ильин вздохнул тяжело и исправился.

— Ну, в общем, я бы содержал достойно семью и не мыкался бы сейчас один.

Совесть перебила:

— Кто тебе мешал найти другую работу?

Обвиняемый обреченно махнул рукой:

— Если ты моя совесть, то зачем повторять Томкины упреки? Я не умею устраиваться в жизни. Все, точка.

— Если ты не умеешь устраиваться, зачем тянешь в свою жизнь Тому? Зачем пристаешь к Ирине Ирининой?

— Никого я никуда не тяну! Ни к кому не пристаю. И вообще у меня есть деньги!

— Надолго их не хватит. Что будет, когда они закончатся?

— Придумаю, что ни будь.

— Может быть, сначала придумаешь, а потом уж будешь женщинам головы морочить?

— Что ты от меня хочешь? — Иван горько вздохнул.

— Ничего. Сначала ты хотел купить прощение у Тамары и получил от ворот поворот. Она знает твою истинную цену, поэтому отказалась возвращаться. Не удалось с Томой, ты подкатил к Ирине и попытался купить ее за красивый автомобиль, костюм, башмаки. А где ты сам в этом списке? И есть ли вообще?

— Бабам только деньги подавай! Их не интересует душа, мысли, мечты! Они спрашивают, сколько ты зарабатываешь и либо сразу теряют к тебе интерес, либо так же сразу готовы на все. Они — шлюхи и торгуют собой.

— Ильин… — в голосе Совести звякнуло раздражение. — Ты не прав.

— Много ты понимаешь, — Иван посмотрел на Внутренний Голос. Интересно, что он скажет. Комментарий не заставил себя ждать:

— Ты, Ильин — дурак и все перепутал.

Иван хотел возразить, но не успел. Сон оборвался веселым кудахтаньем дверного звонка.

Глава 6. Грабь награбленное

Ильин поплелся в коридор и, наверное, спросонья не поинтересовался, кого черт принес, на ночь глядя. Когда же в открытую дверь ввалились трое мужиков, спрашивать было уже поздно.

— Привет, — сказал высокий, лет под сорок. — Узнал?

Лицо показалось Ильину знакомым.

— Я — бармен из кафе, — напомнил непрошеный гость. — А ребята со мной.

Двое амбалов лет двадцати одновременно кивнули. Один даже приветливо улыбнулся.

— Разговор есть. Где тут можно перетереть по-тихому? — спросил бармен и кивнул своим подельникам. — Подождите здесь. Надо будет — позову.

Иван указал на дверь гостиной и вдруг с ужасом вспомнил, что в спальне, на кровати лежат пачки денег.

В комнате мужик, плюхнулся в кресло и с удовольствием вытянул длинные ноги.

— Значит, так, — начал сразу, — зовут меня Вадим, но это частности. А, в общем, я тогда заглянул в твою сумочку. Мало ли. Бомба там не оказалось, а вот диктофончик, ты уж, прости, я не удержался и послушал. Удивительное, оно всегда рядом. Прикинь, я тоже задумал эту парочку грабануть. Да не успел. Ты меня опередил. Но и я не пальцем деланный. Проследил за тобой, снял все на камеру. Лихо ты управился, ничего не скажешь, лихо. Молодец, одним словом.

Заплетающимся языком Ильин пробормотал:

— Я ничего не понимаю.

Вадим даже удивился:

— Чего тут понимать? Давай делиться, иначе сядешь в тюрьму. Или я тебя этой бабе сдам.

— Вы меня, что же шантажируете? — на всякий случай уточнил Иван.

— Ага, — признал гость. — Это самое, шантажирую.

— Но я не понимаю, о чем вы. Какая баба? Чем делиться?

Вадим нахмурился:

— Не понимаешь? Сейчас мои мальчики тебе все объяснят.

— Но…

— Послушай, — попросил гость по-хорошему. — Не морочь голову.

— Я не…

— Ну, хватит, надоело. — Бармен не желал устраивать диспут. — Ребята, идите-ка сюда.

Дверь приоткрылась, впуская в гостиную группу поддержки. От страха сразу защемило сердце. Ильин облизал пересохшие губы. У него было два выхода: броситься на непрошеных гостей и погибнуть смертью героя, или отдать деньги и умереть от горя.