Дарованный остров (СИ)

Выйдя на площадь, Мириэль остановилась в нерешительности. Площадь представляла собой огромную живую клумбу, которая гудела, как тысяча пчелиных семейств. «Как же тут найти Юниэра?» — растерялась принцесса. Но тут один из пионов отделился от клумбы:

— Боже мой, как ты вырядилась, Мирэ! Еле-еле тебя признал, — рассмеялся Юниэр. — Сними хотя бы это, — и он стащил с головы косынку.

— Если ты будешь непочтителен, я сразу уйду, — предупредила Мириэль.

— Ну, полно дуться! — Юниэр протянул ей букет. — Эти незабудки для тебя!

— А эти редкостные платочки для тебя, — преподнесла Мириэль свой дар.

— Ого, — усмехнулся Юниэр. — Мы уже начали заботиться друг о друге! — у него тоже были платки для них обоих.

Поначалу Мириэль чувствовала себя неловко. Но Юниэр был так нежен и предупредителен. Вскоре она прыскала от смеха, когда он жарко нашептывал ей на ухо какую-то дикую смесь из комплиментов, шуток и веселых импровизаций.

— А ты знаешь, что нас всё ещё ищут? — спросил он вдруг, когда к принцессе вернулось безмятежное настроение.

— Кто? — насторожилась она.

— Понимаешь, — объяснил Юниэр, — Сиреневая ночь — очень древний праздник, и у него есть законы, которые мы нарушили. Выбор четы делают не просто судьи, а колдуны. Эта чета необходима для равновесия на весь последующий год. Мы нарушили это равновесие, поэтому колдуны предвещают ненастья, мор и другие бедствия, вплоть до гибели Нуменора.

— Ты шутишь? — Мириэль сжалась внутри, пытливо вглядываясь в лицо «майского жениха».

— Нет, это серьёзно, — виновато пожал плечами Юниэр. — Я наслушался разговоров.

— Но почему они выбрали нас?! — воскликнула Мириэль.

— А это от них не зависит, они выбирают тех, кто светится. Нормальным людям этого не видно, а тем, кто разбирается в ворожбе, заметно.

— Я тоже вижу, Юниэр, давай уйдем, мы и сейчас светимся!

— Светимся, — согласился Юниэр, — но ты не бойся. Народ нас не ищет, только колдуны.

— Хорошенькое утешение!

— Ты выслушай! Народ колдунов не любит и хочет сам принимать решения. Люди просят не портить им праздник, поэтому они сами выбрали своих Сиреневых королей и сегодня будут их чествовать. Этим зрелищем мы с тобой и насладимся.

— Я не хочу! Это опасно.

— Вперед, милая. Мы будем на острие событий, а это неповторимые ощущения. Не бойся ничего. Ну что? Начнем с карусели?

— Юниэр, — вкрадчиво произнесла Мириэль, — мне хочется, чтобы мы были с тобой только вдвоем, давай уйдем отсюда. — Она выкинула последний козырь, чтобы соблазнить отчаянного друга. Но тут ей стало нехорошо.

— Легковерная, — произнес хриплый голос, — а если я и есть колдун? — лицо Юниэра расплылось и обратилось в темную, злобную маску. А взор из-под маски пронзал ненавистью. — Твой Юниэр уже мертв, лежит с усохшей звездой любви в бескровной ладони.

Мириэль потеряла сознание.

Очнулась она в таверне. Вокруг суетились люди. Она лежала на коленях у Юниэра. Он держал её в объятиях, слегка покачивая. «Милая, чуткая, что ж на тебя так подействовало?» — недоумевал он. Его лицо светилось лаской и любовью. Он напоил её пуншем, и она успокоилась.

С улицы послышался шум, бой барабанов и литавр.

— Что это? — засуетились люди и многие выбежали из таверны.

— Шествие Сиреневых королей, — радостно сообщил кто-то, и тогда уже все, в том числе и Юниэр с принцессой, выскочили на улицу, но из-за толчеи ничего не увидели.

— На крышу, — сообразил Юниэр, и посетители таверны вняли его призыву. Сам хозяин первым вскарабкался наверх, а когда он решил, что зрителей на крыше достаточно, то стал спихивать тех, кто карабкался позже. Потом зрелище приковало его внимание, и он оставил возню. Процессия приближалась. Впереди, на конях, восседала избранная пара, вокруг развевались золотые знамёна. Люди в радостном возбуждении подбегали к королям и осыпали их цветами.

— Этот год принесет нам много золота, — многозначительно произнес хозяин таверны, — посмотрите, сколько желтых тюльпанов, лимонных лилий и золотых нарциссов.

— Этот год принесет нам много крови, — откликнулся надтреснутый старческий голос. Обладатель голоса — тощий сгорбленный старик, удивил Юниэра. «Этот-то как сюда забрался?» — подумал он.

— А ты из этих! — презрительно процедил хозяин, — каркаете и каркаете, никакого от вас проку.

В это время короли были уже у таверны. Разглядеть лица было сложно: на короле была широкополая шляпа, на королеве — фата. Девочка лет тринадцати высыпала из корзинки маки. Они попали на золотой плащ короля и зазмеились по нему, как струйки крови. Королева обернулась на мгновенье.

— А она похожа на меня, — прошептала изумленная Мириэль.

— Вот она! Вот она, — раздался неожиданно пронзительный возглас. Внизу у таверны стояла старуха, клюкой она указывала на Мириэль.

— Королевна! — прошипела она, — спуталась с солдатом, шлюшка.

Мириэль остолбенела.

— Бежим-ка, — прошептал Юниэр, — но она не двигалась. Старик тоже изучал её, потом вдруг кинулся вперёд.

— Держи её, Терлок! — визжала старуха. Старик попытался схватить Мириэль, но Юниэр был на чеку, он оттолкнул колдуна.

— Обожжешься, недоумок, о королевскую плоть! — пригрозил он. Терлок свалился с крыши прямо на старуху.

— Получила, Гарпия! — засмеялся кто-то. Не теряя времени, Юниэр и Мириэль спрыгнули с другого конца крыши и помчались что есть мочи.

— Никуда не убежите! Светитесь, предатели, — кричала им вслед разъяренная Гарпия. Всё произошло так быстро, что никто не успел опомниться.

— Всё как-то по-дурацки в этом году, — вздохнул хозяин таверны, слезая с крыши.

Юниэр буквально втолкнул принцессу в небольшое строение с окнами, напоминающее карету. Мириэль показалось, что неведомый вихрь понес её вперед с запредельной скоростью, вверх, к солнцу, а потом она зажмурила глаза от страха и упала вниз, в глубокую бездну.

— Что это? — спросила она Юниэра, летевшего рядом.

— Карусель, Драконьи горки, — невозмутимо ответил он. — Мы едем в Зеркальные пещеры. — И, правда. Скоро они уже скользили по гладкому полу Зеркальных пещер.

«Странно, — думала принцесса, — столько народу направилось сюда, а мы тут как будто одни». Они медленно передвигались по длинным коридорам, волшебные зеркала завораживали их. Мириэль пристально вгляделась в одно из них и не увидела рядом с собой Юниэра, вместо него её спутником был огромный белый зверь, похожий на гигантского волка. Сама она, в сверкающем серебряном одеянии, поднималась вверх по лестнице к алтарю Эру на вершине Менельтармы. Она показалась себе взрослой и значительной, нереальной, обладающей силой. Отражение усмехнулось, фигура взмахнула жезлом, и неожиданная вспышка ослепила ее, реальную. Потом её взору предстало иное видение: она лежала на камнях, в пустыне, ей было так горько, так нестерпимо больно, как будто она потеряла близкого человека. Серая тень быстро пронеслась мимо, и из её груди вырвался хриплый жалобный крик: «Чернолун!» И эхо повторило душераздирающий вопль: «Чернолууун!» Она лежала как мертвая, лицо посерело. Опять подошел белый волк и лизнул ей руку.

Видения взволновали Мириэль, она не только видела, но и ощущала все. Девушка недоуменно взглянула на запястье, которого только что коснулся шершавым языком неведомый зверь. Последним, что привиделось ей, была огромная сокрушительная волна, которая сомкнулась у неё над головой, но Мириэль не почувствовала, что утонула. «Мы едем домой?» — подумала она.

— Что видел ты, Юни? — спросила Мириэль. Лицо любимого было скорее грустным, чем весёлым, значит, и его видения не были радостными.

— Я уйду в горы, — вздохнул Юниэр, — туда, где только снег и не бывает весны.

Он не договорил. Внезапно они оказались в большом зале, залитом слепящим светом, и Мириэль зажмурилась. Изумленные, они пытались рассмотреть, что впереди, но ничего не было видно.

— Ну, вот мы и встретились, — раздался вкрадчивый голос. — Почему, дочь Тар-Палантира, ты бежала вчера от Сиреневой короны?