Ночной поезд в Инсбрук

Род разбил яйцо об окно и повернулся к Фрэнсис:

— Значит, вы на пути в Каир?

Она кивнула:

— Ага, мы возвращались назад почти тем же путем. Мы осмотрели чуть ли не все достопримечательности по дороге туда, кроме Абу-Симбела.

— А мы наоборот. Сначала поехали в Судан, чтобы успеть до настоящей жары, а потом сделаем остановку в Асуане и Луксоре по дороге домой.

Фрэнсис не могла сосредоточиться на разговоре. Ей хотелось просто посидеть, ничего не говоря, раствориться в воздухе. Вместо этого ей приходилось, превозмогая себя, болтать с попутчиками — понимая в глубине души, что случившееся случилось и никуда от него не уйти. Хотя пока она еще не готова была признаться себе в этом, рано или поздно ей придется привыкнуть к мысли, что Ричард бросил ее. Она утешала себя надеждой, что он прячется на крыше, лежит там и смотрит на звезды, как в невесомости, — но это была тактика, чтобы как-то выжить: на самом деле у нее были все основания считать, что он сбежал, и теперь его не дозваться, не попросить у него помощи. Он не дал ей выговориться, заткнул ей рот, и невысказанные слова душили ее.

Она все еще не знала, что делать, но на какое-то время поезд выручил ее. Он двигался вперед, поскрипывая и спотыкаясь, и она двигалась вместе с ним. Пока они не остановились в Вади-Хальфе на следующее утро, ей оставалось только ехать вперед, и в этом она находила утешение. Пока что все равно никаких решений принимать нельзя — и это ее вполне устраивало. Потому что она не могла ничего предпринять, пока в точности не известно, что именно натворил Ричард.

— Откуда ты? — спросил Джоел.

— Из Ирландии. Дублин.

— Мы так и не добрались до Ирландии, когда колесили по Европе, — сказал он. — Я слышал, что это чудесное место, но, видно, не судьба.

— Да, там очень… свежо.

— Как нам не хватает здесь свежести, — вздохнул Род.

Ну вот, опять. Ирландия. Как будто какой-то невидимый попутчик ударил Фрэнсис меж ребер. Безусловно, свежо. Прохладно. И еще светло.

— А вы откуда будете?

— Из Австралии, — сказал Джоел с гордостью.

— Вообще-то, я и сама догадалась. Из какой части Австралии?

— Я из Уага-Уаги, а Род из Квинбейна. Мы двоюродные братья. Он только что закончил универ, и я тоже отучился, вот мы и решили прошвырнуться за океан, прежде чем найдем работу.

— Но вам не кажется, что вы немного сбились с пути? Обычно австралийские паломники Судан посещением не балуют.

— Да, мы выбрали не совсем обычный маршрут, — сказал Род, — но я давно мечтал увидеть Нил. Еще ребенком я любил читать про экспедиции к истокам Нила, а когда прочитал, что в Хартуме можно увидеть слияние Голубого и Белого Нила, я не мог немного не свернуть с пути.

— По-моему, у него башню снесло, — сказал Джоел.

— И ты не разочарован тем, что увидел? — спросила Фрэнсис.

— Да нет, было грязновато, серовато, но я не забуду ни с чем не сравнимое ощущение, когда стоишь как раз между Голубым и Белым Нилом.

Фрэнсис улыбнулась. Такой же неисправимый романтик, как и она сама.

— А ты, — спросил Род, — как ты здесь оказалась?

— Мне захотелось прокатиться на «Летающем верблюде».

— На чем?

— На этом поезде. Иногда его называют «Летающим верблюдом».

— Тебе нравится сидеть в ведре с пылью? — спросил Джоел. — Мне вообще-то нравятся поезда. Когда-нибудь я проеду на экспрессе «Индиан-Пасифик».

— Это еще что такое?

— Он идет через всю Австралию — от Перта до Сиднея.

— Наверняка ты и по Транссибирской магистрали проехала, или я не прав? — спросил Род.

— Верно. Безвылазно восемь дней.

— Восемь дней?! Ну, ты даешь, — сказал Джоел. — Ты сумасшедшая или как?

— Или как.

— А откуда такая страсть к поездам?

— Сиденья расположены друг напротив друга.

— И?

— Сидишь друг напротив друга. На всех других видах транспорта сиденья расположены одно за другим, а почти на всех поездах сидишь лицом к людям, смотришь на них, они смотрят на тебя. Tы можешь увидеть, что у них написано на лице, что они едят, что читают, и поскольку им никуда не деться друг от друга, люди начинают разговаривать. Даже если они говорят на разных языках, общение как-то налаживается, а так как времени предостаточно, то получается обсудить многое, а не просто обменяться любезностями. В поезде всегда есть время.

— Иногда даже больше чем надо, по-моему, — проворчал Джоел.

— А вдобавок не забудьте, что вы постоянно при этом куда-то едете — нет ничего лучше!

— Тебя и вправду заклинило на поездах, — сказал Род.

Фрэнсис улыбнулась:

— Знаете, увлекающиеся люди живут дольше.

— Серьезно?

— Я где-то слышала.

— Это хорошо, — сказал Джоел, — я и сам натура увлекающаяся.

«Ну да, конечно, — подумала Фрэнсис, — увлекаешься девушками и серфингом».

Джоел достал плейер, вставил кассету и растянулся на полке с закрытыми глазами. Он корчил рожи под музыку, отбивая ритм пальцами в воздухе.

— Что он слушает? — спросила Фрэнсис. — «Секс пистолз»?

Род стоял в дверях, просматривая коридор.

— Наверное, Дебюсси.

— Дебюсси?

Род усмехнулся и присел.

Что-то особенное было в его улыбке, что-то неожиданно близкое, что заставило Фрэнсис почувствовать себя спокойнее.

— Что ты изучал в колледже?

— Океанографию.

— Далеко же ты уехал от моря, господин океанограф.

— Не сказал бы. Далеко от моря не уйти. Просто кругом будут морские ископаемые.

Он встал и снова подошел к двери, выглянул в коридор и повернулся к ней:

— Почему это я здесь постоянно высовываюсь из купе, как чертик на пружинке из коробочки? Это не у меня ведь парень пропал.

Фрэнсис отвернулась к окну.

— Надеюсь, ты простишь мне, что я это говорю, но по тебе не скажешь, что ты ждешь его возвращения. На самом деле ты не веришь, что он на крыше, или я не прав?

— Прав, но я молю Бога, чтобы он был там. В противном случае все было бы слишком…

— Но только псих может застрять в одном из этих городов посреди пустыни. Псих или дебил.

— Совершенно верно.

— Может, его действительно задержали.

— Что?

— Ну, там, арестовали или что-нибудь еще.

— Не смеши меня. Судан — страна прозападная. Ему ничего другого не остается. У Нимейри внешний долг размером с Нубию, стране нужны туристы. А нашего брата здесь кот наплакал, и последнее, что им может прийти в голову, так это доставать безобидного парня вроде Ричарда.

— Tы уверена? У их спецслужб дурная репутация.

— Но с какой стати им его арестовывать? Зачем им скандал международного масштаба?

— У него есть травка?

— Нет. Послушай, он просто отстал от поезда, понятно?

— Может, и так, — сказал Род, — но я бы ни за что на свете не отстал бы от этого поезда, даже под угрозой смерти, и знаешь почему? Потому что здесь посреди пустыни можно загнуться, именно поэтому я не был бы таким тупым тормозом и не отстал бы от поезда.

— Спасибо. Ты меня успокоил.

— С другой стороны, я бы и на крыше не сидел так долго.

— Может, и сидел бы, — сказала Фрэнсис, — будь у тебя на то причина.

— Какая причина?

— Он… мы слегка поругались. Ну, может, не так чтобы слегка. Правильнее было бы сказать, что мы страшно разругались. Удивительно, что вы нас не слышали.

— Аа-а, вот оно что.

— Ричарду надо побыть в одиночестве.

— Ага, только навряд ли он поперся бы на крышу вагона, на места для нищих, и уж тем более не оставался бы там так долго, не предупредив тебя, как ты думаешь?

— А я откуда знаю? Четыре часа назад мы сидели здесь с Ричардом, а теперь я кукую без него. И что мне думать после этого?

— Что тебе подсказывает твой внутренний голос?

Род сел рядом с дверью.

— Мой внутренний голос молчит. Может, Ричард дуется на меня, сидя на крыше. А может, он отстал от поезда… назло мне.

— Назло тебе? Бред.

Род снял часы с запястья и положил их на колено.

— Похоже, дело плохо.