Книга теней

«Как? — ужасается Станислав Леопольдович, возвращаясь к реальности. — Неужели Иван Никитич все еще говорит?»

Кончается жизнь, сейчас кончится, но старика надо дослушать: должен ведь он дослушать его хоть когда-нибудь!..

— Короче, Склифософский! — раздалось вдруг из-под мышки Станислава Леопольдовича.

Собеседники вздрогнули оба.

— С нами крестная сила! — Иван Никитич спрятался среди одежды.

— Аминь, — важно произнесла птица.

А Станислав Леопольдович, воспользовавшись моментом, пробормотал:

— Не пугайтесь, это просто ворон говорящий! — и при последнем отсвете из окна, собрав все силы, скользнул в зал, на стенах которого плясали огромные тени танцующих — теперь уже быстрый какой-то танец.

Станислав Леопольдович отдышался и пошел к сцене. Ребята, увидев его, врубили-на-полную-громкость, Володя помахал частью-ударного-инструмента, магистр хотел ответить, но полную-громкость перекрыл вдруг вклинившийся в бесконечно малую паузу нечеловеческий вопль:

— Das darft nicht mehr vorkommen![ 11]

И через весь зал, хлопая крыльями, огромный, как тот самолет, что гонялся за Станиславом Леопольдовичем, полетел на сцену великолепно-голубой ворон. Он опустился прямо на плечо Павлу, который чуть не выронил гитару, и еще громче возопил:

— Paul, lieber Freund![ 12]

И Павел выронил-таки гитару.

А ворон перелетел на микрофон, примостился и довольно спокойно принялся разглядывать обалдевшую публику.

— Это говорящий ворон. Из цирка, — представил птицу Станислав Леопольдович, добравшись наконец до сцены.

— А пусть он поговорит! — крикнул кто-то, и посетители кафе зааплодировали.

Не дожидаясь повторной просьбы, ворон заговорил по-немецки — бодро, оч-чень бодро. Но, видимо, все-таки не вполне осмотрительно, поскольку одна юная особа возле сцены прыснула, заговорщически взглянув на Станислава Леопольдовича.

— Это вы его научили? — весело спросила она.

— Нет, что вы… — Станислав Леопольдович выглядел бы совершенно невинно, не будь он так пунцов. — Какие-то гастролеры из Германии, причем… Западной.

Присутствовавшие, разумеется, ожидали развязки.

— Я не могу перевести, — обманула ожидания совсем-юная-особа. — Это… это на средневерхненемецком, мне трудно. Баварский диалект.

— А чего же ты смеешься тогда? — спросил кто-то.

— Потому что… потому что, — валясь уже с ног от смеха, в то время как ворон еще продолжал свою речь, призналась особа, — это абсолютно неприлично! Вообще за гранью всего!

Посетители захохотали и заприставали к особе, а Станислав Леопольдович тем временем поклонился публике, осторожно снял с микрофона только что умолкшего ворона и подошел к Аллочке:

— Бес, в репетиционной включен свет?

— Не знаю, а что случилось, магистр? Вид у Вас какой-то…

— Включите там, пожалуйста, все что можно. Пусть будет даже слишком светло.

Бес подошла к микрофону:

— Просим извинить, у нас перерыв.

Потом занялась репетиционной.

— Кажется, все хорошо, магистр. Входите.

— Спасибо. — Станислав Леопольдович исчез за дверью.

— Что-то с магистром, — наклонилась Бес к Павлу. Доиграли номер.

— К Вам можно? — И в репетиционную вошли все. Магистр сидел прямо и тихонько поглаживал ворона. Авоська с хлебом лежала на полу, у ног.

— Видите ли, — голос звучал тревожно, — меня, кажется, надо спасать…

— От кого?

Станислав Леопольдович кивнул в сторону стены. У стены никого не было. Он огляделся.

— Тесновато тут… Вы идите, продолжайте. Когда кафе закроется, я покажу вам одно интересное оптическое явление. Но в зале: там оно лучше наблюдается.

Играли наспех, совсем подавленные. Казалось, что конца не будет этому вечеру. Наведывались в репетиционную: Станислав Леопольдович так и сидел, как оставили. И тихонько поглаживал ворона. Но вот собрались в опустевшем зале.

— Рассаживайтесь на эти стулья. — Магистр поставил стулья вдоль стены. Вышел на середину зала.

Теперь он стоял один и кивал в сторону свободной стены. На свободной стене были две большие тени: одна из них в точности воспроизводила фигуру Станислава Леопольдовича, а вторая… Вторая была вообще непонятно чья. Сначала никто не обратил на нее внимания, но вдруг как-то сразу заметили все. Сделалось жутко. В полной тишине ворон хрипло произнес:

— Niemand[ 13].

И от плоского этого имени все вздрогнули,

— Как же… — пролепетала Бес.

Усталым, но ровным голосом Станислав Леопольдович проговорил:

— Наверное, нет смысла рассказывать: получится долго. Но поверьте мне на слово: это значит, что за мной следят. Может быть, меня хотят убить… то есть меня точно хотят убить. Неподвижная тень шевельнулась и снова замерла.

— Вот видите!..

— Как могут убить Вас? — глухо спросил Женя. — Кто?

— Чья это тень? — Стас озирался по сторонам.

Но стоял в зале один только человек, Станислав Леопольдович. Остальные сидели.

— Это ничья тень, — вздохнул Станислав Леопольдович. — Просто тень. Она преследует меня давно. Месяца три.

— И что же делать? — У Стаса был совсем уже сдавленный голос.

Станислав Леопольдович пожал плечами.

— Я сейчас свет выключу! — вскочил догадливый Павел.

— Ни в коем случае! — почти крикнул Станислав Леопольдович. — Они ведь только этого и добиваются. Но я… поверьте, мне мучительно пускаться в объяснения.

Сергей со всего размаха швырнул в тень банку из-под сардин, служившую пепельницей. Банка тупо ударилась об стену и упала, слабо грохнув. Тень не шелохнулась. Долго молчали.

— Вам страшно, магистр? — наконец спросила Бес.

— Да нет… Мне Эмму Ивановну жалко. Если со мной что-нибудь случится… Я просто совсем не знаю, как быть. Знаю только одно: мне категорически нельзя находиться в помещении, в котором мало света, — упаси бог хоть на секунду лишиться тени.

— Так это просто сделать! — воскликнул Павел. — Мы будем постоянно держать очень сильный прожектор!

— Постоянно? — усмехнулся Станислав Леопольдович. — М-да… А мне остается при прожекторе день и ночь находиться. Ничего себе жизнь, полноценная…

— Это выход на пока. — Павел включил прожектор. Света стало много: тени проступили совсем отчетливо.

— А сейчас мы все начинаем думать. И мы что-нибудь придумаем! — Володя надеялся, что голос его прозвучит более оптимистически. Но голос прозвучал испуганно.

И задумчиво сказала Бес:

— Нахальная какая тень.

Это было чистой правдой, от которой сделалось уже просто плохо.

— А я знаю, что предпринять. — Все обернулись к Сергею, доселе молчавшему. — Надо сфотографировать тень.

— Зачем, Сережа? — Станислав Леопольдович бочком присел на край стула. Теперь все они сидели рядом. Тень стояла напротив точно по центру.

— Ну как же… опубликуем фотографию!

— Не то, ребята, не то… Она может принять любой образ. Или все время уходить от фотоаппарата. Наконец, вообще не проявиться на пленке. Не то.

Павел поднялся, быстрыми шагами подошел к стене. Провел по тени рукой. Часть тени легла на ладонь Павла. Он отдернул руку.

— Может, попробовать это… ну, как его… театр теней? — Сергей подошел к Павлу.

— То есть? — Павел рассматривал руку.

— Воздействие тени на тень… — Сергей не мог объяснить как следует: он походил по залу, наблюдая за передвижением собственной тени, выбрал такое место, с которого тень его выглядела вровень с тенью незнакомца. И вдруг сделал резкий выпад кулаком в пространство. На стене получилось вот что: одна тень ударила другую.

— Прекрасно! — закричала Бес: тень незнакомца пошатнулась и ушла в сторону. Бес выбежала на середину зала. — Вот тебе, вот, вот, вот!

Тени кулачков ее забарабанили по голове тени. Та переметнулась на потолок.