Запретная зона

во второй раз, и, останавливаясь, поднял голову.

– Эй, гражданин начальник!

Один из отделочников, высокий и худой, отделившись от барьера плотины, стал наискось спускаться по бетонному покрытию к нему, а другой, плюгавенький и краснолицый, остался наверху. В руке у высокого был мастерок, которым он выглаживал по гребешку барьера последние шероховатости на свежем бетоне.

– Здравствуй, Молчанов, – узнавая его и протягивая ему руку, обрадованно сказал Федор.

Он вдруг вспомнил, как Греков ответил ему: «Все, Федор, может быть».

Не замечая его протянутой руки, Молчанов спросил:

– Ты Вадьку давно видел?

– Сегодня утром. Что с тобой, Молчанов?

И снова тот, не отвечая на его вопрос, сказал:

– Скажи ему, что он трепач и падла.

Федор заложил обе руки в карманы брюк и улыбнулся.

– Ты зря волнуешься. По-моему, у тебя все в порядке.

Молчанов оглянулся через плечо назад. Из-за барьерчика плотины видна была только голова его мелкорослого напарника. Мастерок, которым Молчанов шлифовал бетонный барьер на самом верху плотины, вздрогнул у него в руке.

– А по-моему, вы все там трепачи и легавые. Ты же знаешь, Сорокин, что Автономов вычеркнул меня.

Федор перестал улыбаться и вынул из карманов руки. Он знал, что синий карандаш Автономова действительно вычеркнул фамилию Молчанова из списков подлежащих амнистии, но после встречи с Грековым не сомневался, что ошибка будет исправлена.

– Кто это тебе, Молчанов, мог сказать?

– Я же и говорю, что ты тоже из легавых. Хочешь, чтобы я кореша замарал. – И, шагнув к Федору, он положил ему руку на плечо. Прямо перед собой Федор увидел его бледное лицо. На переносице у Молчанова выступили зерна пота. – Ты же знаешь, что вычеркнул. Твой Автономов такая же падла, как и…

Дальше Федор уже не мог спокойно слушать. Сбрасывая руку Молчанова с плеча своей рукой, он с холодной надменностью, как это всегда делал Автономов, когда надо было кого-нибудь поставить на место, и так же медленно сказал:

– Во-первых, я этого не знаю. Во-вторых, если бы даже и знал, то не обязан отчитываться перед тобой.

Он еще хотел что-то сказать, но не успел, Он только успел качнуться назад, когда Молчанов с испуганными глазами, бледный как полотно, одной рукой снова схватил его за плечо и вплотную притянул к себе, а другой, с зажатым в ней мастерком для зачистки бетона, ударил его под бок.

Над плотиной и над затопляемой водой степью гремела музыка, напоминая о том, что ничего и никогда не повторяется на земле.

1962 г.