Приключения дрянной девчонки

Вчера, когда я выходила из туристического автобуса, Олег помог мне и коснулся моих пальцев. Я резко отдернула руку, как от ожога, он заметил мою реакцию, и черты его лица исказились. Я попыталась улыбкой исправить положение, но было уже поздно. Еще одна царапина на его сердце, которую залечит только время. 19 октября. По приезде в Одессу я остервенела. Какой-то демон гнал меня вперед.

"В Москву! В Москву! В Москву!" – твердила я. Мы примчались в аэропорт как сумасшедшие и выяснили, что билетов в Москву нет на неделю вперед. Можно было ехать поездом, но одна мысль, что придется тащиться до столицы два дня, когда до встречи с Андреем всего два часа лету, доводила меня до безумия. Я потеряла всякий контроль над собой и заявила Олегу: "Делай что хочешь, но сегодня я должна быть в Москве. Я хочу заснуть этой ночью в объятиях любимого человека".

Не знаю, что толкало меня на такую жестокость, так дети добивают птицу камнем, не сознавая, что делают. Олег пошел к начальнику аэропорта и, тыча ему в нос своим редакционным удостоверением, стал рассказывать сказки про то, что мы выполняли журналистское задание и сегодня должны срочно вернуться в Москву.

После долгих переговоров нам нашли два билета на четыре часа дня.

В Одессе были ранние заморозки, и я в своем легком плаще дрожала, как суслик. Мы грелись коньяком в местном буфете, закусывая его бутербродами. Тоска стояла такая, какая бывает только на вокзалах. Хоть волком вой. Я вся дрожала от нетерпения в предчувствии долгожданной встречи.

Когда мы в шесть часов вечера прилетели в Москву, я старательно избегала встречаться с Олегом взглядом. Я опускала глаза, чтобы не выдать эгоистическую радость молодой влюбленной женщины, спешащей на свидание. Он посадил меня в такси, бросил короткое "пока" и помахал вслед рукой. И когда я уже доехала до города, меня обожгло стыдливой мыслью: "Я забыла сказать ему "прости". 2 ноября. Что творится с Андреем! Мне страшно. Он начал пить. Раньше я не замечала за ним этой пагубной страсти. Я видела его слегка подвыпившим, навеселе, болтливым и нежным. Мне казалось, что алкоголь для него – то же, что и для меня, хорошее средство поднять настроение, когда на душе тягостно, способ сплотить людей в одну дружную компанию, помощник в задушевной беседе, и не более того. Всегда важно остановиться и взять себя в руки. Но то, что происходит сейчас, не имеет ничего общего с приятной выпивкой. Андрей напивается мгновенно, после нескольких стаканов водки глаза его наливаются кровью и пугают своим блеском, нежная кожа со всеми оттенками розового становится багровой, язык заплетается, походка теряет устойчивость. Здравомыслящий дельный молодой человек превращается в пьяного скота. Прежде я лишь мягко журила его за излишества, когда по утрам он мучился безумной-головной болью, но то, что случилось вчера, переходит все границы.

Мы были в гостях, немного расслабились, и я пропустила тот момент, когда Андрея следовало увести. Спохватилась я слишком поздно – Советов таращил бессмысленные глаза и блаженно улыбался. Я простилась с хозяевами за двоих и вывела своего пьяного сожителя (так пишут в милицейских протоколах) на улицу, чтобы поймать такси. Он все время качался, и мне пришлось прислонить его к столбу. В течение получаса машины с ревом проносились мимо, не рискуя тормозить около подозрительной парочки. Наконец один храбрый "Запорожец" взялся доставить нас домой. Мне пришлось разбудить Советова, который спал, как конь, стоя, сладко похрапывая, и усадить его в машину. Я подумала, что все еще обойдется, дома я уложу его в постель, а утром устрою скандал по всем правилам женской науки. Не тут-то было.

Оказавшись в теплой квартире, Советов внезапно проснулся. Я пыталась снять с него плащ, но он оттолкнул меня и Достал газовый пистолет, направив его прямо мне в лицо.

– Раздевайся, – сказал он хриплым голосом.

– Что?! Что ты говоришь? – заикаясь, пролепетала я.

– Раздевайся, сука! Сейчас я тебя вые…

Он смотрел на меня глазами припадочного, палец его Лежал на курке, и меня обуял страх. Я медленно подняла Руки к застежкам блузки.

– Ты что, не понимаешь? Быстрее! Иначе выстрелю.

Он говорил странным заторможенным голосом, растягивая слова. Глаза его бегали по комнате, как будто выискивая что-то необходимое. Я торопливо стянула юбку и блузку, оставшись в трусиках и колготках.

– Я должен, должен их найти, – пробормотал он с тоской.

– Кого? – спросила я, осторожно приближаясь к нему.

– Твоих любовников! Они, наверное, прячутся под кроватью.

"О господи, – мелькнула мысль. – Вот она, белая горячка!" Советов заметался по комнате, передвигая шкафы и стулья, потом опустился на четвереньки и внимательно осмотрел пол под столом и кроватью. Улучив нужный момент, я выхватила у него пистолет и помчалась в другую комнату. Я едва успела засунуть оружие в ящик стола под груду бумаг, как ко мне ворвался Советов.. – Отдай, отдай мой пистолет, – жалобно твердил он, как ребенок, у которого отняли любимую игрушку. – Верни сейчас же, иначе побью.

Андрей теребил мои плечи, раскачиваясь, как маятник. Потом он навалился на меня всем телом, мы оба потеряли равновесие и рухнули на пол. Я больно ударилась рукой и разбила новенькие блестящие часики, которые Андрей преподнес мне на день рождения. Поддельные бриллианты рассыпались по полу, и я заревела в голос от обиды. Но всласть поплакать мне не дали. "Сейчас я тебя убью", – вяло сказал

Советов. Я взвизгнула и выбежала из комнаты, он погнался за мной неловкими прыжками. В прихожей я успела сунуть ноги в туфли, схватила пальто и сумку, выскочила в коридор, сорвав электропроводку над дверью, и помчалась наутек вниз по лестнице, как трусливый заяц. Только на улице я обнаружила, что совсем раздета, и натянула поверх голого тела пальто. В моем кошельке едва хватало денег на такси, чтобы добраться до подруги.

Утром я размышляла над дальнейшими действиями. Можно объявить войну и поселиться у подруги в ожидании, пока меня не заберут. Но долго мне не продержаться, денег нет, кроме того, в ее доме отсутствует горячая вода. Можно вернуться домой, по возможности соблюдая достоинство, и извлечь из этой ситуации максимум пользы – раскаяние и покорность Советова, новые часы и красное платье, которое я давно приметила в магазине, французские духи и возможность капризничать с утра до вечера. Поколебавшись, я выбрала последнее.

Я вернулась домой, дверь была незаперта. Советов, больной и несчастный, совершенно голый, дрожащий с головы до ног, пил кофе на кухне. Он сморщил лицо жалкой улыбкой и кротким голосом сказал: "Доброе утро, любовь моя. Почему ты не ночевала дома? Я очень беспокоился". Он был так нелеп, что меня начал разбирать смех. Но я гордо вскинула голову, холодно посмотрела на него сверху вниз, презрительно приподняла верхнюю губу, всем своим видом выказывая крайнее отвращение, затем молча отвернулась и ушла в ванную. Там я заперлась и вволю нахихикалась, зажимая рот полотенцем, пока Советов уныло выклянчивал за дверью прощение. Меня всегда в таких ситуациях подводит чувство юмора. Я совершенно не умею долго злиться и хранить высокомерное молчание. Минут через сорок я вышла из ванной с видом королевы, ударив Советова дверью по лбу. Он встретил меня со смирением кающегося грешника, и я наконец высказала все упреки, которые так тщательно припасала долгой бессонной ночью. 8 ноября. Если в доме завелся пистолет, он непременно выстрелит, этот театральный закон действует и в жизни. Вчера Советов опять явился домой пьяным, но без агрессии, а в том добродушном состоянии, когда хочется обнять весь мир и объясниться в любви к человечеству. Он бросился ко мне не раздеваясь, со словами нежности, и чрезмерно крепко стиснул меня в объятиях. Меня раздражал запах водки, исходящий от него, и эта беспричинная радость, навязанная алкоголем. Я попыталась вырваться, Андрей сжал меня сильнее, я замолотила кулаками по его груди, он шутливо укусил меня за руку. Завязалась борьба. Со стороны мы, наверное, были похожи на танцующую пару, которая неловко топчется на месте не в такт и совершает нелогичные движения. При неудачном рывке пистолет, висящий на розовой кружевной ленточке внутри его плаща, выскользнул из петли, грохнулся на пол и выстрелил. Комнату заполнило удушливое газовое облако. Кашляя и чихая, мы ринулись прочь и укрылись на кухне, дрожа как овцы во время бури. У меня слезились глаза и першило в горле. Советов намочил полотенце и, прижав его к лицу, вернулся в отравленное помещение, чтобы распахнуть окна.