Мысли и сердце

Брось, какая разница кто!

Как все-таки важно для человека тщеславие! Хотя бы внутреннее, чтобы сам себе мог сказать — «я!».

Нет. Прижать. Придавить.

Еще бы чашечку кофе выпить... Нельзя. Опять нельзя — сердцебиение. Кофеин.

Если бы оперировать более легких больных, результаты были бы хорошие.

Снова нельзя. Не имею права. Нет уверенности в клапанах. Подождем.

Ты уже совсем как старик — все «подождем» да «подождем». Они тем и отличаются, старики, что больше заботятся, как бы не оперировать. Смотри!

Нет. Еще нет.

Нормальная осторожность и расчет. Не чувствую себя стариком. Еще много всяких дел!

Умом рассчитываю — не так много лет впереди, а сердце не верит.

Клапаны довести — раз.

Камеры закончить — два. (Малая уже почти готова.)

Операционную новую — три. (Есть решение строить.)

А еще кибернетика? А модели внутренней сферы? А центр?

А потом, может быть, протез сердца?

Нет, не загибай.

Не приходит покой. Наоборот, все острее.

И еще: «трудные вопросы». Что такое человек? Общество?

Все-таки они сильно прояснились для меня за последние годы. Сказались размышления, беседы с Сашей. (Так и не читал последней тетрадки. Не дали. Обижены.)

.............................................

Картина: клапан вшит. Все хорошо! Саша будет жить. Нагреваем. 36,7. «Дефибриллятор!» Не сокращается. Первая тревога. Немножко адреналина. «Еще удар!» Начало сокращаться. Отлегло на душе — «разойдется!». Да, сокращения приличные. «Останавливайте АИК!» Надежды. Страх. Мольба: «Ну, работай же!» Все бы отдал. Нет, слабеет. Оксана: «Плохо!» — «Пускайте АИК!»

..............................................

Не стоит вспоминать.

Человек — это машина. Ничего больше. Просто очень сложная. Детерминизм 37. Не многие понимают, что такое сложность. Что программы («программы!») при большой сложности могут обеспечить и любовь, и вдохновение, и научный гений.

Я привык к этим мыслям.

Совсем веришь?

Нет, не совсем. Но почти. Беседовал с физиками — не все они уверены в детерминизме. А кибернетики — да. «Современное проявление механицизма», как сказал о них один физик. И философы, если тихонько, то же говорят. Только прикрываются другими понятиями.

Общество — это только система. Еще на несколько порядков сложнее человека.

Если очень сложно, то, может быть, на каком-то этапе и непознаваемо? Что толку в детерминизме, если его нельзя «пощупать»?

Но они говорят, что будет можно. Микроминиатюризация. Чертовски трудное слово. Молекулярные схемы позволят воспроизвести сложность, граничащую с жизнью. И превосходящую. Посмотрим. Если успеем.

«Человек — машина», «общество — система». «Детерминизм» — это все декларации. Давнишние, с Декарта. Убедить можно, только построив модель.

Продвинулись ли мальчики Саши на этом пути?

Почти ничего не знаю. Когда больной умирает, доктору всегда стыдно перед родственниками и друзьями. Контакт прерывается.

Тетради мне не оставлял на этот раз. Не доверял? Или был уверен, что переживет?

Не знаю.

Что-то Володя не идет со своими делами. Не передали ему, что ли? Не хочется вставать, кого-то посылать за ним.

Приятно после кофе. Приятно, что операция прошла хорошо.

«Мальчик будет жить!» Так журналисты заканчивают очерки о хирургах. В самом деле надеюсь, что будет.

Основной вопрос: как организовать общество, чтобы обеспечить его устойчивость и максимальное счастье людям? Это значит — создать структуру, имея в руках вот такие элементы, как люди. Очень разные, с их инстинктами и способностями к обучению, к творчеству, к увлечению.

Задача становится все труднее. Разнообразие мира стремительно возрастает. (Техника!) Заблуждения становятся все опаснее, потому что в руках у человека Бомба.

Наука двигала человечество к счастью и одновременно привела на грань гибели. Теперь только она может его спасти. Может ли?

Что делать? Я, пожалуй, вижу Сашины мысли. А кое-что свое. Описать человека набором цифр. Будет найдена «зона счастья» — комплекс условий, при которых человек будет относительно счастлив. «Статистически счастлив», в социальном смысле. Всякие биологические конфликты останутся, да и часть социальных — тоже.

Изучить пределы воспитуемости людей. Разных людей — маленьких, взрослых с разными исходными данными. Еще нет такой науки, а без нее планирование будущего недостаточно точно.

Когда будет все это, нужно создавать модели общества и проигрывать их в поисках оптимального варианта. Главный критерий — устойчивость и максимум счастья граждан. И еще — прогресс. Вот тогда и будет настоящая наука.

Как жаль, что все это только «общие принципы»! Очень далеко до воплощения. Столько препятствий. Еще нет техники — машины несовершенны. Психология и социология не готовы, чтобы моделировать. Но все-таки это проблеск. Ответ в общем виде на вопросы о человеке и мире. В самом общем. Успеют ли?

Ну и что? Легче тебе стало жить?

Легче.

Я давно распростился с иллюзиями. И было время, что все окрашивалось в черный цвет. «Люди такие-то и такие-то, и ничего с ними не сделать... Огонь водородных пожаров все закончит. Неизбежно». Теперь уверен: сделать можно, но нужно много всем работать. Порою кажется, что вероятность не стопроцентная. Думаю об этом много. Понимаю — все здесь еще спорное. Нужно думать еще, наверное, что-то отсеется, изменится. Это пока поиски.

А идеалы? Герои? Что же, так и отказаться? Все рассчитывать на «среднего» человека, где цифрами определено добро и зло? Признать, что нет и быть не может, чтобы все были вот такими хорошими? Для формулирования конечной цели — нет, но для расчетов моделей — для ввода в машину — именно так. Цифры, коэффициенты. Характеристики. «Входы» и «выходы».

Но идеалы есть. Есть люди талантливые на доброту и благородство так же, как на поэзию и математику. Эти качества можно воспитать, с разным успехом, но можно. Может быть, для этого, для воспитания, и нужны картинки «золотого века»? Может быть, от рационального, рассчитанного и промоделированного общества нападает тоска?

Нет. Расчет — надежнее, даже если будут потери. Перенесли же люди потерю небесного рая? Попытки построить дом на одних молитвах не удались. Поэзия идеалов останется и войдет в будущие расчеты, но с изрядным коэффициентом... Кто знает, может быть, потом наука найдет способы увеличить его, этот коэффициент?

Ага, идет. Узнаю его даже по тени на дверном матовом стекле.

— Да, да. Входи. Уже жду.

— Только что сказали, не виноват. Не рассчитывал, что так рано кончите.

— Научились. Ну, давай.

— Принес схемы и расчеты по Информационному центру. До вашего доклада три дня осталось. Может, что доделать придется?

Доклад на ученом совете. Многого не ожидаю, но нужно пробивать. «Ищите, да обрящете».

Разворачивает лист ватмана. Красиво нарисовано. Цветная тушь.

— Вот схема.

ИМЦ — Информационный медицинский центр. Фантазия? Нет, реальность. Объяснений не требуется, я сам составлял с Володей. Нова только компоновка схемы. Но все-таки он говорит:

— Это отдел связи. Видите, идут линии ко всем больницам города или области? Больного в своей больнице обследуют по строго определенной программе, заполняют стандартную карту, направляют телеграфом условным кодом в Центр. Автоматически вводится в машину — вот в этом квадрате стоит ЭВМ, и получается вероятный ответ о диагнозе, прогнозе или лечении.

Вполне грамотно говорит. Не подумаешь, что инженер. Привык за четыре года.

— Между прочим, как дело с программами? Для диагноза я знаю, а вот для прогноза, для выбора лечения? Долго ли мы будем решать эти вопросы только по прецедентам? Я тебе дал алгоритм, как это решает врач, а развить — уже дело твое и математиков. Ты же теперь не один.

На «ты» — только когда наедине и мирно.

— В основе лежит понятие о «моделях болезни». Он объясняет мне, как это будет осуществлено на машине.