Не повторяется такое никогда!

— Это хорошо, что тепло. Как-то легче стало. А если тепло в квартирах на первом этаже, то и вверху должно быть тепло — система отопления здесь с верхней разводкой. Теперь только вопрос о том, не слишком ли за половину суток промокнет стена?

— Не думаю. Смотрите, на стену попадают лишь мелкие струйки, а в основном вода течёт по изоляции и, вероятно, внутри её.

— Ладно. Я даже думаю, что не так уж много воды и уходит. Ведь в трубе, скорее всего, образовалась лишь трещина, не мог вырваться целый кусок её. Хорошо, Борис Михайлович. Последний вопрос — в каком часу завтра трубить сбор? В семь, в восемь?

— Давайте в 7:30. Пока соберутся, пока машину подгонят и установят. А в восемь уже нужно будет начать работы.

— Хорошо. Тогда я сейчас пойду переговорить с ребятами. У вас же, пожалуй, забот побольше. И за пожарную машину нужно договариваться и солдат на завтра выделять. А оно то всё-таки праздник.

— Ничего, что праздник. И в праздники нужно свою работу выполнять.

Они разошлись, и Андрей поспешил в "Хоромы" — там жила основная масса тех, кто, как он планировал, завтра будет задействована в ремонтных работах. Когда он вошёл в жилое помещение, его там очень весело и радостно встретили.

— Дедушка Мороз пришёл нас поздравить с Новым годом! Андрей Николаевич, просим к столу.

— О, Дед Мороз — это, пожалуй, более приятно, нежели Паниковский. Да и фамилия у меня подходящая.

Андрей ещё дорогой думал о том, как его здесь встретят и как ему себя вести. И сейчас он понимал, что, если он откажется сесть за стол, то никакого контакта не получится. Сегодня ведь, пожалуй, самый радостный праздник в году и, если он заупрямится, то его рабочие могут упереться ещё больше. Завтра выходной день и заставить их так просто работать в этот день будет нелегко. Поэтому Андрей разделся, сел за стол, поднял налитую ему рюмку и произнёс тост, поздравив всех с наступившим Новым годом. Он выпил содержимое рюмки, закусил и прикрыл ладонью свою рюмку, которую пытались наполнить во второй раз.

— Стоп, ребята. Я с вами ещё обязательно выпью, но не сейчас и не сегодня. Я вас уважил, а теперь уважьте и вы меня.

— А в чём дело? Что-то случилось? — начались расспросы.

— Да, к большому нашему сожалению, случилось. И надо же, именно на Новый год.

И Андрей подробно рассказал, ничего не утаивая, о том, что произошло и в каких условиях завтра придётся вести ремонт.

— И много там работы? — спросил Пампушко.

— Я не думаю, что много, просто вести их придётся в экстремальных условиях. Славик, ты лучше меня знаешь, что заварить трубу в доступном месте совсем недолго. А вот порой подобраться к ней более трудное дело. А здесь то, как раз место, где она находится, очень неудобное. Оно, конечно, открытое, но высота то какая.

— Да, это так. А кого вы планируете задействовать в этих работах?

— Во-первых, вас обоих, тебя и Колыванова, один будет варить, а второй следить за аппаратом. И кого-нибудь из слесарей. Кроме того, нужно будет подавать инструмент, шланги, сварочную проволоку. Это, правда, мелочь, в принципе это и второй газосварщик, который будет на крыше, сможет делать. Но нужно будет ещё сверлить отверстия, и забивать штыри в стену для крепления лестницы. А после заварки трубы, нужно будет её вновь заизолировать. Вот здесь он и нужен будет.

— А что, у нас с Балагановым рук нет? Кто-нибудь из нас, кто уже будет варить, и штыри забьёт, и заизолирует трубу. Чего опять кому-то на лестницу карабкаться.

— Может быть, оно и так. Только вот сварщик на лестнице устанет. Ладно, там посмотрим. Но один слесарь, я думаю, для страховки пусть будет.

— Аппарат ведь ещё на крышу тащить нужно.

— Этим солдаты займутся, Лукшин их выделит. Кстати, кто из вас знает, что это там за трубы? Мне не верится, что это трубы подачи и обратки. Да и не могли эти трубы разморозиться при такой, в общем-то не особо низкой температуре, да ещё при хорошей циркуляции горячего теплоносителя.

— А это и не циркуляционные трубы, — сказал Сергей Митрохин, один из слесарей, старожилов городка. — Там только одна труба — это переливная труба, которая опускается к канализационному колодезю. Внизу на ней установлен вентиль — пошла вода, немного её спустили, и вентиль закрыли.

— Вот оно что. Не захотели, видать, немцы воду на головы проходящих граждан лить. Тогда понятно, почему она разморозилась — вода то в ней не циркулировала. Но это нам только на руку — из дома теплоноситель почти сливать не придётся. Это значительно уменьшит время ремонтных работ. Серёжа, тогда именно тебе там нужно завтра быть.

— Хорошо. Но, Андрей Николаевич, завтра ведь ещё тоже праздник, точнее, выходной день. А когда же отдыхать?

— Вы же все хорошо понимаете, что в этом доме лишний час неполадок ничего хорошего нам не принесёт. Или вы забыли уже о той массе жалоб из этого дома? Что касается отдыха, то я отвечу на этот вопрос чуть позже, когда получу от вас согласие на эти работы. Заставить вас я, конечно, не могу.

— Да что там заставлять, — подал голос Колыванов. — Что мы не люди и не понимаем. Раз надо, значит, будем работать.

— Так, все согласны? — спросил Андрей и, получив подтверждение, спросил у газосварщиков. — Славик, и ты, Шура, у вас нет высотобоязни? Я планирую, что варить будет Вячеслав. Если он устанет или что-то пойдёт не так, то его заменит Александр.

— Высоты я не боюсь, — ответил Пампушко. — приходилось работать и на высоте.

— У меня тоже нет высотобоязни, — заметил Колыванов.

— Тогда всё в порядке. А теперь отвечаю на ваш вопрос об отдыхе. Лукшин за этот завтрашний рабочий день даёт два отгула. Так что, троица, участвующая в ремонтных работах, в понедельник и вторник могут с чистой совестью отдыхать.

— Ух, ты! Вот это здорово. Всё-таки отец Фёдор — мужик справедливый. Тогда тем более, согласны. Ещё же и завтрашний вечер будет свободен.

— Совершенно верно. А потому у меня к вам жёсткое условие: тем, кто завтра будет работать — с этой минуты и до окончания завтрашних работ ни грамма спиртного. Наверстаете завтра вечером. Если всё успеем сделать так, как полагается, то и я завтра с вами посижу. Даю слово.

— О, хорошо! Конечно, мы же понимаем, и сегодня больше пить не будем.

— Но, учтите, я вас в этом вопросе контролировать не буду, рассчитываю на вашу совесть. Я хочу думать, что как только я выйду, вы своего слова не нарушите.

— Андрей Николаевич, обижаете, — и в самом деле обиженно протянул Пампушко. — Раз мы дали слово, то не подведём.

— Хорошо. Тогда все встречаемся завтра возле дома в 7:30. Немного рановато, но чем скорее всё сделаем, тем больше будет свободного времени после работ.

И завтра утром уже все в назначенное время собрались на месте аварии. Четверо солдат уже ожидали их там. Подошли и Горшков со своим электриком. Митрохин пошёл в подвал дома и слил немного теплоносителя из системы, чтобы освободить от воды аварийную трубу. Морозевич ещё вчера предупредил кочегаров центральной котельной, которые в этот день будут на смене, до его команды пока что систему не подпитывать. Ещё через десять минут подъехала пожарная машина, и, кроме расчёта, из неё вылез и Лукшин. Пожарники начали устанавливать удобным образом машину, закреплять её и пробовать, как достаёт до места аварии пожарная лестница. Лестница до того места, где ранее текла вода, доставала и даже имела запас. Но с земли её конец казался таким узким. Хорошо понимал сложность будущих работ и командир пожарного расчёта. Он подошёл, к стоявшим чуть в стороне Лукшину с Морозевичем, и обратился к первому из них:

— Товарищ, майор, человека, который будет производить наверху работы, нужно хорошо крепить к лестнице ещё внизу и только затем поднимать вместе с лестницей. Хотя это у нас и не положено, не делается так, но давать ему самому себя крепить наверху, после того, как он взберётся наверх, — опасно. Вдруг он плохо закрепится, а проконтролировать мы не сможем. Вдвоём крутится на самом верху лестницы очень неудобно. Я не могу так рисковать.