Моя любимая жена

Строительство плотины уничтожало не только окрестный ландшафт. Два миллиона человек становились вынужденными переселенцами. Еще немного, и под водой окажутся целые деревни.

Билл проглотил слюну, борясь с подступающей тошнотой. Он не страдал морской болезнью. Просто он находился слишком далеко от родного дома.

С самого начала все указывало на то, что им не стоило отправляться в это путешествие.

— Не понимаю, почему бы тебе не вернуться в школу, — бросил Билл, меряя шагами тесную каюту. — Тебе нравилось преподавать. И ученики тебя любили.

Цзинь-Цзинь сидела на одной из двух коек каюты и рассматривала улыбающееся лицо дикторши государственного телевидения.

— Хорошая лошадь движется только вперед, — сказала она, не отрываясь от телеэкрана.

— Не вижу смысла. Откуда эти слова? Очередное старое мудрое китайское изречение?

На самом деле он прекрасно понимал смысл сказанного. Откуда бы ни были эти слова, они констатировали простую истину: нельзя вернуться в прошлое.

— Да, — тихо и отчетливо произнесла Цзинь-Цзинь. Знакомая интонация, предвещавшая ссору. — Очередное старое мудрое китайское изречение. Их у нас очень много.

Биллу вовсе не хотелось ссориться. Он повернулся к окну, глядя на проплывавшую мимо отвесную зеленую громаду.

«Зачем им эта красота, если из нее нельзя извлечь выгоду? Сейчас туристы разевают рты на скалы, а когда скалы зальют бетоном и появится водохранилище, они будут точно так же таращиться на водную гладь и щелкать фотоаппаратами».

Теплоход представлял собой плавучий вариант убогого муниципального жилья. Биллу сразу вспомнились кварталы бетонных коробок в Чанчуне. Пока они ждали на пристани, Цзинь-Цзинь с довольным видом протянула Биллу рекламный буклет с описанием круиза. Видно было, что его составители изрядно потрудились, сочиняя текст.

«Теплоход „Кунлин“ — это круизное судно класса „люкс“, оборудованное всеми современными удобствами, на борту которого созданы прекрасные условия для отдыха и развлечений… „Три ущелья“ — удивительное творение природы. Здесь река течет, зажатая высокими отвесными скалами, с вершин которых открывается захватывающий вид. Однако при всей живописности и красоте этих мест, река изобилует опасными мелями. Учитывая огромное народно-хозяйственное значение Янцзы, правительством КНР было принято решение о строительстве гигантского гидроэнергетического комплекса „Три ущелья“. Вскоре места, по которым вы будете проплывать, окажутся под водой. А пока — торопитесь запечатлеть в своей памяти, на снимках и видеозаписях эти уникальные уголки природы. Даже простое созерцание окрестностей позволит вам вырваться из повседневности и наполнит покоем и здоровьем, которое дарует природа».

Вопреки рекламным заверениям, ни о каком покое на этой посудине, плотно нашпигованной туристами, не могло быть и речи. В ресторане Биллу и Цзинь-Цзинь пришлось делить стол с двумя молчаливыми тайваньцами. Те ели так, словно их рты были пароходными топками, а пища — углем. При этом тайваньцы безотрывно глазели на своих соседей за столом, будто никогда ничего подобного не видели.

На теплоходе плыла и компания веселых пожилых американских туристов. Все они были в бейсболках и шортах цвета хаки. В первый же вечер, когда Билл и Цзинь-Цзинь танцевали, один из стариков любезно согласился их сфотографировать. Они танцевали под песню о любви, которую пела Фэй Вонг. ^[75]Билл старался вести партнершу в старомодном стиле, как он это понимал. Ему казалось, что так танцевали его родители. Пока американец снимал, они все время улыбались. Пожалуй, это были лучшие минуты за весь круиз.

Кроме Билла и американцев, все остальные пассажиры оказались китайцами. Он вновь столкнулся с разницей в восприятии. Китайцам теплоход «Кунлин» на самом деле казался судном класса «люкс». А Билл ощущал себя почти как в тюрьме, где скверная еда и в изобилии всевозможные правила и ограничения.

Подали сигнал на обед, потолок каюты загудел от топота спешащих на кормежку туристов. Билл представил, что опять напротив них окажутся вечно голодные тайваньцы. А сейчас перед ним, скрестив ноги, сидела Цзинь-Цзинь. Она была в белой мини-юбке, сапожках и черном свитере с высоким воротником. Биллу нравилось, когда Цзинь-Цзинь стягивала волосы в «конский хвост», открывая лицо. Сколь бы просто она ни одевалась, в ней всегда сохранялся «шанхайский стиль».

Они переглянулись и поняли, что ни на какой обед не пойдут.

«Три ущелья» теплоход проходил под непрекращающийся шум дождя. Разум твердил: «Не все ли тебе равно?» Но сердцем Билл чувствовал, что никогда не забудет этого зрелища. Почему, он сам не знал.

Шейн советовал ему запоминать хотя бы по пять иероглифов в день. Для австралийца это не составляло труда, но Билл не отличался способностью к языкам. Иероглифы путались у него в памяти. Единственный, который он твердо запомнил, был иероглиф Ли, обозначавший фамилию Цзинь-Цзинь.

Когда они прилетели в пудунский аэропорт, в зале, среди толпы водителей, он заметил человека, держащего плакатик с иероглифом Ли. Билл взял Цзинь-Цзинь за руку, кивком головы указал на плакатик, и они оба засмеялись.

А потом Билл увидел Тигра.

Водитель их фирмы переминался с ноги на ногу, стоя у другого выхода.

— Вильям, хочешь посмотреть, как выглядит мистер Ли? — спросила продолжавшая улыбаться Цзинь-Цзинь.

Билл лишь мельком взглянул на китайского бизнесмена средних лет, направлявшегося к водителю с плакатиком. Вряд ли Тигр встречал кого-то из своих родных или друзей. Тогда кого?

Вскоре он это увидел.

Первым из дверей выскочил младший отпрыск с плеером в руках. За ним появились старшие братья, успевавшие на ходу тузить друг друга. Следом вышли родители. Девлин катил тележку с багажом. Заметив Тигра, он помахал водителю. Рядом шла Тесса, неся большую сумку с эмблемой нового Гонконгского аэропорта.

«Устроили себе длинный уик-энд в Гонконге», — мысленно отметил Билл. И как раз в этот момент Тесса вдруг повернула голову и посмотрела прямо в его сторону.

Билл тут же спрятался за спины пассажиров, но это уже не имело смысла. Он понял, что Тесса видела его.

Он повернулся и почти побежал в противоположную сторону. Цзинь-Цзинь устремилась следом. Он ненавидел свою трусость, ненавидел себя, стыдливо убегающего прочь, подальше от места, где его засекли. О Цзинь-Цзинь он сейчас вообще не думал.

К счастью, очередь на такси была недлинной. Билл встал в конец.

— Что случилось? — спросила подошедшая Цзинь-Цзинь. — Скажи мне, в чем дело?

— Ничего особенного, — буркнул он, не глядя на нее.

Билл вообще боялся поднимать голову.

Он мечтал только об одном: поскорее оказаться в салоне такси. И боялся только одного: услышать рядом насмешливый голос Тессы.

Вскоре они уже сидели на заднем сиденье старой «сантаны». Цзинь-Цзинь молчала. Она достаточно хорошо изучила Билла, чтобы сейчас приставать с вопросами. Тем более что она и так догадывалась, в чем дело.

— Вильям, ну почему ты не скажешь мне, что случилось? Может, я сумею помочь?

Цзинь-Цзинь сидела в кровати со сборником кроссвордов. На ней была футболка и трусики. Билл даже зажмурился. Он сразу вспомнил Бекку в их последнюю лондонскую ночь.

Потом его догнала еще более абсурдная мысль: они вернулись сюда как супруги, ездившие путешествовать. Нормальная пара, живущая в нормальном мире. Оказывается, не так уж сложно привыкнуть жить на два дома.

Эта мысль взвинтила Билла. Услышав новый вопрос Цзинь-Цзинь, он с трудом взял себя в руки, чтобы не накричать на нее.

— Говорю тебе, ничего не случилось!

Он говорил не своим голосом, почти фальцетом, вибрирующим от напряжения. Цзинь-Цзинь не заслуживала такого обращения. Она ни при чем, а виноват только он один. Но Билл не мог сдержаться.

— Ничего не случилось, и давай забудем об этом. Договорились?

— Это из-за женщины в аэропорту? Я ее помню. Я видела ее в чайном домике. Это из-за нее?