Дорога без привалов

Одним из самых первых, кто позаботился о монументе герою, был Павел Соломеин.

Впервые его книга о Павлике Морозове вышла в 1933 году. Второй ее вариант под названием «Павка-коммунист», переиздаваясь, живет и поныне.

Право на это Павлу Дмитриевичу Соломеину дала его жизнь, и я хочу о ней рассказать. Ибо в ней — и эпоха, и личность незаурядного гражданина своего времени, и его литературный труд.

Родился Павел Соломеин в семье потомственного кузнеца 12 июля 1907 года в селе Сосновском Покровского района, что раскинул свои земли на юге Свердловской области. Восьмилетним мальчонкой он остался без родителей, мыкался сиротой и до 1924 года вел бесшабашную, голодную, изнурительную жизнь беспризорника. Однако чистота души и зачатки воспитания в трудовой семье не дали прилипнуть к парнишке коростам неправедности, а когда было Павлу уже под семнадцать, советская судьба раскрыла перед ним двери Маминского детдома.

Детдомовская обстановка, коллективизм были ему бальзамом. Павел стал организатором одного из первых в Покровском районе пионерских отрядов и одним из первых покровских комсомольцев. Двадцати лет он вступил в Коммунистическую партию. Поучившись в родном селе столярному делу, в 1928 году направил Павел свои стопы в областной город. В Свердловске работал он рассыльным писчебумажного склада, потом был в этом складе учеником продавца и упаковщиком книг.

Работа как работа, но была она не очень по душе. А по душе дело дала ему партия: в 1930 году Павла в числе 25-тысячников направили в деревню.

Перед отъездом он зашел к своему знакомцу Павлу Петровичу Бажову. С этим светлоглазым бородачом, который в редакции «Крестьянской газеты» заведовал отделом крестьянских писем, молодой Соломеин был связан давно: еще из Покровского района слал в газету свои заметки и корреспонденции. Бажов в то время пристально следил за происходящим на селе, в «Крестьянской газете» кроме многочисленных заметок и корреспонденций он печатал свою повесть «Потерянная полоса», очерки «В новой деревне», которые позднее составили книгу «Пять ступеней коллективизации».

Павел Петрович к молодому селькору относился с симпатией и вниманием, видя в нем «искру божью». Напутствуя его перед отъездом в деревню, он посоветовал вести подробные дневниковые записи.

В селе Белоносово Покровского района Павла Дмитриевича избрали секретарем партийного комитета и членом правления коммуны «Красный день». Работы было много — хлопотной, нервной и жаркой. И все же Павел умудрялся выкраивать время для дневников, для литературного труда и учебы.

Тогда-то он впервые обратился к «настоящему» писателю — Льву Абрамовичу Кассилю; очень уж понравилась ему только что вышедшая биографическая повесть Кассиля «Кондуит». Вот какие, уже более поздние, остались об этом свидетельства.

Из письма П. Соломеина Л. Кассилю в 1945 году:

«Лев Абрамович! Этим письмом я отмечаю наш своеобразный юбилей. 15 лет тому назад мальчишка-двадцатипятитысячник получил первое письмо от молодого, но уже маститого писателя».

И ответ Л. Кассиля:

«Ну, здравствуйте, здравствуйте, старый друг Павел Соломеин! Вот хорошо, что снова отыскался след Ваш. Мы теперь очень научились ценить старые сохранившиеся связи… после стольких утраченных.

Да, я о Вас неоднократно справлялся в Свердловске, но все получалось так, что свидеться нам не выходило. Ну вот, опять списались. А у меня с Вами связано воспоминание об очень важной поре моей жизни. Вы, могу теперь признаться, были первым читателем, приславшим мне настоящее большое письмо. И Вам я первому ответил обстоятельно и пространно. И сколько бы сотен писем впоследствии я ни получал, воспоминание о том Вашем письме, первом, большом и настоящем из полученных тогда мною, не глохло…»

Павел тут же отвечал:

«От души благодарю Вас за теплое, искреннее письмо. А Вашим признанием я даже горжусь. Ведь это значит, что я первый оказался внимательным читателем Вашего «Кондуита» и по заслугам оценил его и даже, кажется, не особенно вежливо поругал за что-то. А ведь, по совести говоря, трудновато мне было тогда подняться до того, чтобы критиковать признанного писателя, слишком безграмотен я был для этого. Когда мы переписывались, я часто удивлялся Вашей терпеливости: как у Вас хватало времени и терпения писать незнакомому парнишке длинные письма, учить его, как пишутся слова «сборник», «приемлю» и т. д. Я-то учился на Ваших письмах…

… А Ваш, кажется, «Рассказ о необыкновенном» я использовал в своих докладах о текущем моменте, и колхозники после большого трудового дня, сжимая кулаки, ночью шли скирдовать хлеб вручную. Годовой план хлебозаготовок выполнили в начале сентября и стали сдавать хлеб сверх плана. Потом по их обращению, опубликованному в «Уральском рабочем», развернулось движение сдачи хлеба сверх плана по нашей области, а затем и по всей стране. «Обращение» писал я. Это было самое талантливое мое произведение. Оно помогло собрать миллионы пудов сверх плана. Как видите, я не стал писателем, но все годы войны все-таки был партийным литератором и, не хвастаясь, скажу, что кое-что сделал для фронта».

Переписка эта с перерывами длилась тридцать два года — до смерти П. Д. Соломеина. Последней в ней была телеграмма 1 января 1963 года: «Новогодний привет автору — тезке Павки-коммуниста. Лев Кассиль», — он еще не знал, что «адресат выбыл» навечно.

Начав переписку, Павел надеялся получить от Кассиля помощь — поучиться у него. И писатель с щедростью пошел на это. Он, подробно отвечая на вопросы Соломеина, советует молодому партийному работнику и начинающему литератору, как организовать рабочий день, разбирает стиль его писем и газетных очерков, высказывается о литературе, о различных художественных произведениях, делится своими задумками, советует, как составлять план книги, в какой последовательности писать вещь: в то время Павел уже готовился писать повесть о коллективизации в деревне.

В одном из писем 1932 года Лев Кассиль отмечал:

«Общее впечатление, что Вы сильно выросли за то время, как я Вас знаю «письменно». Исчезает суетливая неловкость выражений, китайское самоуничижение, мещанские стилевые обороты. Вы стали выражаться проще, крепче. Мысль стала выпуклее, язык ровнее».

И не Кассиль ли подтолкнул Соломенна предложить в печать рукопись повести, когда, поздравляя Павла с 25-летием, писал ему в том же году:

«Не все Юлии Цезари, не все в 20 лет должны восклицать: «Еще ничего не сделано для бессмертия!» Нет! Наши боли и радости, наши взлеты и провалы, трудности, улыбки и хмури — все это бессмертно, потому что мы — люди замечательнейшего из времен.

Правнуки, поучайтесь!»

Повесть называлась «Пути-дороги». Соломеин показал ее Павлу Петровичу. Отрывки из повести, названные «В разные стороны», были в 1932 году опубликованы в сборнике «Колхозные огни» под редакцией П. Бажова.

Павла в это время уже перевели в Свердловск и назначили заведующим пионерским отделом (потом заместителем редактора) областной детской газеты «Всходы коммуны».

Через неделю после убийства Павлика и Федюшки Морозовых, 10 сентября 1932 года, в деревню Герасимовку выехала для расследования преступления бригада ЦК и Уралобкома ВЛКСМ. В ее составе был и Павел Соломеин. Он жил в Герасимовке до суда над извергами — до 25 ноября.

Павел был коммунистом, бойцом своей партии всегда и во всем. Эти полтора месяца он не только изучал обстоятельства убийства братьев Морозовых. В качестве уполномоченного Тавдинского райкома партии он занимался хлебозаготовками, во всех деревнях Герасимовского сельсовета организовывал красные обозы имени Морозовых и принял самое активное, непосредственное участие в создании колхоза имени Павлика Морозова. Поначалу в колхоз вошло четырнадцать хозяйств единоличников. В Герасимовском музее, где хранится фотография П. Д. Соломеина, о нем говорится как о первом председателе колхоза.