Потерянный дневник дона Хуана

Перед алтарем я увидел моего хозяина со шпагой в руке. Его окружала целая армия: два солдата с арбалетами и шесть приближенных инквизитора. Их шпаги и кинжалы были вынуты из ножен. Позади всех стоял сам епископ. Свечи отбрасывали тени на его зловещий лик. Вот что он сказал. Я не забыл ни одного слова.

— Суд свершился, дон Хуан. Основываясь на показаниях свидетелей, Святая инквизиция признает вас виновным в тяжких грехах против Бога и человека. Долее вам не удастся избегать гнева Господня.

Я, как последний трус, стоял и смотрел, как приближенные инквизитора и солдаты наступают на моего хозяина. Правда, у меня не было с собой оружия, но мне все равно стыдно, что я стоял там как вкопанный. Сначала мой хозяин бросился на солдат, вооруженных арбалетами. Первого он пронзил шпагой еще до того, как тот успел поднять оружие. Потом рукоятью своей шпаги он выбил арбалет из рук другого солдата, который успел прицелиться. Стрела чудом не попала в него. Когда солдат попытался перезарядить арбалет, мой хозяин, как бык, загнанный в угол, напал на него и убил. Потом на него стали наступать приближенные инквизитора.

Мой хозяин понимал, что не сможет одолеть шестерых противников на открытой площадке. Он побежал к ступенькам, ведущим на балкон. Приближенные инквизитора помчались за ним, уверенные в победе. Они думали, что дон Хуан бежит в страхе и теперь они загонят его в ловушку. Но битва была еще не окончена. Мой хозяин поджидал их наверху, где он мог расправиться с каждым из них по одиночке. Снизу мне было видно, как первые двое упали с балкона. Третий был более искусен. Он дрался довольно долго, и ему на помощь подоспели остальные. Теперь хозяину пришлось сражаться на широком балконе со всеми четырьмя, но мне ничего не было видно.

Звон их клинков эхом разносился под куполом церкви. Мое сердце сжималось при звуке каждого удара. Недалеко от того места, где я прятался, стоял инквизитор. Он рычал, как зверь, а его лицо было перекошено от злости на своих приближенных за то, что они никак не могли убить моего хозяина. Потом он не выдержал, и, взяв кинжал у одного из убитых солдат, подкрался с другой стороны. Я видел, как, задрав кинжал над головой, он бросился вперед. К счастью, хозяин обернулся и перехватил его руку прежде, чем инквизитор успел нанести удар. Теперь кинжал был в руке дона Хуана, а его острие было приставлено к горлу епископа.

— Однажды я пощадил вашу жизнь, но во второй раз не стану этого делать… — сказал он. — Остановите эту кровавую бойню, прежде чем погибнет кто-нибудь еще — включая вас.

— Убейте его! — закричал инквизитор.

Не понимаю, почему мой хозяин сразу не перерезал ему горло? Вместо этого он одной рукой удерживал своего врага, а другой продолжал драться с остальными. Мне были видны только кончики шпаг, мелькавших в воздухе. Улучив момент, инквизитор, схватил моего хозяина за руку и прижал его к перилам. Острие кинжала было направлено в грудь дона Хуана. Приближенные замерли, не осмеливаясь нанести удар, чтобы случайно не ранить инквизитора. Теперь дрались только двое — мой хозяин и его злейший враг.

Инквизитор одной рукой держал дона Хуана за горло, а другой пытался вонзить кинжал ему в сердце. Тело моего хозяина свесилось над перилами балкона, и мне показалось, что его спина вот-вот переломится. Еще мгновение, и они оба упадут вниз и разобьются о каменный пол. В этот момент дон Хуан с отчаянным криком воткнул свою шпагу между деревянными столбиками перил. Ему удалось найти опору и таким образом избежать падения! Инквизитор же не смог удержаться на ногах и, перевалившись через перила, полетел вниз. Падая с высоты в три человеческих роста, он визжал и дергал руками и ногами, пока, наконец, издав громкий стон, не приземлился прямо на меч статуи святого Мигеля. Острое деревянное лезвие вошло ему в пах и проткнуло тело насквозь. На лице епископа застыло страдание. Опасаясь, что меня стошнит, я вынужден был закрыть рот ладонью.

На несколько мгновений участники драки замерли. Все взоры, исполненные ужаса, обратились на инквизитора. Однако вскоре шпаги опять зазвенели. Потом раздался еще один крик, и очередной противник свалился с балкона, приземлившись на голову. Я снова взглянул на епископа. С широко распахнутыми глазами он стонал от боли, его челюсть отвисла, а ноги продолжали дергаться в воздухе. Мой хозяин побежал с балкона, и за ним устремились трое оставшихся преследователей. Я слышал их крики и звон шпаг, доносившиеся из-под лестницы. Потом дон Хуан выскочил оттуда, пытаясь отдышаться, но на это у него не хватило времени. Противникам удалось загнать его в угол часовни. Я подбежал поближе и спрятался за колонной.

Самый старший и, судя по всему, самый опытный из врагов бросился в атаку, двое других поджидали своей очереди. Приближенный инквизитора выбросил вперед шпагу, дон Хуан отбил удар. В какой-то момент, делая выпад, противник ошибся и оставил грудь незащищенной. Клянусь, я видел, как мой хозяин колеблется, прежде чем нанести удар! Мне показалось, что он даже покачал головой… Человек упал рядом с мраморной статуей женщины, преклонившей колена в молитве. Мой хозяин с сожалением взглянул на него, а потом перевел взгляд на оставшихся двоих.

— Может быть, довольно… довольно кровопролития? Или ваши жены тоже должны стать вдовами, а дети — сиротами?!

Приближенные инквизитора в нерешительности посмотрели друг на друга, после чего опустили свои шпаги с кинжалами и бросились прочь из церкви.

Я не мог поверить своим глазам. Дон Хуан жив, он победил! Однако на его лице не было заметно и тени торжества. Он опустился на колени возле поверженного противника, снял с себя плащ и накрыл убитого. Я уже собирался подойти к хозяину и обнять его, но остановился, потому что увидел фигуру женщины, которая выступила из тени. Мой хозяин тоже ее увидел.

— Вы пришли? — тихо сказал он, опуская шпагу.

— Мне пришлось прийти, — ответила донья Анна, не глядя на него.

Что-то было не так. Ее лицо было таким же холодным, как лицо каменной статуи.

— Вы получили мое письмо? — спросил он с тревогой в голосе.

— О да, я получила ваше письмо. Вы осквернили могилу моего отца и опорочили мое честное имя! — вскричала донья Анна.

Потом она швырнула ему в лицо скомканный лист бумаги. Мой хозяин поймал его и быстро развернул.

— Но это не мое письмо — это подделка!

— Не желаю больше слышать ваших лживых слов! Моя жизнь исполнена предательства и обмана, но отныне с этим покончено! — Теперь ее голос был совершенно спокойным. — Я не могла поверить этому письму, и потому сама отправилась в монастырь, чтобы узнать правду. И там я своими глазами убедилась в том, что нельзя верить ни единому вашему слову. Ваша репутация абсолютно правдива. Я видела, как вы целовали проститутку!

Сказав это, она занесла руку, в которой сверкнул кинжал с усыпанной камнями рукоятью.

— Вы можете убить меня, если хотите… Но знайте, что вы убиваете человека, который любит единственную женщину — вас. То, что вы видели в монастыре, было не более чем прощанием. Последний раз в своей жизни я целовал другую женщину.

Рука доньи Анны задрожала и опустилась. Слезы полились из ее глаз. Уронив на пол свое оружие, они с моим хозяином бросились друг к другу в объятия. Внезапно тишину церкви нарушил зловещий голос:

— Как жаль, что у меня только один заряд для вас обоих.

Из исповедальни вышел маркиз. По всей видимости, он прятался там все время, ожидая, пока мой хозяин будет убит. Он вошел в часовню, сжимая в руке какой-то предмет. Сначала я решил, что это кинжал, но ошибся — то был пистолет.

— Должен ли я застрелить ту, которая отказывается меня любить; или того, кто предал меня?

Дон Хуан и донья Анна, опустив руки, стояли, повернувшись лицом к маркизу.

— Я бы предпочел убить нас обоих.

— Умоляю вас, дон Педро… — начал мой хозяин.

— Вот именно, умоляйте меня! Но вам это не поможет.

Рука маркиза дрожала, когда он нацелил пистолет в сердце моего хозяина.