Сказки века джаза (сборник)
Сказки века джаза (сборник) читать книгу онлайн
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Снова воцарилось молчание, и Лоис увидела, что взгляд ее брата стал отстраненным, его глаза были направлены вдаль, на залитые солнцем поля. Она была тронута тоном его речи и неожиданной тишиной, которая, казалось, окутала его, когда он кончил говорить.
Только сейчас она заметила, что его глаза были такими же, как у нее, – не считая отсутствия зеленого оттенка, – и что линия его губ была в реальности мягче, чем на фотографии – или его лицо приобрело другие очертания? На макушке у него уже была небольшая лысина. Она подумала, что это, наверное, от того, что он слишком часто носит головной убор. Ей показалось ужасным, что мужчина начинает лысеть и никому нет до этого дела.
– Кайс, а ты был в юности… набожным? – спросила она. – Ну, ты понимаешь. Был ли ты религиозен? Может, это, конечно, слишком личный вопрос…
– Да, – сказал он, а его взгляд все еще был направлен вдаль, – и она почувствовала, что его напряженная отстраненность была такой же частью его личности, как и его внимание. – Да, думаю, что был – когда не был пьян.
Лоис слегка затрепетала.
– Ты пил?
Он кивнул.
– У меня была привычка превращать плохие привычки в норму.
Он улыбнулся и, взглянув на нее своими серыми глазами, сменил тему разговора.
– Дитя мое, расскажи мне о матери. Я знаю, что последнее время тебе с ней было ужасно тяжело. Я знаю, что ты была вынуждена принести многие жертвы и мириться с непримиримым, и хочу, чтобы ты знала, что я думаю, что ты вела себя как надо. Я считаю, Лоис, что ты там вроде как за нас двоих.
У Лоис промелькнула мысль, сколь малым ей пришлось пожертвовать: последнее время она постоянно старалась избегать своей нервной, больной матери.
– Юность нельзя приносить в жертву старости, Кайс, – уверенно заявила она.
– Я знаю, – вздохнул он, – нельзя было всю тяжесть сваливать на твои плечи, дитя мое. Я очень хотел бы быть рядом, чтобы помочь тебе.
Она увидела, как быстро он перевернул с ног на голову ее утверждение, и мгновенно поняла, какое его качество позволило ему это сделать. Он был добрым. Ее мысль сбилась с колеи, и она нарушила молчание не относящейся к разговору фразой.
– Быть добрым тяжело, – резко произнесла она.
– Что?
– Да так, – смущенно сказала она. – Мысли вслух. Я думала… о разговоре с человеком по имени Фредди Кеббл.
– Брат Мори Кеббла?
– Да, – сказала она, удивленная при мысли о том, что он знает Мори Кеббла. Тем не менее в этом не было ничего особенного. – Ну, на той неделе мы с ним говорили о том, что такое быть добрым. Ох, я не знаю… я говорила, что человек по имени Говард… что один мой знакомый очень добрый, а он не согласился со мной, и мы начали спорить о том, что такое «добрый» по отношению к мужчине. Он утверждал, что я имела в виду что-то вроде слезливой мягкости, но я-то знала, что это не так, – и тем не менее я не смогла точно выразиться. Теперь я поняла. Я имела в виду совершенно противоположное. Я думаю, что «добрый» подразумевает и твердость, и силу.
Кайс кивнул.
– Я понимаю, о чем ты. Я знал старых священников, в которых это было.
– А я говорю о молодых! – вызывающе сказала она.
– Ну что ж…
Они подошли к опустевшему бейсбольному полю, и, указав ей на деревянную скамейку, он сам во весь рост растянулся на траве.
– Кайс, а этим молодым людям здесь хорошо?
– А они выглядят недовольными, Лоис?
– Да нет. Но те мальчики, вот те, которые только что прошли… Они уже…
– Дали обет? – рассмеялся он. – Нет, но дадут через месяц.
– Навсегда?
– Да. Только если не сломаются умственно или физически. Конечно, при такой дисциплине, как у нас, многие отсеиваются.
– Но это же мальчишки! Разве они не упускают все шансы за пределами монастыря – как и ты?
Он кивнул:
– Некоторые – да.
– Кайс, но ведь они же не знают, что делают! У них же нет никакого опыта, они просто не знают, что теряют.
– Думаю, что так.
– Но это несправедливо. Жизнь их просто попугала для начала. Они все пришли сюда детьми?
– Нет, некоторые в юности болтались без дела и вели довольно беспутную жизнь – Реган, например.
– Думаю, что это как раз для них, – задумчиво сказала она, – для тех, кто познал жизнь.
– Нет, – серьезно ответил Кайс, – я не уверен, что битье баклуш дает человеку опыт, которым он может поделиться с другими. Некоторые из наиболее свободомыслящих людей, которых я встречал, к себе относились даже слишком сурово. А вставшие на путь истинный распутники отличаются как раз поразительной нетерпимостью. Ты согласна со мной, Лоис?
Она кивнула, все еще задумчиво, и он продолжил:
– Мне кажется, что когда один слабый приходит на помощь другому, то это вовсе не та помощь, которой они оба ожидают. Это что-то вроде соучастия в пороке, Лоис. После твоего рождения, когда у мамы стали случаться нервные припадки, она часто уходила поплакать к некоей миссис Комсток. О господи, это всегда вызывало у меня дрожь! Она говорила, что это ее успокаивает, бедная старая мама… Нет, я не думаю, что для того, чтобы кому-либо помочь, ты должен вывернуть душу наизнанку. Настоящая помощь приходит от более сильных людей, которых ты сам уважаешь. И их участие кажется тем большим, чем меньше в нем личных чувств.
– Но людям нужно человеческое участие, – возразила Лоис. – Им нужны «разговоры по душам».
– Лоис, в глубине души каждый хочет почувствовать, что другой слабее него. Вот что скрывается за такой «человечностью»… Здесь, в этом старом монастыре, Лоис, – продолжил он с улыбкой, – с самого начала из нас стараются выдавить гордыню и жалость к самим себе. Нас заставляют скоблить полы и так далее. Что-то вроде теории о спасении своей жизни путем ее потери. Видишь ли, мы думаем, что чем меньше человек похож на человека в твоем понимании, тем более хороший из него получится слуга для всего человечества. И в это мы верим до конца. Когда один из нас умирает, его родственникам не разрешают забрать тело. Его хоронят здесь, среди тысяч других, а на могиле ставят простой деревянный крест.
Неожиданно его тон изменился, и он бросил на нее веселый взгляд.
– Но глубоко внутри, в сердце, есть вещи, от которых никто не может избавиться, я, например, ужасно люблю свою младшую сестренку!
Повинуясь неожиданному желанию, он села на траву рядом с ним и, вытянувшись, поцеловала его в лоб.
– Ты сильный, Кайс, – сказала она, – и я люблю тебя за это… И еще ты очень добрый.
Они вернулись к настоятелю, и Лоис была представлена еще полудюжине близких друзей Кайса; среди них был один молодой человек по имени Джарвис, выглядевший довольно бледным и хрупким, который, как она знала, приходился внуком их соседу, старому мистеру Джарвису, и она мысленно сравнила этого отшельника с его родными беспокойными дядями.
И еще там был Реган – с испуганным лицом и пронзительным, проникавшим, казалось, прямо в душу, блуждающим взглядом, чаще всего задерживавшемся на Кайсе с выражением, больше всего напоминавшим благоговение. Она поняла, что имел в виду Кайс, когда говорил, что это хороший человек, с которым можно пойти в разведку.
«Типичный миссионер, – промелькнуло у нее в голове, – Китай или что-то вроде…»
– Пусть сестренка Кайса покажет нам, что такое шимми, – широко улыбнувшись, потребовал один юноша.
Лоис рассмеялась.
– Боюсь, что тогда отец настоятель выставит меня за стены монастыря. Да и вообще я не очень хорошо танцую.
– Думаю, что из этого не выйдет ничего хорошего для души Джимми, – внушительно заявил Кайс. – Он слишком много размышляет о таких вещах, как всякие шимми. Как раз тогда, когда он стал монахом, начали танцевать… матчиш, да, Джимми? – и весь тот первый год это занимало его мысли. Если бы ты видела, как, чистя картошку, он обнимал кастрюлю и совершал какие-то нечестивые движения ногами…
Последовал общий смех, к которому присоединилась и Лоис.
– Одна старая леди, которая приходит сюда слушать мессы, как только узнала, что ты приехала, прислала Кайсу мороженого, – среди общего веселья прошептал ей на ухо Джарвис. – Здорово, правда?