Риторика либеральной империи. Алгоритмы гуманитарного развития

С другой стороны, и истина должного так же ясна и очевидна. В оцепеневшей, замершей, застывшей, бездеятельностной, подмороженной до кристаллического состояния России должна была затеплиться разумная жизнь. В период грабительского капитализма, период жесткого и всеохватывающего действия материальных категорических императивов, ПОЛИТИКА как разработка человеческого общения могла возникнуть только как интеллектуальная деятельность. Разворот интеллектуальной деятельности в политтехнологии, в экспертность и иные статусные предметности «умного еврея при губернаторе», поставили жирный крест на развитии России, на единственном ресурсе развития России в реальных условиях переходного периода. Хочется верить, что это всего лишь крест на «старых экспертах». Интересен, кстати, генезис «старых экспертов». Ведущие политмейстеры взялись даже не из старых добрых гуманитариев (те так и остались изучающими поэтики различных литератур), они взялись из такой экзотической породы мыслящих существ, как праздные «постмодернисты». Проблема также в том, что «старые эксперты», струсившие состояться как политики, почти загубили объективную возрастающую роль гуманитария в российской истории. Заканчивается все тем, что силовики подбирают себе молчаливых, аполитичных «новых экспертов», решающих исключительно технические проблемы управления и контроля «под задачу». Приходит их время. Идут и воплощаются в жизнь разговоры о том, что нужны не болтуны, а инженеры, технологи. А нужны, прежде всего, УЧЕНЫЕ, нужна новая рациональная гуманитарная наука, на основе которой и может состояться только меганаука и ТЕХНОТРОННОСТЬ новой гуманитарной цивилизации. Нужна разработка реальных стратегий и моделей модернизации России, в которые впрягутся и общество, и бизнес, и власть.

Те, кто уже поспешил обреченно записать себя в эксперты, а то и в консультанты, ни на что более не надеясь в смысле продвижения собственного интеллектуального ремесла, собственного производимого интеллектуального продукта, должны образовать ПОЛИТИЧЕСКИ АКТИВНОЕ СООБЩЕСТВО, ПАРТИЮ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ при полном понимании того обстоятельства, что нет и не может быть на современном этапе никакой другой силы развития России. Не могут сформированные по постсоветским лекалам властные, экономические и другие силы при любой экспертной поддержке стать силами развития России по интеллектуальному качеству акцептированного в них человеческого материала. НАМ НЕ НУЖНО НОВОЕ ЭКСПЕРТНОЕ СООБЩЕСТВО - НЕЧЕГО ЭКСПЕРТИРОВАТЬ. НУЖНО СОЗДАТЬ СНАЧАЛА ПРОДУКТ РАЗВИТИЯ РОССИИ, ВОПЛОЩЕННЫЙ В ОБЩЕНАЦИОНАЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ. НИ ОДНА ИЗ ИДЕЙ И МОДЕЛЕЙ РАЗВИТИЯ РОССИИ В ЛЮБОЙ ИЗ ОБЛАСТЕЙ, КУЛЬТУРНОЙ, ТЕХНИЧЕСКОЙ, НЕ ВОПЛОТИТЬСЯ СЕГОДНЯ БЕЗ ПОЛИТИЧЕСКОГО РЕШЕНИЯ, БЕЗ КАЧЕСТВЕННОГО ОБНОВЛЕНИЯ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ВЛАСТИ. Недостаточно изобретать все новые и новые общественные организации и комитеты. ПЕРЕД НАМИ – ЗАДАЧА СОЗДАНИЯ ПАРТИИ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ, ОБЪЕДИНЯЮЩЕЙ ЛЮДЕЙ, ВОЗНАМЕРИВШИХСЯ ЖИТЬ ПРЕЖДЕ ВСЕГО ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫМ ТРУДОМ. У ЭТИХ ЛЮДЕЙ НЕТ ИНОЙ ИСТОРИЧЕСКОЙ ВОЗМОЖНОСТИ ВЫЖИТЬ КАК КЛАСС, СОСТОЯТЬСЯ И ПОЛУЧИТЬ НОВУЮ МОЩНУЮ СТРАНУ, КРОМЕ КАК ВЗЯТЬ В НЕЙ ВЛАСТЬ КОНСТИТУЦИОННЫМ ОБРАЗОМ. ПРОДУКТИВНОМУ ИНТЕЛЛЕКТУАЛУ НУЖНО СЕГОДНЯ ПРЕЖДЕ ВСЕГО РЕШИТЬ ВОПРОС ПОЛИТИЧЕСКОГО УСЛОВИЯ РЕАЛИЗАЦИИ СОБСТВЕННОЙ ПРОДУКТИВНОСТИ, ПОЛИТИЧЕСКИЙ ВОПРОС САМОРЕАЛИЗАЦИИ. НИ ОДНА МОДЕЛЬ, НИ ОДНА ТЕХНОЛОГИЧЕСКАЯ ИДЕЯ НЕ СОСТОЯТСЯ В РОССИИ САМИ ПО СЕБЕ, НА ПРОСТОМ УСЛОВИИ СОБСТВЕННОЙ ЭФФЕКТИВНОСТИ (НЕКОМУ ЭТУ ЭФФЕКТИВНОСТЬ ПРЕДЪЯВЛЯТЬ И НЕ ОТ КОГО ЖДАТЬ ЗА НЕЕ ПОХВАЛЫ И УВАЖЕНИЯ, НЕ ГОВОРЯ ОБ ОПЛАТЕ) – НУЖНА НОВАЯ ИНТЕЛЛЕКУТАЛЬНАЯ ВЛАСТЬ, ПАРТИЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ. А новым экспертным сообществом для будущей партии модернизации пусть станет сама власть, государство – пусть оценивает, экспертирует, корректирует вырабатываемую партией интеллигенции осмысленную человеческую деятельность.

Конкурентная среда экспертов (давайте смотреть реально) не имеет отношения к действительному развитию гражданского общества - это не более чем борьба за заказы в среде Садового кольца среди фондов-"генподрядчиков", которые привлекают за гроши региональных и иных "субподрядчиков", не имеющих интимного анал-литического входа во власть.

Нет сегодня объективного и самостоятельного предмета для экспертной деятельности. Суть этого предмета - реальное, социальное, политическое, информационное, экономическое ЯВЛЕНИЕ МОДЕРНИЗАЦИИ. ЕСЛИ НЕТ ЭТОГО ЯВЛЕНИЯ, ТО КАКОВА ЖЕ ТОГДА ЦЕННОСТЬ "УЧЕНЫХ", ЭКСПЕРТИРУЮЩИХ, ИЗУЧАЮЩИХ ЯВЛЕНИЕ, КОТОРОЕ ОТСУТСТВУЕТ, НЕ СЛОЖИЛОСЬ, НЕ ИМЕЕТСЯ В НАЛИЧИИ?

Речь менее всего идет о "партии яйцеголовых". Речь идет об новом политическом сознании (человеческом достоинстве и самоуважении), мышлении для тех, кого загоняют в резервацию-ящик "яйцеголовых", и речь идет, прежде всего, о материализации этого сознания в деле партийного строительства. С другой стороны, есть мощный исторический помогающий фактор, который является главным заделом конкурентоспособности Новой России - фактор становления новой формы общественного сознания интеллигенции, который не смогли использовать "старые эксперты", фактор становления партии модернизации.

Моя гипотеза состоит в том, что "левые", "правые" и просто "никакие" полит-интегрированные эксперты - это недосостоявшийся (здесь у меня - не пренебрежение, а констатация) в переходной России, потенциальный актив партии модернизации как многоэлементного сетевого ядра гражданского общества. В самом деле, люди, занимающиеся "трудом наживы" образуют ведь реальное сообщество соответствующих стремящихся к богатству, или уже состоятельных людей, а не некоторое сообщество "экономических экспертов" (сведущих в экономике людей), каковыми их хотели бы, скажем, видеть экономические теоретики для удобства теоретизирования. Так, и люди интеллекта, должны образовать РЕАЛЬНОЕ сообщество, в рамках которого они могут осуществить первичную "эгоистическую" самореализацию, задействуя как ресурсную базу, вектор и инерцию движения некоторого родового для них сообщества, так и то историческое пространство, которое отведено историей для реализации этого сообщества и образующих его индивидов. Важно правильно отрефлектировать форму этого сообщества как форму политическую, а не сервисную, обслуживающую.

Первоначально партия модернизации должна возникнуть как место-занятие правой, праволиберальной ниши, но ее внутреннее развитие и рост должны расширяться до некоторой системы "правого дела", "нового мышления и гуманитарно-политического пути", основанной на доминанте интеллектуального компонента в политике, когда в работу включаются более глубокие измерения интеллектуальной продуктивности, чем "лево-правые" политологические идентификации.

Платон, Аристотель и софисты: проекция на отношение к политтехнологам в наши дни

Надобно знать, что основание европейского мышления, его до сих пор горячее и вращающееся платоново-аристотелевское ядро, обведенное сверху корой почвы, в которой коренится европейский интеллектуализм, - данное основание формировалось в интеллектуальной повседневности своего времени как реакция мышления на софистическую практику. Произведем же путешествие к ядру Земли-почвы европейского мышления, которую (землю-почву) так хорошо знает и обрабатывает Хайдеггер, ремесленник-земледелец со-временного евромышления. Многие кое-что слышали о том, что фундаментальная европейская онтология в лице философий Платона и Аристотеля есть «реакция, связанная с состоянием разложения греческого полиса». Если еще более приблизиться к Ядру, непосредственно рассматривая состояние времени человеческого бытия античности, то мы заметим глубокую, внутреннюю полемику (борьбу, войну) философского гения с софистами, крупнейшими софистами ТОГО времени, в том числе и с Протагором, родоначальником европейского субъективизма, с его выдающимся тезисом «Человек – мера всех вещей». Непосредственное человеческое измерение-напряжение этой полемики нашло свое отображение в феномене платоновского Сократа, «нового греческого героя» платоновских диалогов. Софист – это прагматик-интеллектуал, с максимально гибким релятивистским сознанием, который нашел для себя непосредственное экономическое выражение в хозяйстве полиса: он выступает платным консультантом, экспертом, человеком, сведущим в реальной практике судебных споров, подготовки речей, элитного образования и освоения иных прагматических граней полиса. Американская теория прагматики (Ч. Пирс, например) возродила это интеллектуальное измерение прагматики, включающее в себя даже семиотическое истолкование, текстовую работу, преодолев тем самым немецкое «непосредственное» понимание прагматики-практики (внечеловеческой, формально-рациональной, «сухой» объективности), которое, как самое слабое звено немецкой онтологии, за каковое небезуспешно дернул Ленин, в конце концов, привело к марксизму и обрушило всю цепь сияющих горних вершин европейского мышления. Работа софиста связана с деньгами, с наживой, которая выступает для него объективным критерием непосредственной значимости интеллектуализма. Здесь и появляется, вырастает мирово-исполинская фигура Сократа в творчестве Платона, вырастает как воля к иной форме интеллектуализма, к иному смыслу, направлению, содержательности и теплоте Речения, к иным задачам риторики, нежели софистика. Сократ, конечно же, еще не Христос: он не встал окончательно на точку зрения этого инобытия, этой другости миру, не стал сам этой другостью миру, которая оказалась самой солью человечности, в которой время оказывается сущностью, истиной, «солью» бытия. Сократ работает с той же повседневностью, миром, с которым работают и софисты. Но работает по-другому. Творчество Платона объясняется удивительно простой формой диалога как Разговора Сократа с людьми, тянущимися к разумному, Разговора, имеющего другой смысл, другие цели, другое течение и интонирование, чем «типологический» разговор софиста с подобными людьми. Платон показывает Разговор Сократа как нечто, выигрывающее у прагматической риторики софиста по ее собственным основаниям и показателям: логичности, основательности, смысловому и содержательному наполнению, значимости, жизненному, политическому и природному («фюсис») ориентированию. В этом смысле Платон фокусирует внимание на вещности, предметности, раскрывая в ней несокрытое, человеческое, самоотчужденное прежде (в стратегии времени-истины) измерение, которое объективно наращивает объективность субъекта в горизонте рассматривания, понимания, истинной интерпретации этой вещности, предметности, оснований. Гуссерлевский феноменологический призыв «назад к вещам!» - это отголосок платоновско-сократовской рефлексивной победы над протагорово-горгиевским тезисом «человек есть мера всех вещей». ИСТОЧНИК РОССИЙСКОГО ПОЛИТТЕХНОЛОГИЧЕСКОГО ЧЕЛОВЕКОВЕЙНИКА СЕГОДНЯ, В НАШИ ДНИ – ЭТО РАЗЛОЖЕНИЕ СОВЕТСКОГО ПОЛИСА, ОТЯГОЩЕННОГО НЕОБХОДИМЫМ ЗЛОМ ТАК ЖЕ, КАК И ГРЕЧЕСКИЙ ПОЛИС БЫЛ ОТЯГОЩЕН, УТЯЖЕЛЕН РАБСТВОМ ЧЕЛОВЕКОВ. Политтехнологизм заражен этим вирусом разложения и придает ему интеллектуальную форму распространения и воздействия на человеческую реальность. Стремглав проходим мы в один исторический миг все мирово-европейские стадии перехода от греческого полиса через «вечную точку Христа» (бытийственный знак самого времени) к римской мировой имперскости. И убойная сила политтехнологий сегодня, в особенности, политтехнологий западноевропейских, - верный признак свернутой мощности этого гипер-перехода. Ведь, ВСЕМИРНОЕ ТОРЖЕСТВО ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКОГО ЛИБЕРАЛИЗМА ЕСТЬ, В ОСНОВЕ СВОЕЙ, НЕПОСРЕДСТВЕННАЯ СИЛА ПОЛИТТЕХНОЛОГИЧЕСКОЙ МАТРИЦЫ И НИЧЕГО БОЛЕЕ. ЭТО КАТАГОРИЧЕСКОЕ «НИЧЕГО БОЛЕЕ» И ЕСТЬ ПРОСТРАНСТВО СВОБОДЫ ЗАПАДНОГО МИРА.