Месть Ходорковского (СИ)

Чанг кивнул, и прошептал с ухмылкой:

- Это мальчик, может принести огромные прибыли! Больше его не бейте! Будем действовать лаской!

Старшин надзиратель рассержено заметил:

- Но он кастрировал Бима!

Чанг хихикнул:

- Это несчастный случай! В каменоломнях чего только не бывает. А мальчик - в самом деле, просто дивный боец! И как мы раньше не догадались его сразу отправить на ринг!

Старшин надзиратель ответил:

- Надо было наказать щенка за его преступления! И заставить таскать тяжелые камни две трети суток. Согласись, юным гладиаторам живется куда лучше, чем юным заключенным в рудниках. Так что я не мог поступить иначе!

Чанг кивнул и заметил:

- Мальчишка может быть золотым дном! В единоборствах золотые яйца несут именно петухи!

А Энрике тем временем грезил, будучи оглушенным и избитым. Будто он летит на "Кадиллаке" вместе с Валентиной. И девочка за рулем.

Город под ними выглядел своеобразно: центр застроен старинными зданиями, сооружениями, замками, храмами и даже капищами. А по окраинам вполне современные новостройки. И на домах изобилие портретов и рисунков, какого морщинистого старика, а точнее жабы, утыканной бородавками и наростами. Жуть - когда на фоне смеющихся человеческих детей снимается такой урод и гладит когтистыми лапками их по головке.

Энрике даже охнул, когда их крылатый "Кадиллак" едва не зацепил, похожую на колючую проволоку провода на верхушках башен. После чего они плавно приземлились возле текущей дорожки, по которой словно марионетки строем шествовали пешеходы... Вроде бы это люди: юноши и девушки, но в одинаковых серо-зеленых одеждах и с номерками на груди. Мальчишка вдруг вспомнил фильм про зону: очень похоже, разве что лица у всех шагающий красивы и не имеют зловещих черт, что присущи многим реальным заключенным. Мужчины на головах носят кепки, а женщины непокрытым короткими стрижками.

И шагают они словно солдаты: очень размерено, руки и ноги - синхронно... От этого становится не по себе - хотя на тротуарах и растут пышные клумбы с цветами, что сверкают всеми колерами радуги.

Богиня Валентина уловила настрой мальчугана и нажала на кнопку. Раздалось громкое:

- Пи-пи-пи! Всех дави!

Альберто мальчишка выскочил из кресла и увлек с собой на улицу Энрике. У того едва не вырвалась из плечевого сустава рука. Пацан огрызнулся:

- Ну чего так резко?!

Пацан вместо ответа надул пузырь жвачки и дал объяснение:

- Скоро нас заметут... Следует немного побродить, пока не оказались в каталажке.

Энрике после этих слов и сам прибавил ходу. В голове пронеслось: "1984 год". Что-то очень зловещее и опасное было связано с этим годом, но что именно ускользало от внимания. Мальчишка оказался возле входа в высокое здание. Мерцает оранжевым светом, телефонная с яйцеобразной крышей будка. Увидев подобие паука с изогнутой под свастику ножками, мальчишка рефлекторно перекрестил. В лицо ему внезапно ударил отковавшейся от стены рекламный плакат с ненавистной рожей местного диктатора-жабы. Что рекламировал этот монстр? На глаз определить назначение данного предмета трудно.

Мальчишка оттолкнул портрет и растеряно потер ушибленный нос - перед глазами летали фиолетовые и оранжевые мотыльки. А затем Энрике почувствовал как стальные клещи сдавили кисти рук. Двое полосатых с фиолетовыми с розовой полоской крыльями, трутней капитально прихватили мальчугана. На головах у пчел были шлемы с крутящимися мигалками.

Пацан испугано лязгнул зубами и прошептал:

- Да я не в чем не виноват!

Тогда возникшая, точнее выскочившая из-за полупрозрачной стены непонятной по назначению будки, третья пчелка с цветочным хоботком вместо носа проворковала:

- А почему наш Джабба Труп выбрал тебя?

Энрике внезапно брякнул, словно оказавшись у доски на уроке в воскресной школе:

- Много званных, но мало избранных!

- Ты еще поговори вакуумноголовый! - Отрезала пчела-командир. Трутни выглядели крупнее и толще, на их лапах набухали бицепсы матерых культуристов. Но их рыльца тупы, а хоботки оканчивались квадратом. Ну, а у командира эполеты отливают золотом, хотя звездочек и не видно, а на кончике красивый розовый бутончик.

Да и сам мир словно сказочный, собака на шести лапах пасть раскрыла... и тремя языками на гусеничном ноутбуке играет. Вот шагают дети в красных ошейниках. В их глазах Энрике перехватил испуг и какое-то страдание. Одежда у этих пионеров нарядная, но загорелые ноги почему-то босые и сильно сбитые, словно перед этим их заставили много километров топать по каменистой, горной дороге.

Энрике чувствовал себя все более неуютно, но настоящего страха не было. Как-то уж все тут нереальное, даже солнца на небе четыре, и формой совсем неземной. Сон, типичный затянувшийся сон, который если ты действительно не разбужен утром, может приобретать самые сюрреалистические черты, быть ярче американского фантастического блокбастера. Жаль только потом, ты почти ничего от таких волн божества Морфея не помнишь.

Пока у Энрике крутились в голове галлюцинации, остальных заключенных хорошенько выпороли. И отправили снова ишачить в каменоломни.

Все шло по кругу. Особенно досталось Альберто. Мальчишку ввели в помещение для пыток. Горел камин, раскаливались инструменты. Юный раб пролепетал:

- Я ни в чем не виноват! За что?

Палач ухмыльнулся:

- Ты был все время с этим щенком, и готовил побег. За это тебя и ожидает суровое наказание. А пока ты нам выдашь и других сообщников.

Голого мальчишку вздернули на дыбу. Загорелое, жилистое тело пацана напряглось, когда крюк пошел вверх, и стал выворачивать суставы.

Альберто крепко стиснул зубы, и постарался сдержать стоны. Палач усмехался. Тело у мальчишки рельефное мускулатурой, бронзовое после трех лет проведенных нагишом под палящим солнцем. Крепкое, и не раз битое. Профессионально палач закрепил на босых ногах мальчика колодку. А его помощник на специальные крючки стал вешать гири. Мышцы и жила Альберто натянулись, мальчик тяжело задышал. Мускулистое тело начало покрываться потом.

Палач ухмыльнулся. Растягивание на дыбе одна из самых болезненных пыток. Интересно когда пацан застонет. Он уже три года на каторге и успел привыкнуть ко всякому - крепкий мальчишка.

- Еще добавь гирь!

Следует команда. Правда, тут надо быть осторожными, чтобы мальчишку не порвать. Им дана команда, истязать мальчишку не делая инвалидом. Так что еще немного жилки растянем.

Мальчишке очень больно, от растяжки. Но Альберто стиснув зубы, молчит, он ведь привык к страданиям. И не вымолвит и слова. Тем более чутье подсказывает, что его до смерти не замучают. А значит нужно выдержать.

Помощник палача повесил еще одну гирьку. Жилы у мальчишки затрещали, и он удлинился. Профессиональный истязатель скомандовал:

- Довольно! А то он лопнет! А теперь кнутом его!

Палач взял вымоченный в соленом рассоле кнут и щелкнул по воздуху. А затем врезал Альберто по спине. Мальчишка вздрогнул, но промолчал. Палач снова ударил, рассекая прочную, и так покрытую шрамами кожу. И мальчишка стал дышать тяжелее. Палач принялся методично избивать.

Альберто закатил глаза, его хлестали в каменоломнях постоянно. Хотя в последнее время уже меньше, чем раньше. Но эта боль привычная и не страшная.

Палач тем временем извлек из жаровни ломик. Пошел к растянутому на дыбе мальчишке, и приложил к босой пятке раскаленное железо. Кожа на подошвах постоянно ходящего босиком по камням мальчишки была настолько ороговевшей и огрубевшей мозолями, что Альберто не сразу и проняло. Но вот послышался запах паленого мяса, и мальчишка задергался. Стал постанывать. Надзиратель заметил:

- Хватит ему жарить пятку! Нам нужно чтобы это раб еще работал!

Палач отнял красную от жара стальную палку. С мальчика стекал пот, и с прокушенной губы капала кровь. Видно было, он держится из последних сил.

Истязатель достал большой кусок железа из камина. И подойдя к Альберто с улыбкой приложил раскаленный до красна металл к мускулистой груди мальчишки. И пробулькал: