Дом на цилиндрах (СИ)

— Он что-то хочет сказать! — раздался шёпот Виолетты, и я резко обернулся.

В самом деле, Человек-паук начал делать какие-то странные движения руками, словно предостерегая нас от чего-то и призывая уезжать.

— Может, он злится оттого, что ему некуда выпустить паутину? — предположила девочка, но я в этом сильно сомневался и крикнул:

— Виктор. Это ты?

Девочка вздрогнула и повернулась ко мне лицом:

— Так вы знакомы? Только его зовут не так…

Я сделал нетерпеливый жест свободной рукой, призывая её помолчать, и направился в сторону Человека-паука. Тот, постояв мгновение, бросился бежать через поле в сторону кладбища, а мы, остановившись у рва на обочине, провожали его взглядом. Возможно, я и смог бы догнать этого человека, чтобы сорвать маску и разобраться, что к чему, но с Виолеттой за руку затея явно была обречена на провал, а оставить девочку одну я не мог. И дело здесь было даже не в Хельмане — Островцы в такое время дня явно далеко не самое удачное место для одиноко стоящего на обочине ребёнка.

— Наверное, он сейчас добежит до тех деревьев, а там взлетит, — сказала девочка и подалась вперёд, пытаясь разглядеть получше, и тут раздался крик со стороны убегающего человека:

— Оставь тело и уезжайте. Я всё приберу!

Я вздрогнул, но не смог определить, имеет ли этот голос что-то общее с Виктором. К своему стыду мне стало понятно, что я вообще мало что помню о давнем друге, — даже лицо в общих чертах. Впрочем, частенько я ловил себя на том, что и целые куски важной информации даже о людях, с которыми постоянно непосредственно контактируешь, порой куда-то невнятно выпадают и на их месте остаётся зияющая пустота и ощущение, что вот-вот вспомнишь, которое очень редко оправдывается. А здесь прошло столько лет.

— Что он имеет в виду? — спросила Виолетта и требовательно потянула меня за палец: — Представляешь, Человек-паук с нами заговорил!

— Нет, я так не думаю. Но то, что от нас требуется, мы, конечно, услышали… — вздохнул я и попросил: — Милая, пожалуйста, забирайся в машину. Я тебя закрою и буду рядом, можешь смотреть на меня из окна. Поменяю колесо, и сразу поедем домой.

— А тётя Аня? — девочка непонимающе смотрела на меня широко распахнутыми глазами. — Она тебе больше не нравится? Ты не хочешь, чтобы она была с нами?

Глаза ребёнка неожиданно наполнились слезами, и она расплакалась.

— Ну что ты, конечно же, это не так, просто, понимаешь, её больше нет… Та машина, которая проезжала мимо нас, ударила её, и Аня умерла. Слышала, как Человек-паук пообещал позаботиться о ней и похоронить со всеми почестями? Как думаешь, сдержит супергерой своё слово?

Виолетта шмыгнула носом и неожиданно перестала плакать, сразу же заулыбавшись:

— Да, он такой хороший и всё сделает. А я-то испугалась, что однажды ты так поступишь и со мной: не захочешь быть рядом, когда я тебе надоем!

— Нет, поверь, такого никогда не случится. Не говори глупости! — заверил я её и, усадив в машину, подошёл к багажнику.

Как и предполагалось, запаска была на месте. Но перед тем как заняться колесом, я аккуратно перетащил необыкновенно тяжёлое тело Ани к самой обочине и, подумав немного, спихнул вниз в ров. Несомненно, Хельман или этот Человек-паук, позаботятся о теле, а мне лишние проблемы сейчас были ни к чему. К тому же ничем помочь жене лучшего друга я уже не мог, а тело — это всего лишь невнятная оболочка, воспоминание, которое о ней осталось. В общем, ничего настолько уж важного, чтобы как-то подставляться. Конечно, мне было очень жалко, что всё так получилось, но, похоже, в последнее время я насмотрелся на такое количество смертей, что этот эпизод фактически ничего в моей душе не всколыхнул. Ну разве что аналогию смерти Виктора и Ани под колёсами машины, которая лишний раз убеждала, что всё здесь коварно и очень психологически точно продуманно. Кем и почему? Надеюсь, получить все ответы завтра, и это ещё один повод поскорее ехать сейчас домой.

На удивление быстро поменяв колесо, которое даже не пришлось подкачивать, я бросил простреленную запаску в багажник и в последний раз посмотрел в сторону кладбища. Кажется, на одной из оград стоял Человек-паук и наблюдал за происходящим, но уверенности не было. Возможно, это просто так падают тени или я вижу какое-то надгробье. Решив не обременять себя лишними вопросами и заботами, я сел в машину и тут же почувствовал у себя на шее руки Виолетты:

— С тобой всё в порядке? Я беспокоилась, когда теряла тебя из вида…

— Да, хорошо. Мы едем домой, — заверил я, и машина направилась в сторону Тиндо.

Всю дорогу мы молчали, и единственный вопрос, который задала мне выглядящая очень задумчивой девочка, был:

— Как думаешь, он подвесит её к небу или облакам на своей паутине?

— Не знаю… — ответил я, и это было правдой.

В следующий раз Виолетта заговорила, только снова оказавшись у Олега дома и взобравшись с ногами на кресло:

— И что мы теперь будет одни делать?

— Сегодня больше ничего, милая. Сейчас умоемся, почистим зубы и будем спать. А завтра вечером, очень надеюсь, всё закончится. Тебе только надо будет ещё раз показать свою смелость, как ты делала это уже неоднократно со мной. Как думаешь, справишься?

— Если ты будешь рядом, то да…

Я обнял девочку и проводил в ванную, а потом, уложив в постель, даже рассказал на память сказку о Золушке, хотя мне показалось, что ребёнку гораздо важнее было моё нахождение рядом, чем то, что я говорил или делал. Аню мы больше не обсуждали, и я был этому очень рад. Обо всём этом можно подумать и поговорить когда-нибудь потом, но сегодня, перед решающим шагом, необходимо отдохнуть, набраться сил и встретить завтра готовыми ко всему. Мне так хотелось представить, что развязка наступила уже вчера и теперь впереди нас ждёт только безоблачное будущее, но почему-то в такое верилось с трудом, а все последние события успели приучить меня к тому, что даже за очень короткий срок ситуация может без видимой причины кардинально поменяться.

Убедившись, что девочка уснула, я осторожно поднялся и пошёл на кухню, где открыл шуршащий пакет и выложил на стол шесть кульков из промасленной плотной бумаги, перехваченных разноцветными денежными резинками. В них, как я и заказывал, оказалась пара симпатичных немецких пистолетов, длинные глушители и патроны к ним. Потом со дна пакета я выудил две кобуры и через несколько минут облачился в то, в чём планировал выехать завтра. Что же, получилось весьма удобно и практично, а моя идея с кобурой на ногу явно была удачнее размещения второго пистолета подмышкой. Удовлетворённо кивнув, но жалея, что не могу опробовать оружие, я снял облачение, убрал его назад в пакет, сходил, постоял под душем и постарался скорее улечься в постель в соседней с девочкой комнате. Там чуть позже я слышал всхлипывания Виолетты, потом пугающе прозвучавший резкий смех и бормотание. Хотел подняться, проверить всё ли в порядке, но потом успокоился, поняв, что девочка просто видит сны.

Несмотря на понимание необходимости поспать самому, я долго ворочался, прислушивался к звукам редких машин за окном и старался предугадать разные варианты развития завтрашних событий. Меня всё больше захлёстывало привычное возбуждение, которое появлялось каждый раз, когда предстояло сделать что-то новое и решительное. Это не было страхом или волнением, точнее предвкушение поскорее оказаться в деле и совершить то, что задумано. Видимо, именно оно не давало моему телу расслабиться, однако, когда я в очередной раз об этом подумал, оказалось, что следующий день уже наступил. Если же верить настенным часам, оригинально выполненным в виде обратного хода, то было уже почти одиннадцать часов. Вот так! Каким, оказывается, соней я стал и это притом что, кажется, мгновение назад испытывал неуверенность, что засну вообще. Неторопливо поднявшись, я пошёл в туалет и увидел сидящую на кухне Виолетту, что-то цедившую из большой синей кружки с изображением мчавшихся оленей.

— Ой, доброе утро. Ну ты и спать! — приветствовала меня девочка и тут же, вспорхнув с места, бросилась к плите. — Сейчас я подогрею чайник. Иди умывайся!