CITY

В другой жизни мы будем честны. Мы сможем молчать.

Пумеранг буквально исходил слюной от этой строчки. Он балдел от нее, не уставал повторять и при каждом удобном случае порывался не сказать ее всем окружающим, как будто это было его имя.

Шатци взяла буклет. Сложила его и сунула в карман. Потом поцеловала профессора, и оба сделали некоторое количество тех жестов, которые, взятые в совокупности, называются прощанием. Прощанием.

После этого Шатци несколько лет носила повсюду с собой этот желтый, сложенный вчетверо листок, носила в сумке с надписью «Спаси планету Земля от педикюра». Иногда она перечитывала шесть тезисов, а также примечание, и слышала голос профессора Мондриана Килроя, объясняющего что-то, растроганного, спрашивающего еще пиццы. Иногда ей хотелось прочесть кому-нибудь тезисы, но ни разу ей не встретился человек, достаточно наивный, чтобы в них по-настоящему разобраться. Попадались люди умные и так далее, попадались способные. Но видно было, что для них уже нет пути назад, что их нельзя будет позвать, хотя бы на минуту, обратно домой.

В конце концов она потеряла его, желтый буклет с «Заметками об интеллектуальной честности», в тот день, когда перетряхивала сумочку на квартире врача, рано утром, надеясь незаметно выскользнуть и не находя своих черных чулок. Она устроила жуткий бардак, и в тот момент, когда запихивала все обратно, тот проснулся, и Шатци вынуждена была произнести какую-то идиотскую фразу, и наступила рассеянность, и все пошло как обычно, а желтый буклет там и остался.

Жаль. И вправду жаль.

С другой стороны, рядом с тарифами «контактного зала» был напечатан весь список услуг, среди которых самая дорогая называлась «Crossing contact» [Перекрестный контакт — англ.].

Шатци так и не поняла, что же такое могло скрываться под обозначением «Crossing contact».