Свадебный переполох

– Если есть ум – поступит, – хитро сказал Петр, надеясь, что лень дочери возьмет верх и спустя пару-тройку месяцев она махнет рукой на институт и всерьез задумается о замужестве.

На протяжении трех месяцев каждый вторник и четверг Арусяк исправно посещала курсы, где преподавал Саша Величко, худощавый белобрысый парень с бесцветными глазами. И вполне возможно, что ко времени вступительных экзаменов в университет Арусяк знала бы язык Шекспира не хуже его самого и могла бы заткнуть за пояс любого, даже самого матерого преподавателя, если бы между учителем и ученицей не случился роман.

Саша Величко долго жался и мялся, прежде чем решился пригласить свою ученицу погулять. Арусяк, которая до этого была обделена мужским вниманием и если что и знала об отношениях между мужчиной и женщиной, то только из дамских романов, которые почитывала Аннушка, сначала удивилась, а потом обрадовалась. Саша казался ей сказочным принцем: умным, интеллигентным и образованным, человеком очень тонкой душевной организации, отвергнутым гением, которого никто не понимал в этом жестоком мире, мужчиной, который прячет свое истинное лицо под маской скупости и вредности и испытывает ее чувства на прочность, точь-в-точь как дон Педро из очередного дамского романа, который читала Арусяк.

То, что Саша на самом деле был натурой мелочной и скупой, как крот из сказки про Дюймовочку, и преследовал вполне определенные цели: жениться на дочери богатого отца и перебраться в просторный дом, а не ютиться в комнатушке, которую он снимал у одного пьяницы, Арусяк узнала намного позже. Александр Величко был поистине уникальным человеком. И если бы инопланетяне все-таки посетили грешную землю, то он был бы первым экземпляром, который бы они забрали для изучения пороков, присущих человеческой расе.

Саша знал, где в ограде зоопарка, расположенного возле университета, есть прореха, через которую можно пролезть, чтобы не платить за вход, и Арусяк с готовностью задирала до задницы юбку в обтяжку, хватала в зубы туфли на шпильках и лезла в дырку. Еще Саша знал, что по маршруту «Парк Шевченко – Новые дома» каждые полчаса курсирует бесплатный автобус, и во время их с Арусяк прогулки юноша то и дело поглядывал на часы и говорил: «Осталось пятнадцать минут! Осталось десять минут! Бежим!» – после чего запихивал девушку в автобус, битком набитый дачниками, возвращавшимися в это время со своих участков. В автобусе Арусяк стояла в весьма странной позе, прижимала к груди тяпку стоящего впереди огородника и думала о том, как прекрасно быть обыкновенной девушкой, а не неженкой, с которой сдувают пылинки. Саша стоял рядом на одной ноге, а второй упирался в ведро с картошкой.

– Arusiak, how are you? – спрашивал он иногда, вспоминая, для чего его нанял отец Арусяк.

– I’m fine, – отвечала Арусяк, слабо улыбаясь и пытаясь разогнуться.

В метро Саша тыкал в лицо милиционеру купленное удостоверение воина-афганца и требовал пропустить его бесплатно.

– Какой ты афганец? Ты тогда еще плескался в яйцах своего отца! – орал милиционер. – Иди жетон купи.

Саша продолжал настаивать на своем и демонстрировать липовое удостоверение.

– А может, давай я заплачу, а? – предложила как-то Арусяк.

– Нет, они должны пропускать меня бесплатно! – взвизгнул Саша.

– Но ты же купил это удостоверение? – пожала плечами Арусяк.

– Какая разница? Ты что, не понимаешь? Они обязаны пропускать людей с удостоверением, обя-за-ны, – по слогам произнес Саша.

– Хорошо, – вздохнула Арусяк.

Через месяц Сашина скупость стала настораживать Арусяк, тем более что роман про дона Педро был дочитан до конца и даже перечитан еще раз: прекрасный дон наконец-то женился на Амелии, Саша же продолжал бегать со своей корочкой и экономить на проезде. Последней каплей терпения стала прогулка в парке, где расщедрившийся Саша накормил Арусяк пирожками с котятами, а потом, когда она захотела в туалет, потащил ее в соседний парк, где находился бесплатный полуразрушенный сортир. Бедная Арусяк присела на корточки, задрала юбку и уж было облегченно вздохнула, как вдруг изза ветхой стены вышел милиционер и укоризненно посмотрел на нее. Оказалось, что сортир закрыт. Пришлось платить штраф.

После этого инцидента Арусяк всерьез задумалась над продолжением отношений со своим учителем и решила откровенно поговорить с ним. Будучи девушкой неопытной, Арусяк долго мялась и размышляла, как бы намекнуть Саше на то, что чувства ее искренни и пора бы ему уже проявить себя во всей красе и предстать перед ней в обличье прекрасного принца, а не скупого рыцаря, что любит она его не ради денег и совершенно не обязательно проверять ее на вшивость и жмотничать. Через три дня Арусяк пришла на занятия с трагическим выражением лица.

– Что случилось? – поинтересовался Саша.

– Да так, ерунда, – отмахнулась Арусяк. – Вчера к нам в гости приходили папины знакомые, я очень нравлюсь их сыну. Впрочем, это пустяки.

Идею разговора Арусяк позаимствовала у прекрасной Амелии из романа о доне Педро.

Саша почувствовал, что лакомый кусочек уплывает у него из-под носа.

– Хм, ладно, скажи родителям, что я завтра приду к вам в гости.

– Хорошо, – обрадовалась Арусяк.

В тот же вечер родители были извещены о завтрашнем визите талантливейшего преподавателя английского языка Саши Величко.

– С чего бы это? – удивился Петр.

– Не знаю, – покраснела Арусяк. Она понимала, что отец придет в ярость и порвет Сашу на ленточки для бескозырок, узнай он об истинной причине визита.

К тому же, согласно сюжету романа, дон Педро должен был попросить руки прекрасной Амелии, получить отказ, выкрасть ее ночью и увезти в далекую страну, где они заживут долго и счастливо.

Петр пожал плечами, сказал «вах» и убежал в ресторан, а Аннушка, решившая, что преподаватель хочет сообщить им что-то важное, связанное с успехами дочери в изучении английского языка, побежала в кондитерскую заказывать торт для торжественного ужина.

На следующий день ровно в семь часов вечера в дверь позвонили. Открыла Аннушка, мило улыбнулась Саше и пригласила его войти. Саша, который всю дорогу нервничал и думал о том, как начать разговор с родителями Арусяк, увидев такой радушный прием, приободрился и даже улыбнулся в ответ. На ужин подавали долму, из шкафа достали дорогой антикварный сервиз, который папа подарил маме на пятнадцатилетие семейной жизни. После того как Саша пять минут тщетно пытался разрезать голубец и вовсю скреб ножом по тарелке, издавая неимоверный скрежет, материнское сердце не выдержало.

– Голубцы не режут, их едят целиком, заворачивая в лаваш, – сказала Аннушка и продемонстрировала, как это делается.

Повисла пауза. Есть уже никому не хотелось.

– А попробуй армянского сыра, – предложила Арусяк.

И это было ошибкой. То ли от волнения, то ли еще по какой-то причине, Саша набросился на сыр и слопал все, что лежало на тарелке. Шокированная Аннушка пошла на кухню и принесла еще сыра. Саша умял и его и попросил завернуть ему сыра в пакетик, когда он соберется уходить. Вскоре оказалось, что Саша страшно стучит зубами, когда ест. К тому же он умудрился в одиночку вылакать полбутылки коньяка.

– Как успехи у Арусяк? – поинтересовалась Аннушка.

– Э-э-э… успехи? Хорошо, да, хорошие успехи. – Саша вызывающе посмотрел на Арусяк и подмигнул ей.

От вида захмелевшего жениха, жадно уминающего все, что стояло на столе, Арусяк стало страшно, и вдруг она поняла, что это никакой не дон Педро, а самый обыкновенный преподаватель, за которого она не выйдет замуж даже под страхом смертной казни. Горе-жених в это время точил остатки сыра и довольно облизывался.

– Я вообще против всего этого: институт, учеба, зачем? – вставил свое веское слово Петр. – Моя мать вышла замуж без института, родила четверых детей. Пустое все это, пустое.

– Ну, это как посмотреть, каждому свое, – не замедлил ответить Саша, перекинувшись на лаваш.

– Не знаю, мы, армяне, другие, у нас обычаи другие, нравы. – Петр закурил сигарету и недовольно посмотрел на Сашу.