Спокойный хаос
![Спокойный хаос](/uploads/posts/books/172611/172611.jpg)
Спокойный хаос читать книгу онлайн
Знаменитый итальянский писатель Сандро Веронези в романе «Спокойный хаос» через сложные драматические коллизии основных героев выводит читателей к простой истине: человека надо принимать таким, какой он есть. Человеческая натура с ее обыкновенностью и героизмом, силой и слабостью, разумом и инстинктами является главным объектом исследования автора романа.
За эту работу писатель удостоился нескольких престижных литературных премий (в том числе — итальянская премия Стрега и французская премия Фемина) и одного религиозного скандала: у читателей-католиков вызвало негодование подробное описание акта содомии. В целом же С. Веронези предложил нам очень важное произведение, зрелость и глубина которого схватывают самую суть человеческих отношений.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту pbn.book@yandex.ru для удаления материала
Ну вот. Уже восемь сорок пять. Сажусь в машину, завожу мотор. Сейчас поеду на работу, думаю я, и снова окажусь в офисе после такого странного отпуска; меня встретит моя секретарша, мои друзья и мои недруги, и дамоклов меч слияния, который висит над нашими головами. Со мной будут обращаться по-особенному: с сочувствием и жалостью. Жан-Клод вызовет меня в свой президентский кабинет и будет повторять все те же слова о том, что я не должен ни о чем беспокоиться, что я должен быть рядом со своей дочерью, не спешить с делами, и пригласит меня пообедать с ним в ресторане. И в этот прекрасный осенний день около трех часов пополудни, возможно, там, в ресторане за карпаччо [6]из лаврака, вполне возможно, что именно в тот момент удар и обрушится на мою голову…
Вон уже какой-то тип на «Мегане» хочет занять мое место. Жестами и даже словами, наверное, вполголоса, как обычно говорят с теми, кто не слышит, он спрашивает, уезжаю ли я. Я смотрю на него — уже с девяти утра у него усталый вид. Кто его знает, сколько времени он кружил, разыскивая, где бы припарковать машину. Он включает задние огни, давая понять тем, кто пристроился у него на хвосте, что это место его и что он готов драться с любым, кто осмелится его у него оспаривать.
— Нет, — я опустил стекло в дверце машины, — мне очень жаль, но я остаюсь.
Мужчина крайне разочарован: он был уверен, что я собирался уехать. Он настаивает, полагая, что ослышался, снова задает мне тот же вопрос, но мой ответ на этот раз не оставляет у него никаких сомнений. Я выхожу из машины и закрываю ее. Би-и-п.
— Мне очень жаль, но я только что приехал, — говорю я.
Сейчас у меня неоспоримое преимущество: я вышел из машины и иду пешком, я спокоен, свободен, могу разговаривать с ним сколько мне вздумается, не мешая движению машин; он же, наоборот, заперт внутри и нервничает, разочарован и за его спиной уже вырос маленький, зловонный хвост. Он смотрит на меня, он меня ненавидит, включает скорость и, визжа шинами, уезжает; сзади все еще горят лампочки парковки. В одно мгновение автомобильный хвост рассасывается, и воздух очищается. Я роюсь в кармане, извлекаю оттуда свой мобильник и звоню Аннализе, моей секретарше. Она тоже была на похоронах, плакала. Я ей говорю, что и сегодня утром меня не будет в офисе и прошу переводить мои звонки на мобильник. Она напоминает, что на одиннадцать у меня запланирована встреча и еще одна в полпервого. Я прошу ее перенести обе встречи. Я также прошу ее отправлять факсы на аппарат, который вмонтирован у меня в машине: по крайней мере, он мне пригодится. Мои email я смогу принимать на мобильный, несмотря на то, что эта система WAP [7]самое настоящее надувательство, потому что не позволяет открывать приложения. Аннализа молчит, записывает все, что я сказал, и, разумеется, не задает мне никаких вопросов, но я чувствую, что она сгорает от любопытства узнать, что со мной случилось. И неожиданно мне кажется правильным, да-да, мне кажется, будет правильно, если я ей это скажу:
— Знаешь, я обещал дочери, что сегодня весь день буду возле ее школы до половины пятого, пока она не выйдет после уроков.
— А-а, — произносит она.
— Здесь так хорошо, — добавляю я, — такая славная погода. Я смогу работать в машине.
Аннализа молчит, ей неловко. Я представил, какое выражение появилось у нее на лице, мне даже кажется, что я ее вижу. Она славная девушка, преданная, и хороший работник, но кажется, что она все время в растерянности, и от этого ее довольно красивое лицо почти всегда принимает обескураженное выражение, и это ей не идет. Как будто она постоянно думает: «Я тут ни при чем, я только выполняю распоряжения, я стараюсь приноровиться к миру, который мне не понять». По-моему, у нее такое выражение лица потому, что у нее до сих пор нет парня.
— Президент уже спрашивал о вас, — шепчет она. — Если он еще будет спрашивать, что сказать?
— Скажи, что я — возле школы моей дочери.
— А! — повторяет она.
— Пока, Аннализа, — прощаюсь я с ней. — Увидимся завтра.
— До свидания, доктор [8].
Я закрыл крышку мобильного и чувствую, что поступил правильно. Я обещал Клаудии весь день пробыть здесь. Это было правильное решение. Мне было приятно, сказать ей это, но выполнить это обещание — совсем другое дело. Иногда бывает полезно понимать буквально слова, которые мы говорим детям. Если я ей это обещал, значит в этом был какой-то смысл. Если она мне в ответ улыбнулась, значит и в этом был какой-то смысл. Что ж, все очень просто: расстаться сегодня для нас было бы слишком рискованно, рискованно для нее и, может быть, для меня тоже. Я поступил правильно. Да.
Чистое небо светится голубизной. Вон самолет, только что оторвавшийся от земли, медленно поворачивается, набирая высоту, блестит в лучах солнца. По правилам техники безопасности этого делать нельзя, но в аэропорту Линате так принято: самолеты взлетают и еще до того, как набирают заданную квоту, совершают виражи. Кажется, еще в те времена, когда Берлускони был просто предпринимателем, он попросил, чтобы самолеты не пролетали над Миланом-2, вот ему и оказали такую любезность. Я взглядом провожаю взмывающий после виража самолет, он, по-видимому, держит курс на юг, в Рим, потому что теперь из Линате самолеты летают только на Рим. И очень даже может быть, что в этом самолете, который ревом своих моторов парализует деятельность моей компании, в дипломате, закрытом на замок комбинацией цифр (как правило, день рождения владельца чемоданчика или его жены, или любовницы, или сына), летят документы, касающиеся слияния; в последнее время практически ни один самолет не вылетел из Милана, чтобы на его борту не было чего-нибудь, связанного со слиянием.
Девять часов пятнадцать минут.
Мне бы сейчас кофейку.
Список авиакомпаний, самолетами которых я летал:
«Алиталия», «Эйр Франс», «Бритиш Эрвейс», «Аэрофлот», «Иберия», «Эйр Доломиты», «Эйр Ван», «Судан Эйр», «Люфтганза», «Аэролинеас Архентинас», «Иджипт Эйр», «Катей Пасифик», «Америкен Эйрлайнс», «Юнайтед Эйрлайнс», «Континентал Эйрлайнс», «Дельта», «Аляска Эйрлайнс», «Вариг», «КЛМ», «ТВА», «Пан Ам», «Меридиана», «Яат».
Вот, что я написал в своей записной книжке. Когда я пил кофе, мне в голову вдруг пришла странная мысль: составить список авиакомпаний, самолетами которых я летал. И это было очень важно для меня. Я воспринял это занятие, надо полагать, как что-то вроде упражнения, но не для укрепления памяти, а, скорее всего, для контроля над ней, скажу больше, я желал подавить ее, если хотите, даже подчинитьее себе во вполне определенных и в то же время не имеющих ничего конкретного целях. В общем, абсолютно бесполезное занятие. Действительно, зачем мне этот список? Что он меняет в моей жизни? Ничего. Однако я горжусь собой — во-первых, потому что это оказалось совсем нелегким делом, мне пришлось порядочно попотеть, напрягая мозги, чтобы вспомнить такую авиакомпанию, как, например, «Аляска Эйрлайнс». В тот день я очень спешил, и подвернулся рейс этой компании на перелете Калгари — Сиэтл во время моего полного приключений путешествия из Ванкувера до Майами, во-вторых, потому что я довел это дело до конца, несмотря на то, что мне пришлось вторгнуться на территорию, ступать на которую я до сих пор еще опасался. Да, да, именно так — я боюсь вспоминать. Любое воспоминание меня пугает. Однако я с облегчением обнаружил, что могу хоть целый час блуждать в лабиринтах своей памяти, вороша неприятные мне вещи, и вновь переживать воспоминания о восхитительных путешествиях и просто приятных и интересных поездках, — во многих этих поездках меня сопровождала Лара или, даже если я ездил и один, она была еще жива, и мы жили вместе — не испытывая боли воспоминаний. Поэтому я беру на себя смелость утверждать, что этот список сейчас, когда он объективно материализовался на страничке моей записной книжки, подобно любому другому вещественному свершению, имеет свое значение. Я смотрю на него и так, и эдак: этот список — выжимка из моей памяти, сконцентрированная информация о моей жизни, а мне от этого не больно. Вот, что самое главное.