Чёрное яйцо (45 рассказиков)

Когда Таня вымылась и хотела уходить, она увидела, что снова пришел дядя Петя и смотрит на неё жалкими умоляющими глазами. "Милая, может зайдете ко мне ненадолго в дежурку?" - бормотал он и трогал её за руку. Тане опять стало противно. "Дядя Петя, да ведь у вас жена есть", - сказала она. И опять оказалась неправа. С женой дядя Петя не жил вот уже как четыре года, потому что она всё время чуть ли не при смерти. Таня посмотрела на дядю Петю - на его тщедушную фигуру, белесые брови, седую щетину на впалых щеках и на золотой зуб, который блестел во рту среди других подозрительно ровных и одинаковых, наверное вставных зубов. "Неужели вам до сих пор ещё хочется?" - удивилась она. "Хочется, ещё как хочется!" - с отчаянием сказал дядя Петя. - "Иногда света белого не видишь. И позволить себе ничего не могу. Ведь все меня знают здесь. Так и мучаюсь. Вот только как выпьешь, так вроде и легче становится".

Таня раздумывала всего несколько секунд. Ей, собственно говоря, было всё равно, а человек мучался. И она прошла в дежурку. Там стоял столик, на котором она увидела маленький транзистор, ворох газет и очки. Рядом стояла узкая кушетка, застеленная чем-то зелёным. Таня разделась и легла на кушетку. Она не испытывала абсолютно никакого стыда, лежа голая перед человеком, которого видела впервые.

Дядя Петя суетливо раздевался и, казалось, просто ошалел от счастья. От него сильно пахло потом, у него была морщинистая, совсем старческая шея и чёрные от угля ногти. Он с нежностью смотрел на Таню и сокрушался, что напрасно выпил сегодня. Так получилось, что в котельную как раз утром пришли слесаря чинить трубы и их нельзя было не угостить. А с ними и сам выпил, конечно. Если бы он знал, что ему выпадет такое счастье, если бы знал!

В дежурке было очень жарко и душно, а дядя Петя быстро уставал. Тогда он отдыхал, смущенно объясняя Тане, что это из-за водки, которой он и выпил-то совсем немного, и всё просил простить его, что мучает ее так долго.

А потом он никак не хотел, чтобы Таня сразу же ушла и умолил ее остаться хоть ненадолго. Он с нежностью смотрел на неё и спрашивал, как же он может её отблагодарить. "Может, деньги у вас кончились, так я с книжки сниму, у меня есть", - с надеждой говорил он и опечалился, когда Таня сказала, что не кончились. Он хотел купить ей янтарные бусы. Или, например, туфли. Какие она захочет. Но Таня опять сказала, что у неё всё есть и ей ничего не надо.

Таня всё порывалась уйти, но он каждый раз умоляюще смотрел на нее и удерживал её. Завтра у него был выходной и он хотел вместе с ней пойти на речку или в лес. Но Таня опять отказалась. "Так, может быть, вы придете послезавтра?" - уже почти безнадёжно спрашивал он и всё же чуть не заплакал, когда услышал, что больше Таня не придёт никогда. Он был старый и ужасно жалкий.

Его нежность просто поразила Таню. Он смотрел на нее преданно, с благоговением. Он не знал, чем только угодить ей и его страшно огорчало, что она отказалась даже и от огурцов, которые он вырастил сам на своём огороде и хотел положить ей в сумку. А ведь он имел полное право презирать её. Но ему это совершенно не приходило в голову. Наоборот, он говорил Тане, что виноват перед ней, что уговорил её на такое дело, и ей было странно слышать это.

Она казалась ему совсем юной и он страшно удивился, когда узнал, что ей уже тридцать семь. Но всё равно продолжал смешно называть ее "мой дитёнок". Он восхощался её телом, лицом, волосами. "Как же вы так сохранились, что вам не дать больше двадцати пяти? Ведь я слыхал, что женщина очень быстро стареет, если от мужа гуляет", - спросил он. Таня не нашлась что ответить и только рассмеялась. Ведь он всё равно бы никогда не поверил, что у неё вообще не было никого вот уже четыре года, с тех пор как она ушла от мужа. Да это, собственно говоря, и не имело к нему никакого отношения. Он всё равно никогда не смог бы понять ни её жизни, ни её мыслей, ни забот.

Когда она совсем собралась уходить, дядя Петя больше не удерживал её. И не просил пойти в кафе или притти завтра. Он смотрел на неё потухшими глазами и ничего не гворил. Он только слушал её и грустно кивал головой. А она говорила, что ему нельзя бросать всё здесь и идти за ней на край света. Что она не может с ним расписаться, хотя паспорт у него и совершенно чистый. Ведь у неё самой в паспорте штамп с человеком, которого она давно уже только ненавидит. И это была чистая правда. И что у каждого из них своя жизнь, а всё что было - просто случайность. "Господи, как же я теперь буду без вас?" - только и сказал дядя Петя, когда Таня уходила совсем.

Она шла по пляжу, чистая и красивая. Она думала о дяде Пете и о себе. Как же так получилось, что он был готов отдать ей всего себя, всю свою душу, а ей эта душа была совершенно не нужна? Конечно, он стар и малокультурен. И у них нет абсолютно ничего общего. Кроме этой случайной встречи. И душа его бесхитростна и примитивна. Но ведь это было всё, что у него есть, и это всё он готов отдать ей. Сразу и целиком. А ей, как и его теперешней жене, он, со всей своей ищущей участия душой, совершенно не нужен. Так же как и она не нужна никому. Кроме дяди Пети. Но ведь об этом просто смешно говорить.

Таня шла по пляжу и уже не рассматривала тех, кто попадался ей навстречу. Ей совсем не хотелось, чтобы с ней кто-нибудь познакомился. Ведь она знала теперь, что даже если рядом с ней и будет кто-нибудь, то она всё равно останется одна. Совершенно одна. Как и прежде, как и всегда...

Собачонка.

Нелли задержалась на работе и возвращалась домой слишком поздно. А ведь завтра утром она уезжает в командировку и ей надо ещё помыться и собрать вещи. Около дома стоял какой-то мужчина. Рядом с ним бегал щенок месяцев трех или четырех. Это был почти овчарёнок с прекрасно стоящими ушами, прямым опущенным хвостом и громадными лапами. Хотя, совершенно очевидно, что не чистопородный.

Нелли погладила щенка и он радостно завилял хвостом. Потом он лизнул её в лицо и она засмеялась. "Возьмите его себе, - сказал мужчина. - Мне он не нужен. Дети притащили, а мне возиться". "Не могу", - сказала Нелли. Не могла же она объяснять, что живет одна, да ещё в общей квартире. Что соседи у неё отвратительные и она без конца мотается по командировкам. И что она всю жизнь мечтала о собаке. Это было ни к чему, да он всё равно и не поверил бы.

"Вот и я не могу. Ну и черт с ним!", - сказал мужчина и пошел прочь. Щенок хотел побежать за ним, но мужчина замахнулся на него и щенок, завизжав, кинулся к Нелли. Было очевидно, что Нелли ему нравилась гораздо больше, чем его прежний хозяин. Ведь она гладила его и пока ещё ни разу не била. Нелли привела щенка домой и накормила. Он был очень худой и никак не мог наесться. Нелли очень хотелось накормить его досыта, но она знала, что если он всё время голодал, то потом ему станет плохо.

Нелли просто не знала, что делать. Если бы она завтра не уезжала, она бы подержала его несколько дней у себя. Может быть, за это время и удалось найти ему нового хозяина. Обращаться к соседям было бесполезно. Нелли взяла веревку, привязала её к ошейнику и вышла из дома. Щенок доверчиво бежал рядом.

Вообще-то Нелли отличалась болезненной застенчивостью, хотя ей уже и было тридцать пять лет. Самым мучительным для неё всегда было обращаться к незнакомым людям. Тем более с просьбой. Но теперь ей было все равно. Ведь другого выхода не было. Она подходила к каждому, кто встречался ей на пути и спрашивала: "Вы не возьмёте собаку?" Люди улыбались и все отвечали совершенно одинаково: "Спасибо, нам не нужно. У нас своя дома есть". Можно было подумать, что город просто кишмя-кишит собаками. И никто не задавал никаких вопросов.

Начало темнеть и прохожих становилось всё меньше. Теперь уже получалось, что как будто Нелли просто гуляет одна со своим щенком. Её дом находился у леса, недалеко от кольцевой дороги. Вдруг из леса вышла женщина. Грязная, лохматая и совершенно пьяная. Кроме неё, вокруг не было ни души. Нелли подошла к ней и спросла, не нужен ли щенок. Когда до женщины дошло, в чём дело, она начала придирчиво разглядывать щенка. И наконец, заявила: "Я его беру. Спать вместе будем на диван-кровати. Я его буду мясом кормить. Досыта. А есть не станет - убью".