Раковина Девы

Я их подвез к центру, денег не взял. Мне они были приятны, она симпатична, он тоже, и вообще хорошо, что азербайджанка выходит замуж за азербайджанца.

– Будьте счастливы, my baby! – крикнул я им вдогонку.

Они, хлопая глазами, провожали взглядом мою тачку. Выводы надеюсь, сделаете сами. Или же сделает история.

11. Шакира

Она была блестящая, фантастическая женщина. Широкополая шляпа, вуаль, перчатки, длинные сапожки, стильная дама, а – ля бакинская мадам.

Я о ней писал уже в своих предыдущих книгах. У нее был муж, двое детей, но супруг у нее был окончательным импотентом, окончательным!

Это она так говорила, и кричала, поэтому я поставил восклицательный знак.

Я ее научил многому в постели, такие вещи и выкрутасы она не видала никогда.

Такие кувырки и варианты ей только снились. Хорошо, однако, хорошо!

Она сама мне сказала как – то в постели:

– Ты знаешь, Чина…оуоффф…те 20 лет с мужем ничто в сравнении с двумя годами с тобой… аффф… Что ты со мной делаешь, ай!

Это в самом (!) деле (!) было (!) так (!), в самом(!) деле!

Ее сына я знал, он учился в Нефтяной Академии, мы с ним здоровались, он был в курсе того, что я знаком с его мамой, но понятия не имел о постельных делах.

Не забуду одну сцену.

Это было зимой, февраль месяц, снег, ветер, холод, гололед.

У Шакиры умер отец, она была в печали. Не красилась, марафет не наводила на лицо, выглядела не эффектно.

Но она радовалась лишь одному.

У нее был такой любовник как я, такой парень, это единственное утешение на свете, единственное! – это с ее слов.

Представили? Ее утешение ни сын, ни дочь, а я, точнее мой член.

Вон она, женщина!

Запомнился эпизод с ней.

Она любила оральный секс, часто просила меня сделать ей ЭТО.

– Дай я его поцелую, говорила мне.

И вот, рот был ее сильно занят, мы сидели у нее в кабинете, я на столе, она передо мной.

– Ну ты отрастил саблю…, оййй…- стонала Шакира.

В этот момент зазвонил телефон, она взяла трубку, это была ее дочь.

– Да…я занята сейчас…мння…что?…что?…слышь…попозже позвони….все…

Через пол минуты звонит ее подруга. Она опять вынуждена ответить, а вдруг это начальник, или что – то серьезное.

– Да…а-а…оуо…ничего не делаю… мороженное ем…не, тебе нельзя…оно лишь для меня….мннну…ннняа-а-а

А еще три минуты звонит ее муж. И в этот самый момент я закончил процесс, бульк ей, распластался спиной на столе, руки в стороны, закусил до крови губы, чтоб не кричать. В голове революция, сквозь помехи наслаждения до меня доходят ее слова, она говорит с мужем.

– Да – уууу…все хорошо…я фанту пью…она липкая,… а ты где?…опять врешь? Опять пьянствуешь?…О – ох…да ничего, липкая говорю…я в конце концов выясню, что у тебя есть любовница.

…

Гениально! Специалистка! Где конец добру, там начало злу, а где конец злу, там начало добру.

12. Регина

Супруга известного политика, ее муж постоянно мелькает на экранах, выступает на конференциях, качает права, громит кулаком, мол, да я, да мы, да наша партия, да Гейдар Алиев, и проч.

Регина сама баллотировалась в парламент, не прошла, не повезло.

Вот там то и мы познакомились с ней.

Все произошло за пару минут. Она посмотрела меня многозначительно, я уловил ее голодный взгляд, тихо подошел к ней, сказал:

– Не хотите на лоне природы отдохнуть, отойти от политики?

– Пошли поскорее, пошли, слышишь, пошли! – она уже кричала.

Все произошло автоматом: приезд на дачу, раздевания, поцелуи.

Подушки сбились к стене, простыни сползли на пол, я не в меру буйствовал. Хотя я быстренько отделался, в постели она была сущим бревном. Даже не стонала.

Лежит как в гробу, я работаю над ней, работаю как в шахте шахтер, она же думает о парламенте, о своем фиаско.

Мы всего боимся, как и положено смертным, и всего хотим, как будто награждены бессмертием.

Слова были уже не нужны, мы слишком много их сказали. И это она,

Регина, утверждала по дороге, что чувствует себя в возрасте расцвета.

– Вы знаете, я сама молодость, – пищала она мне в ухо, хотя ей было уже 44 года.

– И как, успешно? Становится слаще во рту? – спросил ее я, однако не дождался ответа, ей позвонили на сотовый телефон.

Что – ж, спасибо и за это. Хотя из общения с ней никакого смысла я не вынес. Все равно спасибо. Аминь!

13. Яна

Яна Розомат, еврейка махровая, жидовка, я часто у них бывал. Мужа ее звали Мишей, толстый мужик с коротко подстриженной головой, любил всего две вещи: принимать горячий душ и кушать шоколадный торт.

Один раз я переспал с Яной, один раз. Всего лишь!

Пришел к ним домой, Миша меня приветствовал восторженно, пригласил к столу. На диване сидела Яна, углубилась в свой пестрый журнал. Она была в розовом халатике, ярко накрашенные губы, правильные черты лица, скептический взгляд, на голове бейсболка.

Точно туристка.

Стол был обильный: нарезанная селедка, отварные картошки, квашеная капуста, водочка, маца, чуду, прочая кулинария в стиле евреев.

– Так, значит так! Вы присаживайтесь, я быстренько искупаюсь, и за стол, – буркнув себе под нос, Миша на ходу разделся, забежал в ванную.

Мы остались с его женой одни. Яна как будто этого ждала.

С мокрыми глазами она накинулась на меня как хищница, быстро сбросила с себя халат, всего лишь отстегнула молнию на моих брюках, стянула вниз свои трусики, распахнула халат.

Передо мной картина шик! Еврейская вагина во всей своей красе.

– Давай, быстрей, а то он увидит, не дай бог конечно, офф…давай, оуой…глубже…не кончай так быстро…, – жалобно всхлипывала она. Эти стоны будили в ней какое-то мутное животное чувство.

Однако я быстро кончил акт, не мог я так, честно, не мог попасть в такую ситуевину. Яна покраснела и смолчала.

Через пять минут из ванной вышел Миша, веселый, чистенький, румяный, щеки горят, уселись за стол, стали пить, лопать, курить.

Миша красноречиво рассказал анекдот:

– Ребя, товарищи, анекдот, не в тему, но смешно: старуха рассказала четырехлетнему внуку о страданиях Иисуса Христа: прибили его гвоздями к кресту, а он, несмотря на гвозди, воскрес и вознесся.

Надо было винтиками! – посочувствовал внук.

Мы с Мишей громко засмеялись, Яна криво улыбнулась. Мне было приятно, даже здорово почему – то. Было смешно и стильно. Просто надо уметь видеть лес за деревьями.

За время обеда Яна прижалась к Мише, любезничала с ним, меня же словно не замечала, будто обиделась. Пару раз бросила на меня косой взгляд, я же молча ел. Даже Миша заметил это.

– Ох, водка классс! Ян, супер солнышко! Ты че это такая ныне негостеприимная. Совсем не ухаживаешь за Чиной. Не порядок, Ян! Не хорошо. Он же наш, он свой, он нашенский. А ну, Ян, положи ему рыбы, быстро. Рыбы говорю клади ему!

…

Красота по еврейски! Спасибо что поняли меня. Сэнкс за внимание.