Доброе утро

Но я почему-то не смогла вспомнить ее рекомендации о том, как этого добиться.

Прошло уже больше месяца. Я давно проела выходное пособие, которое мне выплатили на Девятом. И вот в один прекрасный день я сидела в парке на лавочке и вела восемьдесят пятую по счету бесполезную беседу с восемьдесят пятым по счету менеджером по подбору персонала. Похоже, в стране не осталось ни одного телеканала, куда бы я не обращалась. Сколько денег я истратила на междугородние переговоры — страшно подумать. Сейчас мои деньги шли в оплату разговора с очень милым и вежливым сотрудником программы «Проснись, Манитоба!».

— Скажите, а есть надежда, что у вас в ближайшее время появится какая-нибудь вакансия? — спросила я.

— Да нас тут всего двое, — рассмеялся он, — я да оператор в студии.

— А кто же у вас прогноз погоды читает?

— Да приходит тут одна.

И тут мой телефон пискнул — параллельный звонок. Я посмотрела на экран. Код 212. Манхэттен?

Я быстренько распрощалась с вежливым канадцем и переключилась на новый вызов.

— Алло, — настороженно ответила я.

— Бекки Фуллер? — раздался в трубке незнакомый голос. — Это Джерри Барнс из Ай-би-эс.

Ай-би-эс? Неужели Ай-би-эс? Я моргала и только беззвучно открывала и закрывала рот, словно пойманная рыба, которая никак не возьмет в толк, куда подевалась прохладная вода и почему ей в губу вонзился крючок.

— Да, — просипела я. — Слушаю вас.

Что-то не припомню, что отсылала резюме менеджеру по имени Джерри Барнс.

— Я старинный приятель Оскара, — сказал Джерри. — Мы с ним когда-то вместе начинали. Он прислал мне ваши координаты.

Вот молодец Оскар! Значит, ему и впрямь небезразлична моя судьба.

— В общем, у меня есть вакансия на утренней программе… — сказал Джерри.

Утренняя программа на Ай-би-эс? Вот это да!

— Расскажите, пожалуйста, поподробнее.

— Должен сразу предупредить: работа не из легких.

— Я трудностей не боюсь.

— Оскар мне так и сказал. Так когда вы сможете приехать на собеседование?

До сих пор не понимаю, каким чудом тогда не выпалила: «Да хоть сейчас!»

4

И вот я стою у дверей знаменитого здания Ай-би-эс. Конечно, есть известное по сериалу здание Рокфеллер-плаза 30, где размещается Эн-би-си, есть здание Си-би-эс, есть здания, построенные по проектам Эзро Сааринена и все такое. Может, они солиднее, может, у них богатая история. Но их силуэты не так эффектно смотрятся на фоне неба. Лично мне вполне хватит для счастья этой глыбы из стекла и бетона в нью-йоркском районе Брайант-парк.

Если, конечно, они меня возьмут.

Я еще раз окинула взглядом свое отражение в стекле. На зубах нет следов губной помады, каштановые волосы, как обычно, гладко зализаны и собраны в тугой узел. Утром я подравняла челку — знаю, что рисковала, но получилось здорово. Может, это хорошая примета. Строгий черный костюм. Лодочки на высоком каблуке. Мамин брильянтовый кулон-капелька на счастье… я готова.

Я получила разовый пропуск, и секретарша проводила меня в идеально чистый и холодный кабинет старинного приятеля Оскара Джерри Барнса, который, судя по кабинету, устроился в жизни гораздо лучше, чем мой бывший начальник. Джерри оказался высоким и подтянутым, с безупречной стрижкой и в хорошем костюме, как и подобает служащему крупного канала. Из образа выбивались только очки в коричневой роговой оправе. Покончив с формальностями, он пробежал глазами мое резюме, будто впервые его увидел, и жестом пригласил сесть напротив.

— Оскар говорит, вы невероятно талантливы и трудолюбивы, — начал разговор Джерри. — Говорит, вы самый подающий надежды режиссер из тех, кого ему доводилось увольнять. — В его голосе слышалось недоверие.

— Честно говоря, я польщена.

Может, Оскар и хорошего обо мне мнения, но не настолько, чтобы оставить меня у себя, на должности продюсера.

— Итак, вам нравится наша утренняя программа? — спросил он с самым невинным видом.

Я широко улыбнулась и приготовилась врать напропалую:

— Ну-у, в ней много оригинальных…

— Да ладно, — махнул рукой Джерри, мол, нечего тут заливать, — мы и сами знаем, что программа хуже некуда. Не мне вам рассказывать, что утренние программы обычно приносят больше всего денег. Материалы от иностранных агентств, специальные репортажи, предвыборные дебаты — средства на все это собираются благодаря утренним программам. Правда, те, кто работает в вечерних новостях, свысока смотрят на остальных, но ведь у них и затраты больше.

— Что да то да. — Я от души надеялась, что мне удалось выразить понимание и поддержку.

— Но, — сказал Джерри, — наш канал — исключение.

— Надо же!

— Наша программа занимает четвертое место после «Сегодня», «Доброе утро, Америка» и этой, как ее там, в общем, утренней программы на Си-би-эс.

Ну да, ту программу тоже никто не смотрит.

— Ведущие у нас люди сложные и местами талантливые, — сказал Джерри со вздохом.

Я поджала губы и покачала головой.

— Кому-кому, а Колин Пек в профессионализме не откажешь.

— Да ладно тебе, не умничай, — оборвал меня Джерри.

Колин, по крайней мере, не засыпает посреди эфира.

— Пол Макви хороший обозреватель, — не сдавалась я.

— Жуткий тип, — во взгляде Джерри сквозил скептицизм.

— Послушайте, мистер Барнс, — сказала я.

— Джерри.

— Джерри, я…

Но оказалось, он не договорил.

— У этого «Доброго утра» старая техника, людей не хватает, денег тоже. Да любого, кто согласится на эту должность, попросту поднимут на смех. Учтите, работы невпроворот, а зарплата мизерная.

— Насколько мизерная? — подняла я брови.

— Примерно половина от того, что вам платили в этом, «Как вам, черт возьми, живется в вашем Нью-Джерси».

— «Доброе утро, Нью-Джерси», — поправила я.

— Неважно, — опять отмахнулся он. — Учтите, до вас я предлагал эту должность двадцати двум кандидатам, и все как один послали меня подальше.

Двадцать два кандидата. Я сглотнула. Неужели?! Интересно, скольких из них пытались переманить с другого канала, а сколько, как я, сидели без работы? Скольких он взял бы охотнее, чем меня? Я-то готова ухватиться за любое предложение.

— Да, — бодро сказала я, — но я…

— Честно, — признался Джерри, — если бы мне удалось найти на эту должность более-менее приличного профессионала, вы бы здесь не сидели.

Я отшатнулась, будто он меня ударил.

— У вас нет опыта работы продюсером, — Джерри принялся перечислять мои недостатки, — вы слишком молоды, вас никто не знает, а что у вас за образование? — Он смерил меня презрительным взглядом. — Три! Вдумайтесь, три! Даже не четыре года в этом, как его там, Фарлей Редискинсон?

— Дикинс…

— Я что-то упустил? — скрестил он руки на груди.

— Нет, — сказала я, прочистив горло.

— Ну, что ж, Бекки Фуллер, тогда скажите что-нибудь в свое оправдание.

— Пожалуйста! — Я набрала в грудь побольше воздуха. Другого шанса у меня, скорее всего, не будет. — Вот вы говорите «Доброе утро» — дерьмовая передачка? Согласна. Но она идет не просто на канале, а на федеральном канале, у которого, между прочим, самый знаменитый отдел новостей за всю историю телевидения.

Джерри выпучил глаза.

— А ведь этой программе всего-то и нужно, — продолжала я с удвоенным напором, — чтобы кто-нибудь в нее поверил, чтобы кто-нибудь понял, что федеральный канал — это бесценный ресурс, и что для него нет и не может быть ни слишком мелких, ни слишком масштабных новостей.

Я замолчала, вновь набирая побольше воздуха.

— Вы тут что, петь собрались? — вклинился в паузу Джерри.

— Вашей программе нужно то же самое, что и мне, — выпалила я. — Нужен человек, который поверит в ее успех. Поверьте в меня! Знаю, мой единственный козырь — что я работаю больше всех. Прихожу первой, ухожу последней. Да я про новости знаю дофига — больше, чем всякие разные, которые на папочкины деньги курили травку и изучали семиотику в Гарварде.