Имя мое — память

— Ты считаешь, что так будет лучше? — спросил он.

— Да.

Люси пододвинулась к краю понтона, и Дэниел последовал за ней. Он заметил, что она держится рядом с ним, постоянно касаясь его тела.

— Это твой сознательный выбор? Ты безоговорочно веришь в то, что я тебе рассказывал, и хочешь плыть в Китай?

Она посмотрела ему в лицо, словно проверяя его.

— Да.

— Люси, подумай хорошенько. Пусть Иоаким застрелит меня, а ты возвращайся к нему с миром. Это на время удовлетворит его жажду крови. Надеюсь, он не сделает тебе ничего плохого. Ты сможешь поехать в Штаты и вернуться к нормальной жизни. Это будет самым разумным.

— Как ты можешь такое говорить? — Люси дернула его за ногу. — Я не согласна. Неужели ты действительно думаешь, что он оставит меня в покое, позволит вернуться к нормальной жизни?

Лгать Дэниел не мог.

— Ты права. Но остается шанс.

Она прикусила нижнюю губу.

— Этот шанс мне нравится примерно так же, как все наши прочие шансы. Так или иначе, я никуда не пойду без тебя. Мы вместе поплывем в Китай. И если случится самое худшее, я умру с тобой вместе, но жить без тебя не стану.

— Ты сказала нечто подобное, когда была Констанцией, и я отговорил тебя от этого.

Она грозно взглянула на него.

— Обмани меня хоть раз, Дэниел! — И протянула ему руку. — Готов?

— Не хочу, чтобы это закончилось, — вздохнул он.

— Это только начало, — откликнулась Люси с уверенностью, которой он позавидовал.

Дэниел наклонился и поцеловал ее.

— В Китай, — промолвил он.

Она кивнула. У нее дрожал подбородок, и Дэниел понимал, что она боится открыть рот, чтобы не расплакаться.

— Я люблю тебя, — прошептал он.

Улыбаясь сквозь слезы, Люси посмотрела на него, потом со всей силы сжала его руку, и они вместе прыгнули.

Когда они погрузились в воду, прогремел еще один выстрел. Дэниелу не хотелось отпускать ее руку, но он понимал, что так ей будет трудно плыть. Он подумал о ее плече. Они плыли целеустремленно, но он знал, что надолго их не хватит.

Солнце по-прежнему освещало воду, и вдруг Дэниел увидел зигзаг молнии. Он посмотрел на Люси, на ее тяжелое от воды платье, постарался не думать пока о плохом, однако исход ситуации был очевиден.

Волны росли и покрывались густой пеной, и это мешало Иоакиму целиться с берега. Еще несколько сот ярдов вперед, и они оказались бы вне поля его зрения и вне пределов досягаемости.

Иоаким может погнаться за ними на катере, но ему помешает погода. Ни один разумный судовладелец не согласится вывести катер в море во время шторма. Вероятно, у Иоакима уже есть лодка. Может, он ее украдет. Но если он даже на время оставит берег, то потеряет контроль над ними. Должно быть, он считает, что они вернутся на то же место. Он знает, что у них нет выбора. Единственное, чего он не может контролировать, это их способность умереть. Он не сумеет догнать их там, куда они отправляются.

Они проплыли еще четверть мили, когда Дэниел заметил, что Люси не хватает дыхания. Еще он боялся, что ей больно. Он замедлил темп, и они немного поболтались на месте. Бороться с волнами становилось все труднее.

— Не волнуйся, — сказал Дэниел. — Китай никуда не денется.

— Он ведь не может теперь выстрелить в нас, верно?

— Нет. Я его даже не вижу.

— Тогда мы здесь одни.

Люси дрожала.

— Мы одни. — Дэниел обнял ее за плечи. — Как твое плечо?

— Нормально.

Он кивнул. Вода остывала, отчего все процессы, включая смерть, должны были замедлиться.

— Что случится, если мы не доберемся туда? — задыхаясь, спросила Люси. — Как человек умирает?

— Не поддавайся ей, — ответил Дэниел. — Просто плыви, пока она тебя не заберет.

— Долго это длится?

Он не хотел вдаваться в детали физиологии утопления. Это только напугало бы ее.

— Несколько минут. Ты сильная, и твое тело будет сопротивляться, но я тебе кое-что обещаю.

— Что?

— В самый тяжелый момент, самый мучительный и мрачный, когда терпеть уже невозможно и тобой овладевает страх, на тебя снизойдут умиротворенность и покой, каких ты никогда прежде не испытывала.

Она воспрянула духом.

— Это происходит со всеми?

— Это произойдет с тобой.

На следующем отрезке пути ими овладело странное спокойствие. Они плыли под водой, приподымаясь, чтобы вдохнуть воздух. Дэниел плыл рядом с Люси и смотрел на нее. Он был почти загипнотизирован красотой замедленных движений ее тела под водой. Боролся с собой, не зная, пытаться поддержать ее и дать отдохнуть или нет. Ему не хотелось все это затягивать. При всем ужасе этой ситуации, в том, как вокруг них бурлили волны, через которые продолжали просачиваться солнечные лучи, было нечто восхитительное. Дэниел вспомнил о своей первой жизни в Антиохии, когда он пятилетним ребенком спасался под водами реки от землетрясения. Он думал, что тогда встретил вечность, и задавался вопросом, не увидит ли снова вечность вместе с ней.

Люси была удивительно сильной, ее тело обладало большим запасом энергии. Он знал, что она больше не ощущает боль.

А потом, постепенно, Люси начала сдавать. Движения ее замедлились. Гребки стали менее точными. С ним это тоже происходило, но в отношении себя его это не тревожило. А наблюдать за Люси Дэниелу было больно. Ведь это он втянул ее во все.

Неожиданно наступил момент, который должен был наступить, когда она перестала бороться. Под водой, в крапчатом солнечном свете, Люси повернула к нему лицо. Страха на нем не было. Лицо ее, более чем что-либо другое, выражало веру. Она верила в него и в то, что он ей обещал. Она ему доверяла.

Вот что такое, оказывается, быть любимым. Вместо того чтобы отгородиться от этого, как он привык делать, он позволил этому чувству овладеть своей душой. Дэниел пытался приоткрыть каждую часть себя, чтобы впитать как можно больше.

Потом, к его ужасу, руки Люси поднялись над головой, и она начала тонуть. Он смотрел на это, как на замедленное движение на экране. Сквозь толщу воды струились столбы солнечного света, кружась вокруг нее. Волосы были как золотистое облако, а руки раскинуты.

Она тонула. Он увидел ее затылок, разомкнутые пальцы, опустившиеся ниже уровня его груди. Ее затягивал алчный мрак морского дна. Люси покидала солнечный свет, покидала его, и он оцепенел, глядя на нее.

«Ты должен отпустить ее».

«Почему?» — взывал голос у него в голове, пробуждая его существо.

«Потому что таким образом мы себя спасем. Мы это выбрали. Осуществления именно этого мы дожидались много столетий».

Чем были все эти столетия? Дни, годы и месяцы воспоминаний. Они были мыслями в его голове и ничем больше. Мог ли он быть уверен в любой из них? Возникало ли у него какое-нибудь реально осязаемое доказательство того, что он когда-либо возрождался после смерти или возродится в будущем? Люси верит ему. Но верит ли себе он сам? Неужели он так уверен в себе, что готов пожертвовать ею?

Наверное, он сумасшедший. Все дело в этом. Он лечился в психиатрической клинике вместе с другими пациентами, разделявшими его взгляды. Почему он считает, что чем-то лучше их? Только потому, что ему удавалось держать при себе свои бредовые идеи?

Как он может быть уверен, что перед этой жизнью существовали иные? Откуда знает, что после будут другие жизни? Он этого не знает. Что, если он придумал эту память, как средство борьбы с жизнью, полной лишений и жестокого обращения? Обездоленные люди совершают странные поступки. Откуда ему знать, что он не помешанный? Вероятно, что он живет в своем вымышленном бредовом мире, в который втянул и ее.

Все это просто истории, он знает их так много. А если это вымышленные истории? Может ли он так рисковать? Может ли на основании этого позволить ей уйти?

Мысли — ничто. Воспоминания — ничто. К ним нельзя прикоснуться. Все их можно уместить на острие булавки. Весь твой мир можно взять под сомнение за несколько секунд.