Сентябрь

— Потом начинаю резать.

— Чем ты режешь?

— Специальными стамесками, долотом, даже перочинным ножом.

— Потрясающе. Это твоя первая фигурка?

— Нет, что ты, но изо всех, что я резал, самая сложная — из-за композиции: сидящая девушка с собакой. Потрудился я немало. Раньше я вырезал стоящие фигурки. Чаще всего солдат в формах различных полков. У папы есть исторический альбом с рисунками военной одежды, он как-то попался мне на глаза в библиотеке и натолкнул на мысль вырезать такие фигурки. Отличный свадебный подарок, если жених военный.

— А они у тебя сейчас есть? Покажи мне.

— Осталась всего одна фигурка, — он поднялся со стула, отошел к шкафу взял оттуда коробку. — Я ее не стал дарить, она не слишком хорошо вышла, и сделал другую. Но получить представление ты можешь…

Пандора взяла у него фигурку и стала внимательно рассматривать. Это был офицер Королевского полка шотландских горцев в идеально, до мельчайших подробностей воспроизведенной форме — от башмаков и килта до красного пера на зелено-сером берете. Пандора пришла в восторг, у нее просто слов не было от восхищения. Кто бы мог подумать, что Арчи так талантлив, у него уверенная, точная рука, он настоящий художник.

— И ты раздаешь эти шедевры даром? Невероятно! Арчи, ты просто сумасшедший. Это же настоящее произведение искусства, и такое оригинальное. Туристы из других стран были бы счастливы купить такой сувенир. Ты никогда не пробовал их продавать?

— Продавать? Господь с тобой. — Лицо Арчи выразило крайнюю степень удивления.

— И никогда даже не думал об этом?

— Ну, конечно, нет.

Она с досадой набросилась на брата.

— Ты всегда был старомодный чудак, но нельзя же доходить до полного абсурда. Изабел надрывается как каторжная, чтобы свести концы с концами, обслуживает все лето этих идиотов-американцев, а ты! Ты мог бы делать эти фигурки, как на конвейере, и нажить состояние.

— Сомневаюсь. Во всяком случае, о конвейере и речи быть не может. На каждую уходит масса времени.

— Так найми кого-нибудь в помощь. Организуй небольшое домашнее производство.

— Здесь места не хватит.

— А конюшни? Они же стоят пустые. Или один из сараев.

— Их нужно отремонтировать, оборудовать, подвести электричество, а тут еще требования пожарной безопасности…

— Ну и что?

— Как что? На все нужны деньги. А они на дороге не валяются.

— А нельзя получить субсидию?

— Субсидии тоже на дороге не валяются.

— Но можно хотя бы попытаться. Ах, Арчи, ты просто лежачий камень, ну прояви хоть немного инициативы. По-моему, это блестящая идея.

— Милая моя сестричка Пандора, у тебя вечно полно блестящих идей, — он взял у нее из рук офицера и положил обратно в коробку. — Но насчет Изабел ты права. Я стараюсь помочь, как могу, но все же главную тяжесть несет она. До того как меня послали в Северную Ирландию, я хотел поступить на работу… например, управляющим имением. Не знаю, кто бы меня нанял, но мне не хотелось уезжать из родных мест, и потом, это единственное, что я умею… — он умолк и задумался.

— Зато теперь ты овладел новой профессией, стал скульптором. Настоящий талант всегда проявится. Тебе нужно только немножко инициативы и много целеустремленности.

— И много денег.

Пандора совсем рассердилась.

— Знаешь, Арчи, хоть у тебя и нет ноги, но это не значит, что можно пренебрегать своим долгом по отношению к семье.

— Это принцип, которым ты руководствуешься в жизни?

— Touche, [15] — Пандора засмеялась и встряхнула головой. — Знаю, не мне читать людям мораль. Слегка занесло. — И она тут же оставила спор, зевнула, потянулась, подняв вверх руки и расставив пальцы. — Устала. Пришла сказать тебе спокойной ночи. Пойду спать.

— Желаю приятных снов.

— А ты?

— Хочу закончить эту штуку сегодня. Тогда каждую свободную минуту я смогу проводить с тобой.

— Милый ты мой. — Она наклонилась и поцеловала брата. — Я так рада, что дома.

— А я-то!

Она подошла к двери, открыла ее, помедлила немного и повернулась к брату.

— Арчи…

— Да?

— Скажи, ты получил письмо, которое я послала тебе в Берлин?

— Получил.

— Но не ответил.

— Я не успел. Пока я думал, что ответить, ты укатила в Америку.

— Ты рассказал о письме Изабел?

— Нет.

— А… кому-нибудь еще?

— Никому.

— Ясно. — Она улыбнулась. — Завтра у нас обедают Эрды.

— Знаю. Это я их пригласил.

— Спокойной ночи, Арчи.

— Спокойной ночи.

Вечер перетек в ночь, кончился еще один полный трудов день, дом стал затихать. Хэмиш посидел немного перед телевизором и пошел наверх. Изабел накрыла в кухне стол для завтрака — последняя из ее дневных забот — и выпустила на несколько минут собак, они бросились в темный парк, азартно вынюхивая, не забежал ли к ним обнаглевший заяц. Потом она выключила свет и тоже ушла в спальню. Немного погодя из деревни вернулись Джефф с Люсиллой и проникли в дом через черный ход. Арчи слышал их голоса наверху в холле, потом все стихло.

В начале первого он наконец закончил фигурку. Через день краска высохнет. Он завинтил тюбики с масляными красками, вымыл кисти, все убрал, выключил свет и закрыл дверь. Медленно прошагал по темному коридору, поднялся по лестнице. Сейчас он совершит вечерний обход дома, проверит, заперты ли все двери и окна, убедится, что индикаторы пожарной безопасности не показывают сигнал тревоги, что пробки на электрическом щитке в порядке. В кухне уже спали собаки. Арчи налил в стакан воды, выпил и наконец-то стал подниматься на второй этаж. Но не пошел сразу в спальню, а двинулся по коридору к комнате Люсиллы, у нее еще горел свет, внизу под дверью светилась тонкая полоска. Он тихонько постучал и, войдя, увидел, что дочь читает в постели при свете настольной лампы.

— Люсилла…

Она вскинула голову и положила открытую книгу обложкой вверх.

— Я думала, ты давно спишь.

— Нет, я работал, — он присел на край кровати. — Хорошо провели вечер?

— Да, было весело. Тодди Бьюкенен, как всегда, на высоте.

— Я пришел сказать спокойной ночи и поблагодарить тебя.

— За что?!

— За то, что ты приехала и привезла Пандору.

Он положил руку на стеганое пуховое одеяло, и она накрыла ее своей рукой. У Изабел ночные рубашки были белые батистовые, с кружевами, но Люсилла спала в зеленой майке с призывом на груди «Спасайте леса», ее длинные темные волосы рассыпались по подушке точно шелк, и Арчи вдруг почувствовал, что его сердце затопила нежность к дочери.

— Ты не разочарован?

— В чем?

— Когда много лет о чем-то мечтаешь, и потом вдруг твоя мечта исполнилась, порой чувствуешь, что вроде бы слегка обманут.

— Нет, я вовсе не чувствую, что обманут.

— Она очень красивая.

— Но слишком уж худа, тебе не кажется?

— Кажется. Совсем бесплотная. Но она живет, ни в чем не зная удержу, на пределе сил, и сама себя сжигает.

— Сжигает?

— Вот именно. Она много спит, но когда просыпается, то как бы сразу включает мотор на полную мощность, выжимает из него все. Быть с ней подолгу безумно утомительно. Потом она вырубается, как будто только сон способен зарядить ее батареи.

— Она всегда была такая. Миссис Харрис про нее говорила: «Ох, уж эта Пандора. То счастлива до небес, то мрачнее тучи».

— Маниакально-депрессивный синдром.

— Так уж и синдром?

— Никуда от этого не деться.

Он нахмурился, помолчал и наконец-то задал вопрос, который подспудно мучил его весь вечер:

— Как ты думаешь, она не принимает наркотики?

— Да ты что, папа!

Он сразу пожалел, что высказал свои опасения вслух.

— Ты ведь лучше меня разбираешься в таких делах, я только поэтому и спросил.

— Не волнуйся, она не наркоманка, Боже упаси. Может быть, иногда принимает что-то слабое и легкое, так, для настроения. Многие сейчас балуются.

— Но ведь не постоянно?