Землячки 3. Интерес (СИ)

- Успокоил. Поверю. А всех остальных мы или купим, или продадим.

- На какие шиши, Аксана! Мне тут жена намекнула, что не прочь к родителям уехать, предлагает машину мою продать, чтобы квартиру в Москве купить.

- Стоп! Не говори больше ничего. Меня слушай, - резко остановила она его. - Гималайские со всей Чугуевки нынче у меня будут, я договорилась. Продашь -- хватит ей на Москву. Мой поставщик не знает, что я сюда уехала. Сказала, что больше заплачу, но всё заберу. Только машину не продавай, без неё нам теперь не обойтись -- расстояния очень большие.

- Ой, что-то я проголодался. У нас есть, что поесть?

- А ты кофе с собой захватил?

- Не подумал как-то.

- И сладкого здесь не хватает. Весь транспорт день и ночь на завозе техники и оборудования. Но зато вино своё и помидоры наворованные с Чугуевки, - хохотала она, - перебьёмся зиму. Пойдём за стол.

- Скажи что-нибудь, - держал он в руках бокал.

- Скажу. - Она сделала вид, что долго думает. Сидела, смотрела ему в глаза, улыбнулась, потом произнесла:

- Пусть за счастье пьют дураки. А мы выпьем за чудеса!

За имеющих кулаки, язык, голову, и паруса!

- Что мы сегодня планируем? - Спросил он после завтрака.

- Пройдёмся, я посёлок свой покажу.

- А люди как, не съедят?

- Рядом со мной не обидят. Здесь даже медведи людей не едят, все сытые. Ты ж на чёрной "Волге", - смеялась она, - представитель краевого центра, так сказать. Выше голову! Пусть знают, с кем я дружбу вожу. Только вот одеть тебя не во что. Хоть всего минус один стоит и тихо, но всё-таки как?

- Я ж с горячего Владивостока. Да и закалённый, форму ещё держу.

- Люблю здоровых мужчин. Тогда вперёд! - Смело вышла в своей шубке и песцовой белой шапочке с помпошками.

Они и правда пешочком обошли весь посёлок, мимо гаражей, поверху среди строящихся коттеджей, мимо общежитий спустились.

- Вот здесь у нас вертолётная площадка, военные всегда на связи к любым услугам, хоть за грибами-ягодами, хоть через Сихотэ-Алинь на берег моря Японского. А вот эти деревца мы полмесяца назад посадили -- зацветут весной яблони, сливы, груши, осенью рябина, калина глаз будут радовать. А вот наше управление, ниже котельная, с другой стороны -- хлебопекарня, рядом школу заканчивают строители, с нового года десятилетка начнёт работать. Ближе к реке -- баня, кстати, круглые сутки работает. Не хочет столичный человек берёзовым или дубовым веничком попариться?

- Наверное, не стоит, - улыбался он.

- А я каждый вечер париться хожу -- одно удовольствие, - смеялась она. - Жаль только, что мужское отделение отдельно от женского, даже входы с разных сторон.

Он уехал рано утром в воскресенье.

х х х

Вечером прибыли главный инженер с женой -- будет заведующей детсада; и главный механик с женой и четырёхлетней дочкой, Татьяна Петровна будет у Аксаны старшим экономистом по труду и зарплате, со своим высшим образованием и трёхлетним стажем в строительстве должна с этим справиться. Анатолий Александрович, частенько называвший её Ксюшей по привычке, был начальником производства и сейчас командовал работами на Нижнем складе в Ясенёвом. Женой у него была молоденькая девушка Лена, которая вот-вот должна была родить; без образования, числилась секретарём директора.

- Викторовна, что это за гость у тебя был?

- Не обращайте внимания, Галина Ивановна, - смеялась она. - Не может никак отвязаться от меня. Любит.

- Замуж никак собираешься?

- Это мне не грозит, слава Богу, пока.

- Почему бы нет?

- Женатый он, детей двое. Так что не беспокойтесь. Потешится да и успокоится, надеюсь. И вот ведь нашёл же меня!

- Откуда?

- Из Владивостока.

- Он не из простых.

- Да. Не из простых. Галина Ивановна, я же ему всучила наши списки с названиями улиц, служебных зданий, кабинетов наших.

- Да ты что!

- Ага.

- Деньги отдала?

- Нет. Сказал, что от краевого центра подарок для нового посёлка сделает. Очень ему понравилось наше Соболиное.

- Ну ты молодец! Используешь мужика по своему усмотрению, - смеялась она. - Теперь у тебя три выходных негласно будет. Татьяну Петровну вместо себя оставляй, я ей помогу быстро освоиться с нашим хозяйством.

- А это что за чудо лежит?

- Это тебе наш охотник принёс. Забирай, в пятницу очень рано зайдёт, велел еды побольше захватить.

- Как хоть его зовут?

- Мы Ваней его называем.

Аксана второй день примеряла на свои ноги необычные обутки -- мягкие, тёплые, кожаные, с мехом внутри, выше колена, на ремнях, по низу чем-то пропитанные для непромокаемости. В новой фуфайке, в мужской шапке, пригодилась с Чугуевского склада, с рюкзаком за спиной задолго до рассвета она вышла в своей новой экипировке на крыльцо и удивилась, что Рыжий уже был тут, курил. Проверил, не вставая, как она застегнула ремни на ногах.

- Подошли?

- Нормально.

Они по улочке вышли на натоптанную лесную тропинку. Он шёл быстро. Она не отставала. Накануне в посёлке прошёл зимний дождь, и верхний слой снега стёклами рассыпался под ногами, она этого не видела, только слышала. В темноте она вообще ничего не видела и сосредоточилась только на желании не упустить из виду шагавшую впереди человеческую фигуру. Тропинка вела на северо-восток по нижней части склонов. Привыкнув к ходьбе, заметила, что стало светать, уже отчётливо просматривались стволы через распадок на противоположной стороне. Он заметно сбавил ход -- тропинка разделилась на две.

- Обратно мы отсюда спустимся, - показывал наверх.

Она остановилась вслед за ним. Правая уводила на высокий перевал, солнце уже осветило своими лучами верхние кедры.

- А сейчас понизу пойдём, проверим, что у нас там.

Она впервые видела капканы. В первом оказались птичьи перья.

- Сойка проклятая мясо сожрала, - пояснял, очищая его тот льда и мусора, установил новую приманку, проверил затворчик.

Внизу по ключу заросли были лиственные, и ледяные ветки больно били по лицу, приходилось оберегать его обеими руками, поспевая за спутником. В следующем была только передняя половина соболя.

- Отгрызть успела, - досадовал он, ругая какую-то зверюшку.

Отбросил остатки соболя подальше, отрезав от него кусочки для приманок, чистил капкан. Аксана пошла за откинутым зверьком, пока он там возился -- почти одна голова осталась -- бросила и опять вслед за ним по тропе. Перешли на другую сторону распадка через ключ по паре сваленных деревьев. Он голыми руками в нескольких местах шарил под кромкой берега в холодной воде. Наконец она увидела его радостное лицо -- он держал на коленях норку, она узнала её по описаниям в книге. Вместе с капканом присели на валёжину и оба смеялись, разглядывая ещё живую добычу.

- Сейчас мы найдём её плавающее сердечко, - ощупывал он тельце, крепко зажав капкан другой рукой. - Хочешь пощупать?

- Хочу.

- Можешь обеими руками, - он поднял капкан повыше.

Она сбросила рукавички. Нашла сердцебиение в нижней части бившегося зверька, нижние лапы которого он держал рукой. Потом он быстро сжал это сердечко, и лапки затихли.

- Ну вот, теперь ты меня не искусаешь, не исцарапаешь.

- А почему у ней сердце не вверху?

- Она же по воде живёт, сама плавает, и сердце её плавает.

Аксана следила, как он острейшим ножом сделал надрезы на концах задних лап, обломил их, отбросил в сторону и, раздвинув, разрезал шкурку между ногами. Потом ловко стянул шкурку с туловища вверх, как рубашку, отсоединил от внутренностей концы передних лап и головы. Отбросив в сторону тушку, скрутил шкурку в тугой рулончик и положил в рюкзак.

Они уже обогнули перевал. В рюкзаке было два соболя и одна норка, остальные капканы, которых она насчитала девять, добычи не принесли. Остановились, попав за поворотом в первые лучи солнца. Напротив -- не преступный тёмный склон хвои, а за спиной и впереди -- сверкающие сосульки голых ветвей лиственных пород. Касающиеся друг друга утренним движением воздуха по распадку, они звенели миллионами разноголосых колокольчиков тончайших октав и умывались поутру чистейшими слезами, тая в первых лучах.