Страсти по Вечному городу

— Ну да, что такого… — сказала Лёка Ж. — Главное — я видела цифры кода.

— И ты хочешь прямо сейчас открыть кейс с травой? — спросил я.

— А как я докажу ему, — Лёка Ж. кивнула на Пьетро, — что это наш кейс? Скажи ему, пусть отдаст.

Я попытался вспомнить хоть какие-нибудь итальянские слова, которыми можно выразить просьбу Лёки Ж. В голове крутилась только песня Кутуньо.

— Лашатэ… — начал я.

— Кантарэ, — вставила Лёка Ж.

— Не мешай, — сказал я строго. — Он и так ничего не понимает.

Наконец я подобрал нужные слова и попросил Пьетро позволить Лёке Ж. открыть кейс, а если она не сможет, то он может забрать его себе.

Пьетро посмотрел на меня, потом на Лёку Ж., потом на дипломат, потом снова на нас обоих. По-моему, он решил, что мы идиоты. С какой стати Пьетро должен отдавать нам свою находку?

И все-таки он поставил кейс на асфальт и, не выпуская его из рук, кивнул Лёке Ж.

Она присела, набрала код на замке дипломата, замок щелкнул и открылся.

Пьетро отпустил кейс и огорченно выпрямился. Лёка Ж. приоткрыла крышку, заглянула внутры испуганно вскрикнула и тут же захлопнула дипломат.

— Сева, у тебе есть деньги? — спросила она.

— Есть, — признался я. — Тридцать евро, оставил на электричку до аэропорта.

— Отдай ему все! — потребовала Лёка Ж. — Я тебе потом объясню.

Я вытащил из сумки портмоне, достал все, что там было, и протянул Пьетро. Он молча развернулся и пошел восвояси. Я догнал его, сунул ему деньги в руку и поблагодарил за помощь.

— Vaffanculo! — послал меня Пьетро, не глядя.

Я вернулся к Лёке Ж., которая по-прежнему сидела на асфальте перед кейсом, впав в оцепенение.

— Почему у тебя такое испуганное лицо? Что там? Героин, что ли? — спросил я Лёку Ж.

— Хуже, — тихо ответила она.

— Расчлененный труп? — сыронизировал я.

— Там деньги. Очень много денег. Смотри.

Лёка Ж. открыла кейс, и я увидел плотно уложенные пачки купюр по сто евро.

У меня почему-то закружилась голова. Я набрал полную грудь воздуха, выдохнул. Стало немного легче.

— Закрой, — попросил я.

— Да, ты прав. Вдруг кто-нибудь увидит. — Лёка Ж. захлопнула кейс и защелкнула замок. — Сначала мы пойдем в гостиницу, швырнем сотню в морду этому упырю, заберем вещи, снимем номер в хорошем отеле и пойдем по ресторанам.

— Не пойдем… — выдавил я. — Деньги…

— Да, ты прав. Деньги надо спрятать, — перебила Лёка Ж. — Пойдем сейчас в хороший отель. Снимем номер. А потом — по ресторанам. Ой, нет, у них же рестораны ночью не работают! Ладно, значит, заглянем в полицию, дадим взятку карбинеру, он поедет с нами в гостиницу, арестует хозяина. А мы заберем свои вещи и…

— Замолчи! — резко крикнул я.

— Ты чего орешь? — обиделась Лёка Ж.

— И это существо папа назвал невинным дитем! Лёка, это чужие и грязные деньги. Не смей к ним прикасаться, — потребовал я.

Лёка Ж. задумалась.

— Ты все правильно говоришь, — сказала она после недолгой паузы. — Это не наши деньги. Мы должны вернуть их Джованни. Дай мне твой телефон — я ему позвоню.

— Он у тебя, — напомнил я. — Ты не отдала его мне после того, как пыталась позвонить Романо.

— Да? — удивилась Лёка Ж.

Она порылась в своей сумочке, нашла в ней мой мобильный и набрала номер Джованни — он не ответил.

— Почему они все спят в такое детское время? — возмутилась Лёка Ж. и вдруг задалась вопросом: — А как этот кейс оказался у Пьетро? Значит, с Джованни что-то случилось!.. Богатство затмило мой разум. Но теперь я прекрасно соображаю. Сейчас мы разыщем Пьетро и узнаем, где он взял кейс. А потом пойдем туда и выясним, что с Джованни.

— Думаю, Пьетро нас пошлет… — сказал я.

— Куда? — не поняла Лёка Ж.

— В задницу, — объяснил я.

— Пьетро так не поступит, — уверенно сказала Лёка Ж. — Он человек воспитанный, в отличие от тебя.

Я молча забрал у Лёки Ж. кейс и направился к скверу. Лёка Ж. поспешила за мной.

Как это ни удивительно — впрочем, в эту ночь я больше ничему уже не удивлялся, — Пьетро сидел прямо на ступенях под обелиском в сквере. Вид у него был грустный.

Увидев меня, он снова стал ругаться.

— Что он сказал? — спросила Лёка Ж.

— Что он не очень рад нас видеть… — перевел я.

— Пьетро, голубчик, — жалобно затянула Лёка Ж. — Телл ми, где ты взял зис кейс…

Пьетро опять ругнулся.

— Он говорит… — начал я переводить…

— Не надо, — перебила Лёка Ж. — Я поняла. Дай-ка открою…

Она открыла кейс, который я держал на руках, вытащила оттуда сотенную купюру и протянула Пьетро. Тот мрачно посмотрел на деньги, забрал сотню и послал нас на пьяцца делла-Репубблика, объяснив, что там, возле отеля, стоял серебристый «альфа ромео», под которым он нашел этот злосчастный дипломат.

— Грациэ, Пьетро! — защебетала Лёка Ж. — Сэнк ю вэри мач! Я тебя никогда не забуду!

В ответ Пьетро пробурчал нечто похожее на молитву с просьбой к господу оградить его от этой жуткой женщины.

Мы пошли вперед, к площади Республики. Покидая сквер, я заметил, как несколько бомжей собрались в группу и зашелестели о чем-то, поглядывая в нашу сторону. Зря все-таки Лёка Ж. открыла кейс, набитый деньгами, на виду у всех…

Напротив отеля «Exedra-Boscolo», рядом с закрытыми металлическими ларьками, у тротуара стоял «альфа ромео» Джованни. В машине никого не было. На брусчатке дороги, под дверцей, засохло темно-багряное пятно.

— Ой! — испуганно воскликнула Лёка Ж. — Видишь? Я же говорила — с ним что-то случилось!

— Вижу, — признал я. — Но почему ты решила, что именно с Джованни?

— А с кем еще? Джованни приехал сюда ночью с чемоданом денег, и на него кто-то напал, — пролепетала Лёка Ж.

— Ага, и бросил кейс с деньгами посреди дороги! — усмехнулся я. — Берите, люди добрые.

Тем временем из-за металлических ларьков стали выглядывать бомжи из сквера. Судя по всему, намерения у них были не самые дружелюбные.

— Наверное, тот, кто напал, чего-то испугался, — предположила Лёка Ж., не замечая угрозы.

— Я не знаю, чего испугался тот, кто напал на Джованни, а вот эти, — я кивнул на выползающих к нам бомжей, — по-моему, ничего не боятся.

— Ой, мамочки! Уходите! — закричала Лёка Ж. и, широко раскинув руки, прикрыла меня с дипломатом. — Это наш кейс!

Неожиданно бомжи бросились врассыпную.

— Oh, russi! — услышали мы знакомый голос и оглянулись.

На проезжей части стоял карабинер Антонио.

— Ciao, Leocadia! — весело поприветствовал он Лёку Ж., подойдя ближе, и посмотрел на меня. — Ciao…

— Всеволод, — напомнил я.

— Si, Vsevlad, — улыбнулся Антонио.

Лёка Ж. разрешила карабинеру называть ее просто «Лиока».

Антонио засмеялся, сказал, что друзья кличут его don Ciccio, и объяснил: «чиччо» это то же, что «дарлинг», у итальянцев так обращаются к друзьям, родственникам и возлюбленным.

— Дон Чиччо? — переспросила Лёка Ж. — Как полицейского из романа Гадды «Пренеприятнейшее происшествие на улице Мерулана»?

Антонио сильно удивился такому совпадению, ведь «Пренеприятнейшее происшествие…» это его любимый роман!

— О, май гад! — воскликнула Лёка Ж.

Антонио глянул на металлические ларьки, за которыми скрылись нападавшие на нас бомжи и поинтересовался, какие у нас проблемы.

— Ноу проблем, — быстро ответила Лёка Ж. — Нам негде жить — донт лив. Падроне требует сто евро — хандрид евро! — за разбитый унитаз, а мы его не разбивали. Туморрoy мы уже улетаем из Рима, и до сих пор не были в Колизее. Ауэр френд Джованни не отвечает на телефонные звонки, машину бросил, вот его кровь — блад, понимаешь?! А мне надо отдать ему кейс…

Антонио выслушал спитч с большим вниманием — что неудивительно, учитывая такое количество неузнаваемых слов. Затем он посмотрел на дипломат в моей руке, на машину, на кровь под дверцей и сказал, рубанув себя торцом ладони по затылку, что нашего друга Джованни стукнули «он зэ хэд», то есть по башке, и увезли «ту зэ хоспитал».