Голова в облаках

— Массируют, — подсказал Мытарин.

— Во-во, массирывают, разглаживают, если у кого он твердый. — Монах замолчал, чтобы передохнуть, вытер рукавом вспотевший лоб. Первый раз в жизни держал он такую большую речь публично, первый раз говорил так вдохновенно, заинтересованно.

— А ты молодец, — не удержалась сухая Юрьевна. — Говорили, молчун, нелюдим, а гляди-ка взлетел куда — жаворонок!

— Да, да, спасибо, очень подробная информация, — сказал и Митя Соловей, ревниво воспринимавший такие похвалы. — У вас все?

— Как же все, когда про птиц ни словечка не говорил. Птицы тоже умные, не хуже других. Я в одной старой книжке читал про грачей, когда они гнезда строили. Одна молодая пара заленилась прутики на гнездо собирать и стала таскать из других гнезд, воровать. Соседние грачи увидали, бросили свои дела, собрались всей стаей, покричали, как у нас на собраниях, и потом заклевали тех грачей до смерти… Или вот как вороны зайца ловили. Собрались стаей и гнали его до тех пор, пока он не устал и не лег, а потом заклевали и поделили. Во-от. А про перелетных птиц вы и сами знаете: собираются всем колхозом грачи, скворцы, утки, журавли, гуси, выбирают вожаков, как мы председателей, и летят, а вожак на это время полный хозяин. Его слушаются почище председателя. Или вот такой случай был. Лошадь ест из торбы овес, и когда головой мотнет, овес просыпается на землю. Увидала такое дело ворона, подобрала овес, не наелась. Взлетела и на голову лошади села. Та замотала головой, овес просыпался, ворона подобрала его — и опять на голову. Как же без разума догадаться!

Монах вытер потное лицо рукавом, помолчал. — Ну что ж, пожалуй, достаточно, — сказал председатель. — Давайте подведем предварительные итоги. Или, может, есть у кого-то вопросы? Руку поднял Сеня Хромкин:

— Я про петуха хотел сказать. Я разок заступился за соседского петуха, которого забивал другой, и вот он запомнил, соседский-то, каждый раз встречал меня в полугодовой продолжительности периода и всегда приветственно кукарекал.

— Это не вопрос, а дополнение, — сказал Митя Соловей, — но все равно спасибо. Итак, к чему же мы пришли? Пока говорил товарищ Шишов, я тут резюмировал приводимые факты, и получилось вот что. Звери, животные, и птицы обладают памятью, привязанностью к человеку, благодарностью за добро, мстят за зло, они догадливы и рассудительны, они понимают отдельные слова человеческой речи и даже тон, каким сказаны эти слова, они плачут, смеются, ревнуют, порой коллективно охотятся, собираются в стаи при перелетах, то есть обладают чувством коллективизма и солидарности. Как говорил Дарвин, ничто человеческое не чуждо животному. Да вы садитесь, товарищ Шишов, садитесь. — Дождался, пока Монах сел на скамейку, и закончил: — Таким образом, в их действиях усматриваются зачатки разума, хотя по науке они таковым не обладают. Так, товарищ Шишов?

— Ага, — сказал Монах, опять подымаясь, — умные они, умнее людей. И честнее. Верные тоже. Я на свою Дамку смело дом оставляю — убей ее, чужого не пустит. И кошка свой дом не бросит.

— Значит, вы считаете, что их можно судить по нашим, человеческим законам?

— Считаю. По человечьим можно, по нечеловечьим, по неправде нельзя. Опять же и хозяин не должен стоять в стороне. Он, Адам-то, вон хвостом поматывает, вроде соглашается, а говорить не умеет, на него что хошь наклепать можно.

— Хорошо, садитесь. Кто еще хочет высказаться? У кого есть предложения?

Чернов озадаченно покачал седой головой: шутейное, на первый взгляд, дело оборачивалось серьезной натугой.

— Хватит, надо решать, — сказал Мытарин.

— У меня вопрос, — вскочил Сеня Хромкин. — Как мы признаем кота, домашним или хищным животным?

— Вопрос непростой. — Митя Соловей раздумчиво пожевал губами. — Но в то же время и не очень сложный. Кошки, поскольку они не травоядные животные, относятся к отряду хищников, но в связи с тем, что они одомашнены человеком с древнейших времен, их следует считать домашними животными.

— Хищными домашними животными, — уточнил Мытарин. — Что касается их разумности, то известный ученый Гексли говорил, — Мытарин раскрыл тетрадь с закладкой, — так: «Неоспоримо, что низшие позвоночные животные обладают, хотя и в менее развитом виде, тою частью мозга, которую мы имеем все основания считать органом сознания. Поэтому мне кажется очень вероятным, что низшие животные переживают в более или менее определенной форме те же чувства, которые переживаем и мы».

— Следовательно, — подытожил председатель, — дело к производству надо принять. Поскольку у человека есть разум, законы его разумны.

— Ра-азум! — усмехнулся Монах. — Какой разум, когда я с ружьем и с собаками не могу лес сохранить. А он ведь всем нужен, не одному мне. И река тоже. И земля. Ра-азум!..

— Товарищи, так мы никогда не кончим. Давайте закругляться. Вы что-то хотите сказать, гражданин Титков? Что вы все время молчите?

— Вы меня не спрашивали. — Титков даже не поднялся. — И гражданином вот называете — как подсудимого. Я не согласен.

— С чем вы не согласны?

— Чтобы Адама судить. Смех один, а не суд.

— А цыплята?! — крикнул Сеня обеспокоенно. — И утят он, говорят, душит. Значит, пускай и дальше разбойничает в безнаказанной свободе? Ты хозяин и должен отвечать по строгости.

— Это еще неизвестно, про утят, я сам не видал. Опять же и взаперти его держать нет закона. Или есть такой закон?

— Нет, — сказал Мытарин. — Держать взаперти — значит лишать его свободы без суда и следствия. На такую меру пресечения товарищеский суд не имеет права. Но ответственность с хозяина за жизнь ответчика не снимается.

— Это что же, вы станете судить за одни и те же преступления и меня и кота? Не жирно будет?

Начался долгий спор о том, кого же все-таки судить — Адама или Титкова. Если Адама признать правоспособным, то Титкова судить нельзя, если же судить Титкова, то выходит, что Адам неправоспособный. После долгих дебатов решили признать Адама ограниченно правоспособным, а его хозяина — ответственным за действия своего кота в качестве хозяина или опекуна.

— Существенное дополнение внес Федя-Вася. В деле по обвинению кота Адама и его хозяина гражданина пенсионного возраста Титкова есть что? Одна жалоба. Справедлива она? Неизвестно. Значит, надо что? Подтверждение фактов. Как это сделать? Материалами дознания или предварительного следствия.

— Я говорила, потребуется дознание.

— Но это, вероятно, усложнит дело?

— Усложнит или нет, иначе нельзя.

— Хорошо, принимаем и это. Благодарю вас. Теперь давайте подведем итоги нашего бурного заседания.

Официальное решение, закрепленное на бумаге, в окончательной редакции получило такую форму: