«Я слушаю, Лина…»

век, с которым я смогу пережить любую боль. Мне больно, Лина… И, если бы не ты…

– Не надо, Филипп, – я вновь откинулась на спинку сиденья. – Пойми меня, пока мы не имеем на это права. Она так не хотела, чтобы мы были вместе. Но я тебе помогу… Мы вместе переживем эту боль. И я сделаю все. Что в моих силах…

Филипп вновь поник. Поседел. И его лицо вновь покрыла сеть глубоких морщин.

– Да, Лина. Но главное… Главное – ты вновь подарила мне жизнь. Главное, что ты любишь меня. И уже нет той пустоты, в которой я жил последние дни. Уже есть ты… И сегодня я еще понял, насколько ты благородна.

Это было выше моих сил. Я себя ненавидела. Презирала. Но понимала. Что эту роль придется выдержать. Чтобы победить.

– Я пойду, Филипп.

– Спасибо тебе, Лина.

Он вновь взял мою руку. И едва прикоснулся к ней губами.

Я открыла дверцу машины и тут, словно что-то вспомнив, оглянулась.

– Да. Ты что-то упомянул насчет Даникика? Он прекрасный работник. Ловкий. Настырный. Но уж слишком честолюбив. Его давняя мечта – быть на моем месте. К тому же он был всегда по уши влюблен в меня. И не может смириться, что любимая женщина выше его и он у нее в подчинении. Поэтому он все время что-то пытается доказать в противовес мне. Но мне его искренне жаль…

Филипп удивился. И недовольно поморщился. Эта новость не привела его в восторг.

Я наклонилась к нему и зашептала. Словив себя на мысли. Что это напоминает змеиное шипенье.

– Надо пережить эту трагедию, Филипп. И возмездием ты ничего не добьешься. Только примешь на себя лишние страдания, лишний грех. Нужно пережить, Филипп. Люди многое переживают. Особенно, когда рядом есть человек. На которого ты всегда можешь положиться. Я помогу тебе, Филипп. Положись на меня…

Совсем скоро я узнала, что дело о гибели дочери главного прокурора города закрыто в связи с самоубийством преступника.

– Ха-ха-ха, ха-ха-ха, – Малыш хохотал заразительно, смешно. Сморщив нос и болтая длинными ногами.

Совсем ребенок. С грустью подумала я. И совсем не похож на моего любовника. Он так не хотел взрослеть. Он оставил за мной это право.

– Малыш, – я дотронулась до его плеча.

– Ха-ха-ха, – не переставал заливаться он. И отшвырнул книжку в сторону. – Ну и умницы же эти Ильф и Петров.

– Малыш, – я тормошила его за плечи, – ну послушай, Малыш.

Слушать он ничего не хотел. Он боялся любых слов. Которые в один миг способны разрушить его настроение.

– Ха-ха-ха! Представляешь, Лина, она ему сказала… А он…

– Малыш, ну перестань же! Я нисколечко не сомневаюсь в способностях Ильфа и Петрова. Но…

– А какой язык, Лина! Клянусь всеми богами, я бы сумел не хуже.

Я присела возле него на корточки. И заглянула в глаза.

– Зачем ты мне лгал, Малыш?

Он тут же помрачнел. Сдвинул брови. Насупился. Словно ребенок. У которого противные и скучные взрослые отобрали игрушку.

– Я не понимаю, Лина, – он оттягивал время. Он так хотел, чтобы время работало на него. И защитило от очередных проблем. Которые принесли опять же эти