Новый Мир ( № 2 2007)

Написала “экспедиционерами” и подумала, что действительно мы часто выбираемся “в Россию” как марсианские разведчики, с антеннами в головах, если не на экскурсию, то в экспедицию. Филолог — это филолог, и пусть он говорит о нарративных схемах, как то приличествует его профессии. Есть также некая особая правда в том, что, как упреждает “Текстологическая справка”, “магнитофонные расшифровки публикуются без правки, с минимальным вмешательством, обусловленным общими принципами подачи текстов, которые приняты для сборников подобного типа. В текстах сохранены: ёканье, еканье, оканье, аканье, яканье; наддиалектные формы произношения”. Я не знаю в точности, что такое “наддиалектные формы произношения”, но эти чарующие слова преисполняют душу чувством суеверного уважения. В тексте сохраняются даже “слова-паразиты”, а исключаются фактически лишь “явные дефекты записи”. Это здорово, но я бы с обостренным интересом почитала все это, обобщенное писателем, усиленное до романной формы.

Такая книга, как и все подобные книги — о них, к сожалению, информации бывает меньше, чем хотелось бы, — расширяет наше представление о мире, в котором мы обитаем, и о самих себе.

Будь верен до смерти. Судьбы Православия в Османской империи XV — XX вв. Сборник. Составители инок Андрей Шестаков, Александра Никифорова. М., Издательство Сретенского монастыря, 2005, 272 стр.

Книга — агиографическая: когда, во второй половине XV века, православные государства и народы в Малой Азии и на Балканах были завоеваны турками, в землях Османской империи просияло множество святых. Книга о судьбах тайных христиан Македонии, Константинополя, Кипра, Сербии, Болгарии в годы турецкого владычества и после освобождения, уже в XX веке, составлена из уникальных материалов, которые впервые публикуются на русском языке. Сборник снабжен словарем “греческих, славянских, турецких слов и исторических понятий”, работа оказалась возможна благодаря усилиям многих людей, предоставивших для нее материалы. Ислам на покоренных территориях заставляли принимать насильно. Известно, что “обратиться” очень просто, достаточно одной ритуальной фразы, сакральной формулы. Порой произнесение таких формул христианам приписывалось, и если они этого не подтверждали, то либо подвергались исправительному наказанию, либо бывали казнены — в соответствии с законом. Дома христиан отмечались особыми знаками, чтобы ненароком мусульманин не призвал на это жилище Господне благословение. Христиане переживали великие гонения, и на пути сохранения своей веры у них был выбор: либо явное признание себя мусульманами и тайное христианство, либо мученичество — удел избранных. “Многие, не в силах перенести раздвоенности, шли на исповедничество, как митрополит Монгленский Иоанн, который по прошествии нескольких лет после исламизации епархии, в час, когда „благоверные мусульмане поклонялись Мухаммеду”, вошел в мечеть, где он сам теперь служил ходжой, сотворил крестное знамение и начал читать: „Единый истинный Бог, Сын Его Единородный Христос…” Не успел он закончить, как был растерзан толпой”.

Книга интересна тем, что заставляет задуматься об отношениях христианства и ислама в современном мире, о том, как по-разному эти две традиционные религии откликаются на вызовы времени. Почему шутить с мусульманскими ценностями мало кто рискует, а если рискует, то действительно рискует, — в то время как всякого рода художественные попытки деконструкции христианских ценностей не могут навлечь на устроителей ничего, кроме ажиотажа, которого они сами и добиваются? Книга дает определенный материал для размышления над подобными вопросами. Кроме того, она содержит большое количество документов, которые интересны сами по себе. Например, “Пророчества равноапостольного священномученика Космы Этолийского”, знаменитого балканского просветителя, жившего в XVIII веке и принявшего “сугубый венец от Господа”, то есть умершего мученической смертью, гласят: “Придет время, когда православные будут враждовать между собой”, “Зло придет к вам от образованных”, “Придет время, когда воры и разбойники уже не будут скрываться в горах, но будут жить и воровать в городах”, “Города станут похожи на бараки”…

“Придет время, когда земля будет опоясана одной ниткой”. До некоторой степени это перекликается с эсхатологическими мотивами современного новгородского фольклора (см. выше).

Дмитрий Орехов. Будда из Бенареса. Роман. СПб., “Амфора”; “ТИД Амфора”, 2006, 269 стр. (“Ключи от тайн”).

Перед нами роман о буддизме, сочиненный “православным писателем”; Дмитрий Орехов — автор многих книг о православии, написанных в популярном ключе; суммарный тираж этих книг — более полумиллиона экземпляров, — видимо, расходится. Тем не менее о них ничего не слышно. Ну вот такая парадоксальная ситуация, нередкая теперь у нас. “Будда из Бенареса” — первый роман автора, до этого выходил сборник рассказов “Серебряный колокол”. Дмитрий Орехов — между прочим, писатель довольно молодой, тридцати с небольшим лет — окончил восточный факультет СПбГУ (кафедра филологии Китая, Кореи и Юго-Восточной Азии) и как религиовед берется за столь сложный предмет — исследование жизни Будды Шакьямуни Сиддхартхи Гаутамы — со знанием дела. Однако нельзя забывать, что перед нами повествование все-таки романное, то есть не имеющее в виду обязательное следование исторической правде. Как известно, кое-кто уже пробовал писать на эту тему, ну, скажем, Герман Гессе. Но как бы ни были удачны или неудачны уже состоявшиеся попытки, они никогда не отменят писательский интерес к таким личностям, как основатели мировых религий.

Впрочем, Дмитрий Орехов ведет речь не об историческом Сиддхартхе. Начинается все почти детективно: декан Восточного факультета Андрей Андреевич Ольдберг навязывает некоему студенту, который почти провалил сессию, но обладает определенными писательскими способностями, новую версию событий — оказывается, Будд было двое... Ольдберг великолепен: “живая легенда востоковедения и альпинизма, путешественник по Тибету и Гималаям, умница и самодур”. На протяжении всей книги я не могла отделаться от сердечного сокрушения, что автор укокошил такую замечательную личность тут же, в прологе, и надеялась, что каким-то образом исхитрится и воскресит его. Но он воскрешает другого… Впрочем, не стоит пересказывать повествование, построенное — наконец-то! — на крепком, последовательном, внятном и довольно остром сюжете. Сиддхарта (другое написание имени) был подлинным просветленным, а его двоюродный брат Девадатта пустился в странствия и самосовершенствование под влиянием хорошенькой, но взбалмошной танцовщицы, увлекшейся, что совсем не подобает молоденьким хорошеньким женщинам, вопросами последовательности перерождений и природы майи . Сложные отношения братьев, один из которых был сначала учеником другого, приводят к тому, что за Будду почитают не того . В то время как настоящий отшельник и аскет утрачивает возможность погрузиться в нирвану, потому что сталкивается с нравственным выбором, который решает в небуддийском ключе. Роман показывает, что мировоззренческие, этические, нравственные системы религий существенно различаются, опровергает расхожие убеждения вроде тех, что “все пути одинаково хороши, каждый ведет к Богу, к вершине одной горы”.

Несмотря на обилие терминов, этот увлекательный роман читается на одном дыхании и, насколько можно судить, не больше грешит против “традиционных взглядов” буддизма, чем любое другое писательское произведение на эту тему. Сознание современного человека синкретично по своей природе, вот и роман вполне следует негласным принципам построения “религиозных” историй для такого читателя.

Однако, несмотря на восточный антураж, конфликт, нарастающий в романе на протяжении всего действия и возвращающий к проблемам соотношения добра и зла, решается “в парадигме” христианских представлений.