Великая игра. Птицы. Ледяной замок. Рассказы

Тем временем лодка мало-помалу приближалась к островку. Вода в ней поднялась еще на несколько планок и стала проникать в новые щели. Об удочке Маттис уже не думал.

Он больше не кричал, поняв, что успеет добраться до острова. Сейчас, сейчас! Он греб, и в нем все ликовало. Ну вот, наконец-то он спасен — каменистый островок был уже совсем рядом.

Лодка задела о дно и стала, уткнувшись носом в берег. Маттис вылез из лодки, он был так измучен, что тут же сел на землю, оперся о нее рукой, отер пот.

Еще бы чуть-чуть…

Пронесло.

Слава богу!

Островок представлял собой вершину небольшой подводной скалы, в трещинах росла чахлая травка. Однако сесть было где. Маттис отдышался и даже попробовал спасти свою лодку. Он решил вычерпать из нее воду, но скоро бросил эту затею — одному ему было не под силу вытащить затопленную лодку на берег, а так в нее все равно набиралась вода. Лодка тяжело осела — она была гнилая насквозь. Правда, больше уже не погружалась. Здесь было мелко, и она прочно стояла на дне. Маттис сидел на берегу, держа в руке веревку от лодки. Ему и оставалось только сидеть. Уплыть отсюда без посторонней помощи он не мог. Он не выпускал веревку из рук. Привязать лодку здесь было не к чему. Хотя она прочно стояла на дне и погода была тихая, Маттис все равно боялся отпустить веревку — вдруг налетит ветер и угонит эту развалину. А ведь ее еще можно починить — на радостях обнадеживал он себя.

Какое наслаждение — расслабиться и понемногу снова начать думать. Впрочем, с этим можно было и не спешить. Солнце пекло, и Маттис блаженствовал — его одежда промокла насквозь. Было так жарко, что он даже не стал раздеваться. О том, как он доберется до дому, Маттис пока не думал — жизнь спасена, а все остальное уладится.

— Вот было бы дело! — громко, не стесняясь, сказал он. Здесь, на островке, можно было говорить с самим собой сколько угодно.

После чрезмерного душевного волнения и непосильной работы Маттис ослабел, и ему захотелось спать — уснуть тут же прямо на солнце, которое так чудесно грело. А до берега он как-нибудь доберется. Рано или поздно кто-нибудь приплывет сюда. Есть ему не хотелось, только спать. Пока сюда никто не приплыл, можно поспать.

Но Маттис боялся отпустить во сне веревку. Это была нить, связывавшая его со всем, что он любил. Когда у него не стало сил бороться со сном, он привязал лодку к единственному, что тут нашлось: к самому себе. Обмотав веревку вокруг щиколотки, он затянул ее надежным узлом. Хоть лодка и прочно сидит на дне, кто знает, надолго ли это.

— Я стерегу тебя, а ты — меня, — сказал он ей.

И все сразу исчезло.

21

На этот раз Маттису ничего не снилось. Проснувшись, он не мог понять, долго ли он спал. Его разбудил громкий крик у него над ухом.

— Раз-два — взяли! — кричал девичий голос.

Веревка, привязанная к щиколотке Маттиса, тут же натянулась, и сильный рывок потащил его к воде. Господи, что это такое?

— Нет! — крикнул он первое, что пришло на ум, сел и протер глаза. Они все еще слипались.

— Еще раз — взяли! — раздался крик. — Раз-два — взяли!

Снова рывок — ближе к воде. Маттис попытался освободиться.

— Пусти!

Наконец он понял, что это шутка.

Вокруг него горохом рассыпался смех. Он даже вспомнил о вкусных, желтых горошинах. Девичий голос произнес:

— Вставай, парень, или мы тебя искупаем!

Другой голос спросил:

— Почему ты не вычерпал воду из лодки? Она же у тебя сидит на дне.

Маттис потряс головой, ему хотелось убедиться, что это не сон. Потом он ударил рукой по скале, ушибся и наконец поверил своим глазам. Сердце подскочило и застряло у него в горле. Нет, это не сон, рядом с ним наяву стояли две хорошенькие девушки.

— Отвязать тебя от лодки? — смеясь, спросили они. — А то это как-то глупо.

— И правда глупо, — сразу согласился он, стараясь привести мысли в порядок. — Да я к этому привык, — добавил он, заметно оживившись. Его большие глаза стали еще больше.

Девушки не слушали его. Не поняли, на что он намекает. Одна из них склонилась над его ногой и распутала узел. Маттис украдкой глядел на нее, ощущая, как ее пальцы прикасаются к его голой ноге; все это было для него необычно — и зрелище и ощущение. Наконец он увидел все разом: и красивую, недавно просмоленную лодку, на которой приплыли девушки, рядом с его затонувшей, и их самих — веселых, загорелых, как все отдыхающие. В лодке валялись выгоревшие куртки или какая-то другая одежда, девушки были в купальниках и могли в любую минуту броситься в воду.

Маттис быстро оглядел их. Сейчас важно не сделать какой-нибудь глупости. Если он все испортит, он долго потом будет стыдиться и каяться.

— Это как будто сон, и мне снится то, о чем я мечтал, — начал он, глядя на дальний берег. Смотреть на это было нельзя. — Я вообще-то много о чем мечтаю, — неожиданно прибавил он.

Девушки с удивлением глянули на него:

— О чем же?

— Об этом не спрашивайте. Этого не узнает никто.

— Ладно, не будем, — сказала одна из девушек. — Мы тоже о чем только не мечтаем, это нам понятно.

И они доброжелательно поглядели на него. Они, верно, умные, подумал он.

— Я видел много таких, как вы! — опять неожиданно для себя выпалил он. Ему хотелось подбодрить себя. — Летом у нас полно отдыхающих: их встречаешь на дорогах, в лавке, повсюду. Так что вы не думайте…

Он умолк. И сердито посмотрел на них. Сердито и злобно он имеет право смотреть на них, так ему по крайней мере казалось. Они по-прежнему приветливо улыбались.

— Мы тебя понимаем, — сказали они. — Мы сразу догадались, что ты не так прост.

Маттис быстро поднял глаза, благодарный им за то, что они ничего не знают о нем. Он сам дивился своей смелости. Он спокойно говорит с девушками и смотрит им в глаза.

Но вот он снова уставился вдаль и спросил тихо, уже совсем другим голосом:

— Откуда же вы приплыли?

Они беззаботно махнули рукой на синевшие в дымке берега, где Маттис никого не знал.

— Мы живем здесь уже две недели. А сегодня по случаю хорошей погоды решили покататься на лодке, — ответила одна из девушек.

— И взяли курс на этот островок, чтобы тут искупаться, — подмигнув ему, сказала другая. — А когда приплыли сюда, мы тут кое-что обнаружили.

Не смей, говорило ему что-то каждый раз, когда он хотел обернуться к девушкам. Его взгляд был по-прежнему прикован к чужим берегам. Девушки продолжали рассказывать:

— Сперва мы испугались, что тут произошло кораблекрушение, но, когда подплыли поближе, наш страх улетучился.

— Это было приятное крушение, — не вытерпел Маттис, от счастья ему было даже больно.

— Но ты все-таки потерпел крушение, — сказала одна из девушек. — Ты, видно, тонул и спасся здесь на островке?

Маттис хмыкнул.

— Раз вы приплыли сюда, все это уже пустяки, — сказал он от всего сердца.

— Прекрасно сказано! — похвалили они.

Он сохранит в памяти эти слова. Прекрасно сказано, решили они. Может, и умно тоже?

— А вы меня раньше когда-нибудь видели? — спросил он, и сердце у него екнуло, но удержаться от этого вопроса он не мог. — Ну, например, на дороге, или в лавке, или еще где-нибудь?

Они покачали головами. Чудесное зрелище!

— Нет, мы ведь издалека и никого тут не знаем.

— И ничего обо мне не слыхали?

— А что мы могли слышать, ведь мы даже не знаем, кто ты.

До чего умна! Бывают же такие.

Хоть Маттис и смотрел вдаль, краешком глаза он все-таки видел девушек, чуть-чуть. Видел, как они покачали головами: нет, они ничего не знают. Чудесно.

— Приятно слышать, — сказал он. Объяснить, как это замечательно, он был не в состоянии.

Девушкам захотелось пошутить:

— А что, о тебе идет дурная слава?

Чепуха. Пусть веселятся, ему не жалко. То, о чем спросил он, совсем другое дело, сейчас это был вопрос жизни и смерти.