В движении вечном (СИ)

-- А я вообще стараюсь поменьше расстраиваться, -- отвечает. -- В любой ситуации стараюсь быть оптимистом по жизни.

-- Ну-ка, ну-ка, Наталья Сергеевна!  -- бросил насмешливо начальник. -- Запишите-ка ему еще пятьдесят...

И, кивая с ехидцей, он добавил так выразительно, что вся диспетчерская так и взорвалась смехом:

-- На полную соточку ему, для оптимизма!

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ТОТ САМЫЙ ИГНАТ

Есть одни очень немногие люди, которые уже изначально, пусть в мечтах своих, пусть в хоть мыслях неудержимо стремятся к высокому... И есть еще, обычно вполне счастливые люди, которым известно по жизни "че надо конкретно", и как его этого конкретного добиться.

Именно так согласно главному герою романа можно принципиально разделить людское племя на два разных "сорта". Несмотря на условность такого вот своеобразного деления, имеются в жизни основы, по отношению к которым оно вполне очевидно и контрастно.

Людям очень немногим, мечтателям и "ненормальным" понять всегда нужно, кто они здесь в этой Тайне безмерной, они ищут, находят, но будут извечно искать...

Людям конкретным все ясно сначала, ведь счастье не в деньгах --- в количестве счастье.

* * *

Игнат Горанский, старший технолог цеха номер пятьдесят...да, да, это он!

Это он, тот самый Игнат. Тот самый Игнат, неисправимый максималист и романтик. А теперь он "для битья мальчик", "лопух", "комик", "второй директор".

Эти двенадцать юных лет пролетели в одно мгновение мимо. Позади и столь желанные университетские годы, шесть нелепейших лет "сонного царства" и полгода вот здесь.

Здесь в цеху пятьдесят на "этом роботе".

Позади и мечты детские...нет, нет! -- ведь в душе он по-прежнему тот. Он по-прежнему тот, он не изменился ни капельки, он такой же неисправимый максималист и романтик. И силу в себе ощущает великую, да только, как тому греку античному силище этой опора нужна -- расскажи, подскажи только, где она, и повернул набекрень бы планету родимую, вокруг точки опоры своей бы вращаться заставил... Где она, где? --- в жизни нашей опора желанная, ради которой ты в Таинство призван, ради которой все годы отмеряны...

Игнату, конечно, известно, что в цеху пятьдесят его считают ненормальным. Впрочем, чудаком, а по сути тем же "ненормальным", но с гораздо более приятным, уважительным оттенком его считали и в "сонном царстве". Все-таки, там он был среди лучших, он регулярно побеждал в ежемесячном социалистическом соревновании по отделу, а за "высокие трудовые показатели" ему выделили внеочередную трехкомнатную квартиру, да еще в центре столицы.

И в "сонном царстве", и в цеху пятьдесят, да и вообще по жизни Игната окружала не одна сотня различных людских характеров, но точно таких же по духу, как и сам, ярко выраженных максималистов-романтиков он почти не встречал рядом. Отсюда ему вполне очевидно, что жизнь нашу наполняют в подавляющем большинстве как раз люди нормальные, "конкретные" со все той же известной, изначально константной для них жизненной опорой. Вместе с тем, все более очевидно ему, что и сам скачок принципиальный homo sapiens как вида обусловлен именно тем, что когда-то в его общей массе каким-то чудесным образом вдруг выделился новый, совершенно особый подвид: человек "ненормальный", максималист, мечтатель и романтик.

Квартира-машина-дача плюс штатовские фирменные джинсы в придачу --- это было в эпоху развитого социализма. Что-то было когда-то другое, как что-то другое скользит в пустоту и теперь. Но всегда и во все времена человеку нормальному и в рамках такой вот конкретной атрибутики "простого человеческого счастья" вполне хватает размаху по жизни, здесь в этих рамках опора его.

А вот Игнату, к примеру, неймется всегда, несмотря на бетонные стены вокруг, и он всегда что-то ищет. И так будет всегда, сколько бы лет ему не отмерилось.

КНИГА ПЯТАЯ

СВЯЗУЮЩАЯ НИТЬ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ПРОСТЫЕ ОТВЕТЫ

Из ниоткуда комочком горластым продравшись вслепую, внезапно, отчаянно, и в никуда в тот же миг невзначай исчезая -- мы с первых дней как в лесу незнакомом, до странности дивном, внимая пытливо, в оглядке растерянной...

Все вокруг так ново, необъятно, загадочно. И сама Вселенная беспредельная, и каждая ее частичка мельчайшая от травинки изумрудной под ногами до звезд равнодушных, холодных спесиво.

Все вокруг, как чудо волшебное.

И потому, наверное, в первые годы так искренне верится в чудо. Читая и слушая сказки волшебные, мы так искренне верим, что они есть, есть и в действительности -- волшебные, сказочные персонажи и чудеса волшебные, сказочные. Те, что по мановению волшебной палочки.

Кто "Я"?

Откуда?

Вопросы простые в своей простоте безнадежной. И ответить на них просто тогда лишь, когда еще так искренне верится в Чудо.

Но шли дни, и с каждым днем все более настойчиво допрашивал Игнат взрослых:

-- А как волшебству научиться?