Соленый клочок суши

Ренальдо вышел из машины, его моментально окружила толпа и, подняв долгожданного спасителя на руки, отнесла к месту вечеринки. Девушки объявили, что идут переодеваться.

– Ты классно выглядишь. Зачем?

– Затем, что так делают все девушки, – отрезала Даун.

Эдвард и Ренцель собирались на пляж и звали меня с собой. Я вежливо отказался и побрел к месту действа – от шампанского и ганджа меня колбасило так, как никогда в жизни! На пальме у ворот висело объявление: «ЛЮДЯМ С ОСОБЕННО ЧУВСТВИТЕЛЬНОЙ КОЖЕЙ ИЛИ КОЖНЫМИ ЗАБОЛЕВАНИЯМИ ПЕРЕД ПОСЕЩЕНИЕМ ПЕННОЙ ВЕЧЕРИНКИ НЕОБХОДИМО ПРОКОНСУЛЬТИРОВАТЬСЯ С ВРАЧОМ».

Мой штурманский талант здорово пострадал от травки и шампанского, но в итоге мне все-таки удалось сориентироваться в бурлящем море людей и найти бунгало Арчи. Все вокруг разительно переменилось. Замок-батут, который я видел днем, превратился в эпицентр. С двух сторон к нему примыкали огромные надувные бассейны. В центре каждого возвышался шестиметровый пенис. Вокруг были расставлены колоссальных размеров динамики. Народ в переполненных бассейнах отрывался вовсю.

– «Тряси, тряси, тряси. Тряси, тряси, тряси. Тряси своим добром», [117] – пел я вместе с «Кей-Си».

Вернулись девушки. Ноэль-Кристмас была одета в трусики-бикини (не больше гигантского пластыря) в стиле милитари и коротенький топ. На ее груди стекляшками было вышито слово «СУКА». Когда она повернулась, выяснилось, что сзади написано «БОГИНЯ».

– Этот прикид олицетворяет мою расщепленную личность. Ну, знаешь, типа когда у меня месячные на вечеринке.

– Как сегодня, например? – спросил я.

Ноэль-Кристмас хихикнула и мне в лицо брызнуло шампанское, которое она глушила прямо из бутылки.

– Нет, глупенький, сегодня у меня только овуляция.

– Это женские дела, – пояснила Даун.

– Ты похожа на Барбареллу, [118] – сказал я, оглядывая вечерний наряд Даун.

– А кто это? – спросила она.

– Неважно. Я опять выдал свой возраст. Скажем так: в устах мужчины моего возраста это величайший комплимент.

– Принимаю.

– Значит, мы навели мосты между поколениями? – спросил я.

Я разглядывал облегающее розовое бикини, просвечивающее сквозь полупрозрачную накидку Даун.

– Этот купальник выглядит как нарисованный, – сказал я шутливо.

– А он и есть нарисованный, – ответила она, положив руку мне на плечо и прижавшись ко мне бедрами. Она взяла мою руку и провела ей по лифчику бикини – вместо ткани я прикоснулся к ее голой коже.

– До чего техника дошла! – сказал я.

И тут по толпе словно пробежал ток: Ренальдо, облаченный в длинные шорты и смокинг, забрался на сцену. Из спины у него торчал гигантский плавник.

– Пойдем, кахуна, – сказала Даун, хватая меня за руку.

– Вы, девушки, делаете это каждый вечер? – выдавил я.

– Нет, только по выходным, – ответила Ноэль-Кристмас. Она схватила меня за другую руку и потащила в толпу.

В качестве маяка во всем этом безумии я наметил для себя татуировку в виде розы ветров, украшавшую ее поясницу чуть выше трусиков.

– Ты когда-нибудь слышала о святой покровительнице молний? – спросил я.

– Нет, но как ты узнал, что я католичка?

– На тебе написано.

Мы вошли в надувной замок и умудрились протиснуться к сцене, где рядом с диджейским пультом стоял Ренальдо. Он начал обратный отсчет:

– Десять, девять…

– Восемь! – мгновенно подхватила толпа.

– Ты готов? – завизжала Даун мне в ухо.

– К чему? – спросил я.

– Три, два, один! – прогремела толпа.

Я моментально узнал вступление одной из моих любимых песен – «Адвокаты, пушки, бабки» Уоррена Зевона. [119] Толпа взорвалась, и все обитатели надувного замка в едином порыве принялись танцевать и петь:

В первую секунду из-за шума и пронзительного визга вокруг я подумал, что кто-то и вправду выстрелил в толпу из пистолета. Но тут я увидел звездный узор над верхушками деревьев и понял, что это всего лишь фейерверк. Я смотрел в небо, двигался вместе с толпой и пел гимн. Ночь перешла в иное измерение.

На мгновение я задумался над строчками, поразительно точно отражавшими мою жизнь в бегах, но обстановка не слишком располагала к философствованиям. Может, я и прятался, но дерьмо в вентилятор пока еще не попало.

И я вернулся в мир фантазий. В углах замка появились четыре человека, переодетые в агентов ФБР Каждый направлял в толпу толстый шланг.

– Это вам не детские игры в лягушатнике! – заорал я, стараясь перекричать музыку.

– Ты устареваешь на глазах, Талли.

– Я слишком стар, чтобы устареть.

– Так сразу и не скажешь, – сказала Даун.

– Разве это не удивительно, как мы, американцы, умеем превратить обычную пену для ванны в пенную вечеринку? – воскликнула Ноэль-Кристмас.

– Ага, это прямо как запустить человека на луну.

Мелодию Уоррена Зевона сменило то, что Даун назвала гимном металлистов, – «Добро пожаловать в джунгли» «Guns N' Roses». [120] Моя партнерша танцевала так, словно этим зарабатывала себе на жизнь. Она рассказала мне, что однажды ей случилось делать минет самому Слэшу в туалете после концерта в Санта-Монике.

Внезапно на наши головы хлынули потоки пены. Все будто с ума посходили. В мгновение ока нам всем в буквальном смысле намылили задницу. Вот тут-то полетела одежда. В воздух взмыли купальники и плавки.

Даун прижалась ко мне всем телом, взяла мои руки и положила на свою тонкую талию. Когда пена достигла уровня груди, она сказала:

– Держись поближе. Здесь могут плавать настоящие акулы, которые так и норовят ущипнуть за задницу. Они-то уж не упустят шанса воспользоваться наивностью юной студентки.

Я расхохотался.

– Не видел таких, – сказал я.

– Извращенцев? – спросила она.

– Нет. Молодых невинных студенток.

Внезапно я ощутил чужую ногу между своих и в следующий миг полетел на дно. Даун прикрывала меня телом, как тайный агент президента.

– Проверим трубу заодно, – сказала она.

Мы снова всплыли на поверхность среди резвящейся, скользкой, за-задницу-хватающей человеческой массы.

В этот миг у гигантской пенной машины прорвало трубу, и вся пена начала извергаться прямо из нее, а не из шлангов.

Даун расстегивала мою рубашку и покусывала меня за живот. Правда, получать настоящее удовольствие от этой щекотки мне не удавалось: я понимал, что через несколько минут мы все утонем в пахнущей «пинья-коладой» пене.

К машине подбежали еще четыре человека и занялись поломкой. Я расслабился и наслаждался укусами прекрасной женщины. И оставался бы в этом трансе вечно, если бы вдруг не почувствовал на спине острый коготок.

– Эй, взгляни на свою хибару, Талли! Вот уроды, а? – заорала Ноэль-Кристмас.

Уровень пены доходил мне как раз до подбородка. Я обернулся. Ноэль-Кристмас с обнаженной грудью стояла в объятиях Ренальдо, на лице которого застыло блаженство. А за их спиной низвергался пенный водопад. Прямо на бунгало Арчи Мерсера.

– Я штурман. Доверься мне, – сказал я, крепко сжимая руку Даун и оглядываясь по сторонам.

– Куда мы идем? – спросила она.

– Оценивать ущерб, – ответил я.

Я сделал глубокий вдох и, погрузившись в пену, стал пробираться через лабиринт ног и тел. Мы то и дело отмахивались от жадных, шарящих рук и с боем прокладывали себе путь сквозь море людей, двигающихся в противоположном направлении – к сцене. Оказавшись в нескольких метрах от веранды, я увидел, что из окон течет пена.