Могилы героев. Книга вторая (СИ)

Он находился в двухкомнатной квартире. Судя по мебели, мать Кузьминцева в деньгах тоже не нуждалась. На стенах висели картины, шкафы ломились от посуды и книг.

Татьяне Александровне было около сорока лет. Возможно, она нуждалась в отдыхе и, скорее всего, провела бессонную ночь и не самый лучший день своей жизни, но все же оставалась красивой женщиной.

- Что произошло?- Виктор первый нарушил молчание.

- Подожди секунду,- она затушила окурок в пепельнице, достала из холодильника запотевшую бутылку водки.- Сначала помянем их…

- Их?!- Виктор внезапно почувствовал слабость.- Как их?.. Неужели и Оля?!

- Ты не знал?- Татьяна Александровна пододвинула к нему наполненную до краев стопку.- Пусть земля будет пухом.- В ее глазах блеснули слезы.

Виктор машинально выпил, закусил бутербродом. И спросил, внутренне содрогаясь:

- Их похоронили вместе?

- Нет. Наташа привезла сына в гробу, а Олю похоронили там, на юге. Неделю назад это было.

- Убили?

- Да.

- Кто?

- Не знаю…

Виктор закурил. Собеседница налила ему еще водки и надолго замолчала. Так в тишине они просидели минут пять.

- Вы не знаете, где он жил?- Снова нарушил молчание Виктор.- Я потерял все его письма.

- Адрес где-то был. Я сейчас найду.

- Извините, мне негде переночевать, а с утра я хотел сходить на кладбище.

- Да, конечно. Можешь остаться здесь. Я постелю в гостиной. Если ночью услышишь шум, не пугайся. Я с мужем, он напился. А пьяный он всегда натыкается на мебель, когда ходит в туалет.

- Понял,- кивнул Виктор.

- Я сейчас найду адрес, а ты поешь. Закуски полно. Водки еще выпей.

Спустя несколько минут она принесла подписанный Кузьминцевым конверт и ушла отдыхать. Краем уха Виктор услышал храп ее мужа, когда она открывала дверь в спальню. Он захватил с собой початую бутылку водки, стопку, пепельницу и ушел на балкон. Но в тот вечер водка его не брала. И через полчаса и через час он так и остался трезвым. Курил сигарету за сигаретой и вглядывался в незнакомый ночной город.

12. Цена жизни.

- Когда они познакомились, я сразу почувствовал неладное. На нем было проклятие. Но Оля такая упрямая девочка моя. Она полюбила его с первого взгляда.- Николай Васильевич Наженюк в упор посмотрел на Виктора.- Ты говорил, что вы вместе служили. Но ты не похож на него. В тебе чувствуется зрелость. А он вел себя как мальчишка. Этим и полюбился доче моей. Она ведь у меня одна была. И я теперь остался один. Сначала меня покинула супруга, а теперь вот…- Он снял шляпу и вытер платком вспотевшее лицо.- Идем, уже немного осталось. Но я все время думаю, почему так случилось? А если бы она выбрала такого серьезного парня как ты?..

Одет он был очень тепло, не по погоде. Часто останавливался, вытирал пот с лица. На Викторе, в отличие от спутника, ничего кроме брюк и футболки не было.

Вскоре дорога пошла в гору. Виктор оглянулся и увидел, что они незаметно поднялись на подножие пологого холма. Сейчас городок, в котором Кузьма нашел свой конец, лежал как на ладони. Для этих мест это уже был город. Двухэтажные дома; речной вокзал со складами; цех по засолу и переработке рыбы; сотни четыре частных особняков, не поддающиеся никакому архитектурному плану. Дворы и улицы были так густо засажены  фруктовыми деревьями, что трудно было понять, где проходят улицы, в каком направлении они идут. Почти каждый в городке держал большой сад, и каждый второй занимался браконьерством. Особого шика ни в постройках, ни во внешнем облике горожан Виктор не заметил. Видимо, в здешних краях не было принято выпячивать достаток напоказ.

В город он приехал утром. Без труда нашел дом, в котором последний год прожил Кузьминцев. Встретил его отец Ольги, окончательно сломленный гибелью дочери пятидесятилетний мужчина. Это был сухопарый, выше среднего роста, совершенно седой человек. В его поведении уже без труда угадывались признаки душевной болезни. Временами он заговаривался или принимался беспричинно улыбаться. Его улыбающееся лицо было похоже на страшную маску.

- Мне так и не объяснили толком, как они погибли,- начал было Виктор, но Николай Васильевич снова перебил его:

- А какие у нас прекрасные места! Не будь здесь людей, их можно было бы назвать их раем… Райские кущи… Заводы, плотины, трубы, изрыгающие на землю дерьмо и сточные воды. Всего этого не было бы, не будь на земле человека.

- Все так. Я согласен… Что все-таки произошло, батя?

Кладбище по русскому обычаю было разбито на солнечной стороне невысокого холма. На памятниках хватало и крестов и советских звезд, мелькали сияющие магометанские серпы. До кладбищенской оградки уже рукой было подать, когда Николай Васильевич вдруг резко остановился и показал рукой на юг:

- Там в лиманах они и живут… Отребье, разбойники без стыда  и совести. Вся сволочь стекается туда как помои по сточной канаве…

- Ты знаешь, кто их убил?!- Не осознавая того, Виктор вцепился в лацканы его пиджака.- Ты знаешь, кто убил Олю?!

- Догадываюсь.

Виктор отпустил Наженюка. Он тяжело дышал, словно только что вышел из морока:

- Рассказывай, батя…

- Никому это не нужно! Дело замяли, кого нужно – подкупили… А я не могу! У меня нет ни сил, ни денег! Я – инвалид! Я сам не понимаю, почему жив до сих пор…

- Ты не про себя, батя, ты про них рассказывай,- перебил его Виктор. Его до сих пор душило темное бешенство.

- Он работал вместе с ними. Я понятия не имею, что между ними произошло. А теперь уж никто этого не узнает … Обычно он появлялся через три дня на четвертый, но в начале июня перестал приходить домой. Сначала Оля решила, что у них много работы. Потом мы решили, что областники провели рейд… Моя девочка, наверно она с самого начала почувствовала страшное. Она очень сильно изменилась, даже я с трудом узнавал ее в последние дни… А через несколько дней Оленька встретила на рынке какого-то знакомого. Прибежала домой, сказала, что ничего страшного не произошло. Сказала, что Толя просто запил, а теперь стыдится прийти домой. Как же я сразу не сообразил, что это был обман?! Я попытался отговорить ее. Но она была такой упрямой моя девочка…  Ушла… Навсегда…- Он снова осклабился в своей безобразной улыбке.

- Ты видел, с кем она вернулась с рынка?

- Видел. Конечно, видел.

"Что же ты за человек такой?"- хотел спросить его Виктор, но в этот момент вдруг почувствовал себя не вполне здоровым. Его вдруг залихорадило, в ушах зашумела кровь, а где-то в затылочной части, словно образовалась пустота.

- Вот посмотри! Это – он!- Николай Васильевич сунул ему под нос мятую черно-белую фотографию.- С ним она пришла в тот день! А вот эти ее насиловали! И этот, и вот этот, и этот тоже… Боже ты мой! Боже праведных…

Виктор пытался сосредоточиться, подавить внезапную слабость. С трудом, но все же ему удалось это сделать.

- Смотри-смотри… Вот какая она стала. Когда ее нашли, на ней места целого не было. Потому что она попала в лапы зверей!.. Про него я не говорю, он у меня дочь украл! Поделом ему…- Виктор сообразил, что Наженюк говорит про Кузьминцева.- Но девочка моя! Девочка моя… А ты смотри! Я ведь знаю, зачем ты приехал. Потому что Господь мой и Бог мой услышал мои молитвы! Я тебе и фотографии отдам. И обрез отдам и патроны. Все отдам! Я их сам хотел убить поодиночке! Но Господь мне знак подал, и я ждал тебя. Тебя только ждал. Знал, что ты приедешь…

Виктор встряхнулся. Оказывается, они уже были на кладбище. В руке он сжимал фотографию, а его спутник склонился над могилой.

- Доча моя, доча,- бормотал он.- Зачем же ты папаньку своего покинула? Мне бы здесь лежать, не тебе. За что же ты меня так?!

Виктор отвернулся, посмотрел на фотографию и оскалился. Узнал обросшего бородой Магомеда, с которым когда-то служил вместе. Прошептал, оглянувшись на могилку:

- Это рядом с тобой демоны жили, милая моя. А я думал, что они жили рядом со мной… Служить они тебе на том свете будут. Скоро я к тебе их отправлю…