Суть острова. Книга 2 (Что может быть круче своей дороги?)

Наш Жан повадился таскать из школы одни пятерки. И по арифметике у него пять, и по природоведению пять, и даже по чистописанию!

– А по пению-то у него за что пятерка???

– Потому что пел хорошо. Наш сын старается на всех уроках, не только на арифметике, у него отличный слух, и учительница его хвалит.

– Наш сын! Не-ет, я таким не был.

– Да уж, знаем, каким ты был. Насмотрелись.

– Плохим разве? Шонна, птичка, разве я был плохим?

– Ну… Что бы ты хотел услышать: горькую правду, или сладкую ложь?

– Сладкую ложь.

– Тогда ладно: редко, иногда, но видны были в тебе проблески чего-то приличного и хорошего.

– Ах, вот как? Проблески? За кого же ты замуж вышла, интересно знать?

– Да, Ричик. А теперь пойди и объясни Жану, что тебя не устраивают его школьные успехи и хорошее поведение. Угу, так и скажи: хватит пятерок, сын, неси в дом единицы и «пары»! Будь как все отбросы общества.

– А где он, кстати?

– На внеклассных. Учится танцам и этикету.

– С ума сойти! Времена пошли… В нашей муниципальной школе, простой и бесплатной, ничего подобного не бывало, и жили при этом. И хорошая школа была. Этикету и танцам!

– А у него есть. Но папа недоволен, папе нужно, чтобы дети не танцам учились, а курению и дракам в туалете. Учись у папы, сынок.

– Но я же так не говорил.

– Тогда незачем лицемерно вздыхать и качать головой. Твой сын – один из лучших во всех начальных классах. Дай Бог, чтобы и Элли взяла с него пример, когда в школу пойдет.

– Мне очень забавно слушать, когда ты начинаешь говорить с расстановкой, отделяя одно слово от другого. Точь в точь, как моя классная руководительница, в приступе большого и плохо скрываемого гнева. Элли? А Почему бы ей не быть примерной? Во-первых, она девочка, ей положено быть опрятной и благонравной, а во-вторых, она читать и считать научилась еще раньше Жана.

– Ну, я бы так не сказала, что раньше… Они одинаково начали по-настоящему понимать счет и буквы, и Жан и Элли, почти в четыре года.

– Без разницы: гены отца свое берут, оба великолепны. Вот бы нам еще пару-тройку детишек?

– Ричик, не шути так.

– Я не шучу.

– Тогда успокойся. Ты сколько раз рожал? Ни разу? Вот и молчи в тряпочку, а с меня хватит кесарева сечения.

– Что ты, дорогая, я же понимаю…

– Вот и молодец. Лучше скажи, как тебе моя статья? Только честно?

– Круче не бывает. Да еще и денег заплатили! Я дважды перечитывал, хотя ровно ничего не понимаю в женских клубных обычаях.

– Ты вот смеешься, а мне эти сто двадцать пять талеров гонорара дороже любых бриллиантовых диадем, потому что я сама, понимаешь, чуть ли ни первый раз в жизни сама их заработала!

– Еще бы не понимать! Я горжусь тобою, дружок, и с этого дня обещаю начать копить на бриллиантовую диадему для одной прелестной телки!

– Как сейчас дам за телку!

– Дай, конечно. Дай же…

– Нет, ты неисправим. Отпусти… Ну, пожалуйста… Любого другого я бы уже сто раз назвала идиотом, а тебя зову обедать. Мой руки и пойдем.

– Я уже мыл.

– Когда ты мыл?

– Как пришел, так сразу и помыл.

– Но ты же после этого пылесос разбирал? Марш, марш. Я и сама что-то не ко времени проголодалась, только боюсь, передержала я котлеты, баранина очень уж капризное мясо…

– Бараньи котлеты? Ура-а!

– С обжаренной картошкой по-французски. Салатик из помидоров, салатик из огурцов. И еще просто салат, веточками, хрум-хрум. Грушки, сливы… Чай с птифюром.

– Так что же ты сразу не сказала? Бегу мыть!..

– Надеюсь, твой обеденный перерыв позволит нам попить чаю не у дверей, не в два глотка, а как положено, не спеша. Ты же так редко дома обедаешь.

– Если не позвонят с работы и не выдернут – конечно попьем, что же я – враг себе? Вот, теперь ты снова заговорила как нормальный человек.

– Что значит – снова?

– Гм… «Ричик! Пойди – и – объясни – Жану, – что он – должен – быть – двоечником!'

– Неужели я говорю таким мерзким голосом?

– Нет, дорогая, ни в коем случае! Это я передразнивал, утрировал. Тихо!.. Да? Он самый. Котлету жую. Что?.. Потому, что мне положен обеденный перерыв, и иногда, раз в два месяца, я им пользуюсь, как ни странно. А?.. А что, Карлик один справиться не может?.. Когда это он успел?.. Слушай, Санта, через… сорок пять минут – это не смертельно будет?.. Сенкс… Спасибо, говорю! Доедаю и выезжаю. Чао.

– Ну вот, накаркала…

– Ши, лапушка, никогда не говори на себя такими словами, ничего ты не накаркала. Мы отлично успеем попить чаю, я все рассчитал. Карл наш ногу сломал, прямо в офисе, на лестнице споткнулся. В то время как наши уважаемые клиенты заплатили вперед и нуждаются в оперативной консультации специалиста с высшим юридическим образованием; вот меня дежурный и выдернул, как самого крайнего. Проклятые трубки! Раньше, когда с пейджерами, все же таки проще было мотать служебные обязанности, теперь – всюду достанут. Пьем!

– А ты не обманываешь меня? Ричик, тебя не на стрельбу зовут, не на перестрелку с оголтелыми наркоманами?

– Не-ет. Здесь все куда серьезнее: помотают нервы будь здоров!

– А в чем дело?

– Две ветви семейного клана не могут поделить доставшийся в наследство особняк с единственным парадным входом, в котором оба этих клана живут и размножаются, и сам парадный вход. Мы представляем интересы одной из сторон. Вот они и нагрянули к нам: выть на луну, жаловаться на обидчиков-захватчиков и качать права, потрясая нотариально заверенными фрагментами частной переписки. Ловкий сукин сын этот Карл: сломал ногу и лежит себе в гипсе, в ус не дует.

– Что, так серьезно у него?

– Говорят, открытый перелом аж в двух местах… Все, моя птичка. Пора мне бежать. Горько – но, увы… Ты когда Элли заберешь? Она ведь просто в садике, надеюсь, не на репетиции «Гамлета»?

– Да. Мы с Жаном ее заберем. Он скоро придет, я его покормлю, и мы сразу к Элли. А ты когда вернешься? Стой, у тебя сейчас запонка убежит…

– Вот уж не знаю. Как обычно, часам к девяти. Но постараюсь раньше… Чур, в губы!

Эх… Замечательная штука: домашний обеденный перерыв. И такая короткая. Вздохнул и поехал, а как еще?..