Приключения бывшего мичмана(СИ)

Однажды для нежного и юного создания Нинон объективно возникла благоприятная ситуация: ее дражайшая мать Виолетта Леопольдовна пошла на работу во вторую смену, а младшая сестра уехала на экскурсию в Ленинград, восторгаться белыми ночами и архитектурными красотами. Как было не воспользоваться ею, кричащей — используй меня? Юным любовникам ничего не оставалось, как повиноваться случаю: квартира свободна до полуночи, раньше мамашу не жди. Времени для занятий, а также для дополнительных упражнений и всевозможных факультативов — хоть пруд пруди, навалом.

Нинон договорилась с юным вертопрахом Алексием о встрече, а так как она задерживалась, то ключи от квартиры отдала ему заблаговременно. Он, довольный в предвкушении приятного времени препровождения, шел домой к своей девушке и на радостях насвистывал модный мотив песенки французского исполнителя, актёра и режиссёра Сержа Генсбура «Jet’aime… moinonplus» или «Мурашки по коже», известной в исполнении с Джейн Биркин. Многие в то время, затаив дыхание и с кайфом слушали магнитофонную запись этой эротической песни, в которой проникновенных стонов было больше, чем слов. То, что надо!

Не успел Алексий открыть дверь квартиры, как ему под ноги метнулся Туська — любимчик семьи, толстый и наглый котяра. На радостях самоуверенный гость не сильно стряхнул кота с ноги и с разбега метнул свои изнывающие от желания телеса на чужую кровать. С удовольствием и негой, как ленивый кот Туська, потянулся и прислушался к организму, своим желаниям и здоровью, ко двору и к космосу. В награду за внимание Бог посредством всевышнего коммутатора подключился к интуитивной волне Ветра. И не зря повеса прислушивался! По всевышней связи ему было передано беспокойство и тревога. Ветер внял телеграмме Бога, простуканной ему прямо в мозг. Он нехотя встал и, гонимый провидением, пошел прочь. При выходе из квартиры не пошел на спуск по лестнице, будто там красным сигналом светофора горел запрет, а поднялся наверх, куда якобы его что–то звало ярким зеленым светом. И не зря!

Только что он на цыпочках поднялся пролетом выше, как услышал внизу чьи–то шаги. Ба–а–а, знакомые все лица! Хозяйка квартиры самолично поднялась по лестнице и вошла в свои апартаменты. К ней, как и к Алексию полчаса тому назад, за своей порцией ласки метнулся Туська. От увиденного, от удивления у Алексия чуть не отвалилась челюсть. Видимо, беспокойное материнское сердце Виолетты Леопольдовны почуяло угрозу для чести дочери и всей семьи. Ветер, хоть был тогда еще атеистом, истово и с усердием раз десять наложил на себя крест — пронесло, шутка ли! Если бы он попал в руки мадам Виолы, то вычурное буквенное сочетание «ЗАГС» какой–нибудь своей загогулиной обязательно зацепилось бы за его воротник.

Однако первый акт пьесы, это лишь счастливая прелюдия, чего не всегда скажешь о последующих событиях.

Вот так первая встреча с будущей тещей не случилась по бдительной интуиции Алексия. Однако Ветер должных выводов из посланного свыше предупреждения не сделал и свободолюбивый статус изменился. Однако и вторая встреча с будущей тещей также почти не состоялась. Виолетта Леопольдовна проявила инициативу — поехала знакомиться к будущему зятьку. Так получилось, что Ветер пошел в магазин, а ее оставил одну в квартире. Тут — звонок в дверь. Она открывает. В дверях стоят трое алкашей:

— Дай стакан! — требуют.

Виолетта Леопольдовна в шоке.

— Какой стакан? — автоматом спросила в грубоватом тоне.

Мужики в нетерпении, втолковывают глупой и недалекой женщине:

— Обыкновенный — граненый!

Виолетта Леопольдовна, оправившись от шока, пошла в наступление.

— Никакого стакана, алкаши несчастные!!! А ну пошли вон отсюда!

— Вот дура! Нам же Лесик всегда стакан дает! — они беззлобно махнули на женщину рукой и ушли.

После этого происшествия эта чувствительная пуританка убежала из дома будущего зятя в ужасе и смятении…

Сколько еще было актов и прелюдий, одному Всевышнему известно. Однако самый главный все–таки состоялся — Виолетта Леопольдовна женила несчастного Алексия, который как молодой павлин по глупости попал в ее силки, на своей дочке. А все началось со случайной и банальной ситуации. Однажды Нинон откушала несвежих бананов и отравилась, в связи с чем ее, бедняжку, отвезли в больницу. А там путем профилактического медосмотра установили, что она уже не девушка. Чтобы установить виновника, причастного к этому прискорбному факту, не потребовалось составлять сложных логических схем и комбинаций, ибо студент и вертопрах Алексий Ветер не прятался, да и виновница особо не запиралась, лишь из приличий немного поломалась. Вот и получилось, что наш естествоиспытатель Ветер доудовлетворялся на своих факультативах до ручки.

Виолетта Леопольдовна, женщина строгих нравственных правил и твердых моральных устоев, узнав о факте надругательства над честью дочери, впала в расстроенные чувства, от чего ее терзали мигрени, бессонница и плохой аппетит. Она вызвала к себе на экзекуцию молодого и неопытного естествоиспытателя для дачи объяснений и показаний, чтобы вырвать признание, что это он совратил ее дочь. Главной задачей экзекуции было подвести юного греховодника к согласию на жениховство, чтобы он свой блуд перевел в легитимное русло. Ветер с виноватым видом предстал пред очи будущей тещи, которая одним словом его и пригвоздила:

— Набедокурил!

Ветер ввиду скромного характера чисто рефлекторно возразил:

— Это не я.

Ведь кому, как не ему, было знать, что первопроходцем в дебрях Нинон был не он. Однако тот, первый, ушел в небытие неизвестности, зато Ветру достались лавры победителя, точнее застуканного проходимца. Он с Нинон ни под венец, ни в ЗАГС не собирался, так как не любил ее, а вместо высокого чувства имел тягу в виде дурной привычки, которая с таким же успехом нечаянно могла перейти на более симпатичный объект. Однако вина Ветра при абсолютной недоказанности была очевидна — попался. Тем не менее он пытался робко отстоять свою свободу:

— Я вообще–то жениться не собираюсь.

Злая собеседница в раздражении бросила:

— Или женись или пошел вон!

Алексий тут же воспользовался предоставленным правом выбора:

— Ну, если вы согласны, то я пошел!

Со стороны Виолетты Леопольдовны, мамы Нинон, тут же последовало возмущение, будто бы Алексий послал ее далеко–далеко:

— Что-о ты сказал!? — с угрозой воскликнула она.

После обидных или даже оскорбительных слов Алексия дело чуть не дошло до ее инфаркта. Ведь Алексий — человек прямой, и еще не был побит жизнью, поэтому отреагировал в соответствии с предложенной альтернативой. Но как же иной раз трудно понять женщин! Оказывается, это была не альтернатива, а категорическая установка, или даже прямой приказ жениться, закамуфлированный под лживые покрова демократии.

Со стороны Ветра последовали упреки о первой или второй свежести приобретаемого им товара, которые чуть не привели к смерти уже почти тещу. В виду его несомненной порядочности (робкая попытка сохранить свободу не в счет), он был вынужден продолжать игры в демократию. Ему надлежало просить руки невесты у ее болезной мамы. Мало ли что могло случиться? Вдруг бы Виолетта Леопольдовна не выдержала испытательного срока и, минуя больничную койку и не дожив до почетного звания «теща», слегла прямо в могилу? Ветер просто не перенес бы этой тяжелой утраты.

Понятно, что после замечательного сценария, срежиссированного рукой опытного жизневеда Виолетты Леопольдовны, говорить о счастливой семейной жизни не приходится. И жизнь лишний раз на этом примере доказала, что любовь не поцелуй, ее за уши не притянешь.

Зато, когда друзья вернулись с прогулки, то обнаружили на танцах гораздо более многолюдную и оживленную обстановку. И тут же объявили белый танец, на который Алексия пригласила девушка — возрастом далеко за шестьдесят лет. В трепетном изнеможении цепко ухватившись за руку, она повела Ветра в центр круга, будто на эшафот. Однако все оказалось не таким экстремальным, во время танца выяснилось, что девушку зовут Леной и приехала она из Бреста. Воздав в танце дань уважения возрасту партнерши, Алексий подвел ее к своему товарищу, представил их друг другу. Петр Яковлевич, имея своеобразное чувство юмора, к тому же будучи любителем розыгрышей, напустил на себя строго непроницаемый вид, начал подавать себя так, будто прекрасно знает милую Елену. Бедная женщина растерялась, отстранилась от Петра Яковлевича с причитаниями: