Книготорговец из Кабула

Мужчины слушают своего командира, поглядывая сначала на него, потом на Таймира, а затем на белокурого Боба, который лихорадочно строчит в блокноте.

— Я вам вот что скажу, — продолжает Падша Хан. В его мнении относительно того, кому принадлежит право управлять тремя провинциями, вызывающими такой интерес у американцев, сомневаться не приходится. Чтобы наглядно продемонстрировать свою точку зрения, он рисует на ноге Таймира карту с изображением линий фронта и дорог. После каждого удачного, на взгляд полевого командира, высказывания, он от души шлепает Таймира по бедру. Тот механически переводит:

— Карзай угрожает на следующей неделе ввести войска. Что ты на это скажешь?

— Какие такие войска? Нет у Карзая никаких войск, есть только пара сотен телохранителей, которых тренируют англичане. Никто не может победить меня на моей земле, — говорит Падша Хан, обводя взглядом своих людей. Одежда на мужчинах старая, ноги обуты в изношенные сандалии, и лишь заботливо начищенное оружие блестит как новенькое. У одних приклады автоматов отделаны разноцветным бисером, у других покрыты ручной резьбой. Некоторые из молодых парней налепили на свой «Калашников» маленькие наклейки. На одной из них красными буквами написано kiss.

Многие бойцы всего только год назад сражались на стороне Талибана. «Нами нельзя владеть, но нас можно нанять» — так любят говорить афганцы о своей склонности часто переходить от одной воюющей стороны к другой. Сейчас бойцы служат Падшее Хану, который иногда одалживает их американцам. Но их важнейшей задачей остается воевать с теми, кого Падша Хан в данный момент считает своими врагами. А охота на «Аль-Кайду» подождет.

— Он сумасшедший, — говорит в машине Таймир. — Это из-за таких, как он, в Афганистане никак не установится мир. Для него власть важнее мира. У него хватит ума поставить на карту тысячи человеческих жизней только для того, чтобы не упустить власть. Подумать только, и американцы сотрудничают с таким человеком! — возмущается он.

— Если бы американцы сотрудничали только с теми, у кого руки чисты, вряд ли нашли бы здесь хоть одного террориста, — отвечает Боб. — У нас нет выбора.

— Но теперь, когда они повернули оружие друг против друга, все равно никто не будет искать талибов и «Аль-Каиду» для американцев, — возражает Таймир.

— Хм… — задумывает Боб. — Интересно, начнутся ли здесь настоящие бои? — произносит он, обращаясь скорее к самому себе, чем к Таймиру.

У Боба и Таймира совершенно разные представления об удачной поездке. Бобу нужно попасть в центр событий, чем более бурных, тем лучше. Таймир же хочет как можно скорее оказаться дома. Через несколько дней у них с Хадией двухлетняя годовщина свадьбы, и он надеется к этому времени вернуться. Он уже подготовил для жены хороший подарок, то-то она обрадуется. Бобу нужны сенсационные истории — вроде той, что случилась с ним и Таймиром несколько недель назад, когда они чудом избежали смерти: граната попала в соседнюю машину. Или когда на въезде в Гардес их приняли за врагов и им пришлось в полной темноте бежать в укрытие, в то время как рядом свистели пули. Для Боба провести ночь в окопе — это не беда, он ловит кайф от опасностей, Таймир же в который раз проклинает день, когда решил сменить работу. Единственная положительная сторона поездок — это надбавка за работу в условиях войны. Феруза ничего не знает про это, так что Таймир может оставить деньги себе.

Как у большинства кабульцев, у Таймира очень мало общего с соотечественниками, живущими в этой части страны. В глазах жителей столицы они просто жестокие дикари, не признающие власти государства. Здесь какой-нибудь Падша Хан может управлять целой областью. Так было всегда. Главенство права сильного.

Мимо окон проносятся золотые пески пустыни. Там и сям встречаются фигурки кочевников и верблюдов, гордо вышагивающих по барханам. Кое-где виднеются большие песочные цвета палатки. Между ними прохаживаются женщины в пышных цветастых юбках. Женщины народа кучи, без сомнения, самые свободные женщины в Афганистане. Даже талибы не пытались надеть на них паранджу, при условии, что они не будут заходить в города. За последние годы этот кочевой народ тоже всякого натерпелся. Война и минные поля заставили его изменить испытанные веками маршруты и значительно сократить площади выпаса скота. Во времена недавней засухи огромное количество верблюдов и коз пало от голода.

По мере продвижения вперед ландшафт становится все более безжизненным. Внизу пустыня, вверху горы. Из цветов остаются только различные оттенки коричневого. Склоны гор украшены узором из черных пятен. При более пристальном наблюдении выясняется, что это вытягивающиеся цепочками стада овец, ищущих в горах траву.

Путешественники приближаются к Хосту. Таймир ненавидит этот город. Здесь мулла Омар нашел самых верных сторонников. Жители Хоста и области вполне могли не заметить пришествия талибов к власти, ведь для них ничего не изменилось. Здесь женщины все равно никогда не работали вне дома, а девочки не ходили в школу. Паранджу они носили, сколько себя помнят, и не по приказу государства, а по воле семьи.

На первый взгляд может показаться, что в Хосте вообще нет женщин. Если женщины в Кабуле в течение первой после падения Талибана весны постепенно начали сбрасывать паранджу и теперь можно хотя бы изредка встретить женщину в ресторане, в Хосте женщин вообще не видно, что в парандже, что без нее. Они живут замкнутой жизнью в пределах своих внутренних дворов, они не имеют права выходить на улицу, делать покупки, редко когда их отпускают в гости. Здесь практикуется самая строгая форма пурдах — раздельного существования мужчин и женщин.

Таймир и Боб отправляются прямиком к младшему брату Падши Хана, Камилю Хану. Он оккупировал губернаторскую резиденцию, в то время как новоиспеченный губернатор сидит под добровольным арестом у начальника полиции. В губернаторском саду кишмя кишат люди клана Ханов. Повсюду гуляют, сидят или лежат бойцы всех возрастов, от худеньких юношей до седых ветеранов. Царит напряженная и несколько суматошная атмосфера.

«Мы готовы к борьбе. Пока лжегубернатора не прогонят и не восстановят в правах моего брата, мира не будет», — говорит молодой человек. Боевики согласно кивают. Один — с особым усердием, это заместитель Камаля Хана. Он сидит в позе лотоса, слушает и прихлебывает чай. Одновременно лаская другого боевика. Они тесно обнялись, крепко сцепленные руки покоятся на коленках одного из возлюбленных. Многие бойцы кокетливо поглядывают на Таймира и Боба.

В некоторых областях Афганистана, особенно на юго-востоке, гомосексуализм довольно широко распространен при молчаливом одобрении общества. У полевых командиров часто имеется не по одному молодому любовнику, пожилой человек в окружении группы юношей тоже далеко не редкость. Юношей, у которых в волосах, за ухом и в петлице цветы — для украшения. Распространение гомосексуализма обычно объясняют особо строгим соблюдением пурдаха, что характерно как раз для южных и восточных областей страны. Нередко можно встретить целые стайки юношей с сильно подведенными глазами, они манерно выхаживают, вихляя всем телом, и всеми повадками напоминают трансвеститов на Западе. Строят глазки, кокетничают, поводят плечами и бедрами.

Дело тут не только в том, что люди дают волю своим гомосексуальным наклонностям. У большинства из них дома жена и целый выводок детей. Но дома они бывают редко, и жизнь их в основном протекает среди мужчин. Из-за молодых любовников нередко вспыхивают яростные ссоры, доходящие до кровавых разборок между ревнивцами, которые не могут поделить симпатичного юношу. Однажды два военачальника завязали настоящий танковый бой из-за любовника прямо на базаре. В ходе битвы погибло несколько десятков человек.

Камаль Хан — красивый молодой человек, двадцати с небольшим лет. С убежденностью в голосе он утверждает, что право управлять провинцией по-прежднему принадлежит клану Хан. «Народ на нашей стороне. Мы готовы сражаться до последнего человека. Не то чтобы нам так уж была нужна власть, — заявляет он с обезоруживающей искренностью. — Просто мы нужны народу. И народ заслужил, чтобы мы за него поборолись. Мы только исполняем желание народа».