Большое соло для Антона

Безумная мысль. Бормашина работала от электричества. Теперь она больше не работала.

Не заяц ли говорил ему, что некоторые зубоврачебные кабинеты параллельно с электрическим приводом имели и механический? Или это сказал курфюрст?

Антон Л. выпрямился, зажмурил левый глаз, а правым внимательно осмотрел сверху до низу стрелу бормашину со сверлом. И действительно, в самом низу оказались две педали. Антон Л. нажал на одну из них. Высоко вверх брызнула струя коричневатой тухлой воды. Он нажал на вторую педаль. Не произошло совершенно ничего. После нажатия на третью педаль сверло с жужжанием пришло в движение и крутилось, пока Антон Л. держал ногу на педали. Боль моментально прошла, словно ее сдуло. Боль была слева, Антон Л. слегка покачнулся, как будто с левой его стороны вдруг сняли тяжелый груз.

Боль лишь спугнулась, но изгнана окончательно не была. Через две-три секунды она возвратилась сверху вниз, словно удар кнутом. Горячий кубик на левой стороне челюсти стал еще большим.

Антон Л. снова включил сверло и послушал его жужжание. Это больше не помогало. Боль осталась.

Антон Л. зажмурил левый глаз, закрыл его рукой и принялся разглядывать правым глазом ящик с инструментами бывшего доктора фрау Клинтц. который лежал на поворотном шарнире на стойке бормашины. И здесь Антону Л. показалось, что он вспомнил: фрау доктор Клинтц слегка постукивала ему по челюсти каким-то инструментом, у которого на конце был укреплен шарик. Это был, кажется, один из способов, которым можно было установить, какой зуб болел. Инструмент с шариком был, как и все, покрыт пылью и опутан паутиной. Антон Л. нажал на ту педаль, которая включала воду. Он жал на нее, пока вытекающая вода не стала чистой, и обмыл ею инструмент с шариком.

После этого он осторожно открыл рот, залез туда большим и указательным пальцами левой руки и отодвинул щеку от зубов. Затем он, насколько это было возможно, ничего не видя, стал ударять по зубам, по одному за другим, сначала сверху, затем снизу.

Сверху не болело ничего. Снизу же сначала одинаково болели все зубы, начиная с резцов. А когда Антон Л. ударил по одному из следующих зубов, по пятому или шестому, на него словно обрушился молот боли, в его голове загудел набат; порыв болезненного ветра, закрутившийся вокруг зубоврачебного кресла, унес прочь от него все видимое. Обстановка, окна, двери на несколько мгновений закружились, словно карусель, отдельные детали воспринимались лишь как цветные, черные или белые полосы. Инструмент с шариком выпал из руки Антона Л.: так значит это он, подумал Антон Л. или подумалось в неподвижном центре этого состоящего из боли торнадо. В эти мгновения Антон Л. был лишен способности думать. Падение инструмента вызвало звенящий звук. Звон пронесся как серебряный электрический луч слева, внизу, справа, вверху сквозь быстро мчащуюся в центробежном движении карусель и сдвинул ее ось. Антон Л. обнаружил себя сгорбившимся в зубоврачебном кресле. Обеими руками он крепко держался за подлокотники. Он чувствовал, как по его телу течет пот. Центробежное вращение сузилось. Вскоре мрачный, прорезаемый красными полосами бак вращался уже непосредственно вокруг головы Антона Л. Он хватал ртом воздух. Ось бака снова перешла в вертикальную плоскость, вращение замедлилось, прекратилось. Какое-то мгновение перед глазами Антона Л. стояла чернота, затем чернота рассыпалась, дневной свет снова ее пробил.

Боль осталась в зубе, сравнительно безобидная, даже смешная боль по сравнению с той, которая была до этого.

Антон Л. глубоко вздохнул, вытер пот одной из бумажных медицинских салфеток, лежавших на столике с инструментами. Издалека доносился отголосок боли, похожий на эхо захлопываемых изысканных ворот, разносящийся по дальним коридорам.

– Это он, – подумал Антон Л.

Он осторожно пальцами ощупал зуб. Конечно же, внешне ничего заметно не было.

Перед ним висело сверло, которое приводилось в движение ножной педалью.

«Глупость, – подумал Антон Л, – Совершенно безумная мысль. Что я смог бы сверлить? И как бы я сверлил? Скорее всего, зуб надо выдернуть».

На столике для инструментов лежали и щипцы исчезнувшей фрау доктора Барбары Клинтц.

Антон Л. взял в руки запыленные щипцы. В это время снова разнесся гром от далеких ворот, орда скачущей боли вновь стала слышимой, она была сзади, быстро приближалась. Антон Л. быстро швырнул щипцы обратно на столик. Орда на мгновение замерла, после чего отступила.

Антон Л. прекрасно знал, что существовали уколы. В то время фрау доктор Клинтц тоже делала ему какие-то. Но и уколы надо уметь делать. Кроме того, какой укол ему нужен? Какие-то лекарства лежали рядом, среди них даже ампулы с сывороткой. «Нет», – подумал Антон Л. Он поднялся с зубоврачебного кресла и, качаясь, вышел из кабинета.

– Ну? – спросил курфюрст, когда Антон Л. проходил внизу мимо памятника, нет, проскальзывал мимо него.

– Ничего, – ответил Антон Л.

– Это можно было бы предположить с самого начала, – сказал курфюрст.

– Совершенно ничего не получилось, – повторил Антон Л.

– Выдернуть самому себе зуб! – изумился курфюрст. – Это не смог бы сделать и опытный зубной врач.

– Опытный зубной врач, может быть, и смог бы, – ответил Антон Л.

Он сел на один из тупых круглых каменных столбиков, десятком окружавших курфюрстский памятник и державших на себе тяжелую, низко висящую цепь.

– Может быть, – произнес курфюрст, – может быть, разве что очень опытный зубной врач.

Антон Л. поставил одну ногу на цепь и стал ее раскачивать.

– Если, – протянул курфюрст, -…

– Что если? – спросил Антон Л.

– Если провидение, или Бог, или еще что-то выбрало вас, то есть исключительно вас, Адам Л., для того чтобы вы единственный пережили катастрофу, то тогда…

– Тогда? – переспросил Антон Л.

– …то тогда провидение, или Бог, или еще что-то обязали вас вашу зубную боль устранить. Иначе все это не имело бы ни малейшего смысла.

– Гм, – задумался Антон Л.

– Было бы совершенно неудовлетворительным, если бы эта катастрофа, то есть этот конец человечества, не стал бы каким-то образом новым началом.

– Я уже тоже об этом думал.

– Если этим самым не подразумевалось новое начало, то тогда бы не оставили совершенно никого, то есть и вас тоже.

– Случайности быть не может, – сказал Антон Л.

– Правильно, – подтвердил курфюрст, – и тогда они, следовательно, обязаны устранить вашу зубную боль.

– Мысль, которая мне более чем очевидна, – сказал Антон Л.

– Она исчезла?

– Зубная боль?

– Да.

– Нет.

– Гм, – сказал курфюрст.

Некоторое время оба помолчали. Былая, лишь только запертая с обратной стороны далеких ворот боль распространялась почти как благостное настроение по душе Антона Л., хотя, если объективно, зуб все еще буйствовал.

– Вы опять-таки обратились ко мне «Адам», – произнес Антон Л.

– Пардон, – извинился курфюрст.

– Нет, нет, – сказал Антон Л – Адам это совершенно правильно. Я Адам.

– Можно согласиться, – сказал курфюрст, – в определенной степени.

– Не только в некоторой степени. Я захватил власть над землей.

– Неплохо.

– Я использую грядущее лето, чтобы отправиться в Италию. Если один из автомобилей еще может ездить, я доеду на нем туда, куда он еще сможет меня довезти. А дальше я пойду пешком. Вас мне будет не хватать.

– Ах, – сказал курфюрст, – меня вам не будет не хватать. Как раз в Италии стоит много моих коллег.

– Да, – ответил Антон Л., – теперь совершенно необязательно говорить по-итальянски, чтобы отправиться в Италию. Немецкий язык стал всемирным.

– А книга? – спросил курфюрст.

– Возможно, я найду ее еще до того.

– Ведь вполне вероятно, что она находится совсем рядом с вами.

– Что вы имеете в виду?

– А вы хотя бы один раз обыскали тщательно ваш замочек? По-настоящему вы его обыскали?