Песни/Танцы

 - Дорогое творчество нынче?

 - Ага.

 Я поковырялся в карманах, нашел несколько железных монеток достоинством в один-два рубля. Протянул их неформалу:

 - На, держи. Много не репетируйте – печень посадите.

 Он как-то гадливо засмеялся, меня чуть не передернуло от омерзения.

 - Не посадим, уже посадили.

 Вот так. Неприятные люди, что ни говори. Так и просятся на свалку истории.

 - Искусство требует жертв.

 - Пивка не дашь глотнуть? – неформал решил понаглеть.

 - Извини, самому мало. – Отрезал я. – Денег тебе дал, как ты и просил, на большее не способна даже моя открытая для всего человечества душа.

 Не люблю наглость.

 - Ладно-ладно, извини. Ну, я пошел?

 - Бывай.

 Он ретировался к своей компании. Те продолжали что-то шумно обсуждать.

 Не люблю я этих рокеров отечественного производства, почти все они – паразиты. Нигде не работают, шляются по улицам, стреляют деньги на алкоголь. Ночуют по впискам – у многочисленных знакомых или собутыльников. Единственное, что они производят – шум. Лучше бы ходили тогда на митинги и шумели там. А так… - бездельники и социальные паразиты, вершина и дно общества потребления одновременно.

 Я допил пиво и пошел обратно на вокзал. Компания рокеров осталась допивать портвейн в подворотне.

 На вокзале я сразу прошел на платформу. До поезда оставалось менее получаса, состав должны были подать с минуты на минуту. Ожидая его, я достал сигарету и закурил.

 Постепенно платформа заполнилась людьми. Большинство тащили большие сумки и чемоданы. Я прикинул в уме: моя сумка была раза в два меньше среднестатистической. И в ней было все, что мне было нужно в дороге. Эти люди тащили свой замкнутый круг за собой – решил я.

 Разрезая сгустившиеся сумерки ярким фонарем, со стороны депо показался тепловоз-тягач, который тащил за собой мой поезд. Я затянулся в последний раз и щелчком отправил окурок в урну.

 Мой вагон был под номером три, мне пришлось пройти в голову состава, разыскивая его. В нумерации вагонов как всегда царила неразбериха, и поэтому я на вполне законных основаниях мог предположить, что третий вагон не обязательно будет находиться между вторым и четвертым. Наконец, достигнув своей цели, я загрузился в вагон, предъявив проводнице билет на входе.

 Занял свое место в середине вагона – вагон был сидячий, я положил свою сумку в кресло у окна – затем вышел на улицу еще раз покурить. Толпа на платформе почти вся рассосалась: люди прошли в вагоны. Оставшиеся курили так же, как я. Было немного провожающих, которые стояли у окон и отчаянно жестикулировали, передавая какую-то информацию внутрь вагонов. В общем, царил привычный легкий хаос, который сопровождает любой отъезд. Внутри меня клокотали соответствующие чувства. Я знал, что все это исчезнет, как только поезд тронется с места.

 Через пять минут проводники стали предупреждать оставшихся на платформе пассажиров об отправлении и просить их пройти в вагон. Я потушил окурок и выполнил их просьбу.

 Соседнее место за время моего отсутствия заняли: теперь там сидел упитанный парень лет двадцати пяти. Видя, какие усилия ему приходится предпринимать, пропуская меня к окну, я сразу предложил поменяться, потому как все равно собирался периодически ходить в тамбур курить. Он с радостью принял мое предложение и пересел к окну.

 Откинувшись в кресле, я достал из сумки аудиоплеер. Вставил наушники в уши и нажал на кнопку воспроизведения. Заиграла композиция Depeche Mode «Nothing’s Impossible». Ничего невозможного. Все в наших руках – покинуть круг или остаться в нем. Поезд в этот момент тронулся.

 Поплыл мимо вокзал, затем депо, подъездные пути, промышленные зоны и ТЭЦ. Вдалеке смотрели в ночь желтые глаза многоэтажек. Провожали взглядами мой уходящий в сторону юга поезд. Я не прощался с ними, совсем скоро мне предстояло вернуться. Я покидал их на время, разрывал круг привычности, зная, что все равно должен буду к нему вернуться.

 Поезд слегка покачивало, когда на очередной стрелке он переходил с одной ветки на другую. За окном мелькали синие сигнальные огоньки железной дороги, проносились будки регулировщиков. Город с его высотными домами и дымящимися трубами остался позади; поезд, мерно набирая скорость, шел по спящим предместьям.

 Я слушал музыку, откинувшись в кресле. Тело после долгого напряженного дня слегка ломило от усталости, это было, в общем-то, приятное невесомое чувство. Мой сосед уже успел задремать, его голова безвольно откинулась на спинке кресла в сторону окна. По его лицу скакали полосы света от магистральных фонарей, проникавшие в вагон снаружи.

 Через полчаса пути по вагону прошла проводница, еще раз проверив билеты. Мой сосед предъявил свой и тут же провалился обратно в сон. Я поставил плеер на паузу и решил сходить в тамбур – перекурить.

 В тамбуре кроме меня курили еще два человека. У обоих в руках были бутылки с пивом. Один рассказывал другому какую-то историю. Я прикурил от зажигалки и отвернулся от них к окну.

 За мутным поцарапанным стеклом мелькали деревья и телеграфные столбы. Проносились маленькие спящие деревушки. Блестели темной водой ручьи и канавы, разбухшие от паводка. Я внезапно вспомнил, что на улице весна. Время пробуждения. Время освобождения от оков холода и ледяной корки тоски.

 Поезд летел вдаль, сминая пространство; летело время, убивая секунды, минуты, часы. Мертвые, они падали в темноту за стеклом и там находили покой. Я мчался дальше...

 - …Ладно, я пошел.

 - Ну, бывай, - услышал я за спиной, затем хлопнула дверь вагона.

 Я обернулся. Один из двух собеседников ушел в вагон, видимо, спать, другой курил теперь в одиночестве, по-прежнему сжимая бутылку пива в руке. Заметив, что я обернулся, он выдохнул дым и сказал:

 - Хорошая сегодня ночь, не правда ли?

 Я пожал плечами. Ночь действительно была хороша. Особенно, если ты ехал в неизвестность из обыденности.

 - В Москву? – задал он следующий вопрос.

 - Да. – Коротко ответил я.

 - Понятно. И чего вы все там забыли?..

 Вопрос этот, как я понял, предназначался не мне конкретно, а был обращен неограниченному кругу неизвестных оппонентов, поэтому я пропустил его мимо ушей. Мало ли кто и зачем ехал?..

 - У меня лично там друзья, - ответил я. – Повидаться еду. Сам разве не туда путь держишь?

 - Не-а. Сам я путь держу в Тверь, мои друзья все там.

 - Ясно. Не нравится Москва?

 - А чего в ней может нравиться? Не то Вавилон, не то Содом… Бездушный город.

 - А Питер?

 - И Питер по-своему тоже. Но в Питере все немного по-другому.

 - А, по-моему, везде все одно. Замкнутый круг.

 - Это да.

 Я затянулся напоследок и выкинул окурок в пепельницу, закрепленную на двери вагона.

 - Меня Ильей зовут, - представился мой собеседник и протянул руку.

 Я ответил рукопожатием и назвал свое имя.

 - Будем знакомы, - произнес Илья, - пива хочешь?

 - Не откажусь.

 - Тогда я сейчас, - и он исчез в вагоне, предварительно отправив щелчком окурок в пепельницу.

 Я снова повернулся к окну, мы проезжали какой-то поселок, в темноте слабо мерцали фонари, освещая контуры домов и сараев. На разбитой дороге блестели лужи, отражая огни проходящего поезда.

 Хлопнула дверь за спиной, вернулся мой новый знакомый Илья. Я проводил взглядом исчезающий во тьме поселок, который мы только что проскочили, и повернулся к окну спиной.

 - На, держи, - Илья протянул мне бутылку пива.

 - Благодарю.

 - Не за что. У меня еще много. – Он улыбнулся.

 - Основательно собрался…

 - Не то слово. Сам не понимаю, зачем столько взял. Словно околдовали меня... Да в натуре околдовали! Я в эти магазины когда захожу, всегда кучу всего ненужного покупаю. Лучше б их вообще не было, этих магазинов, а то после них – по карманам ветер.

 - Ага.

 - Ты кем работаешь?

 - Менеджером по продажам. Так что понимаю, о чем ты, - я открыл подаренную бутылку пива зажигалкой.