Краткая история тракторов по-украински

Как они прожили остаток жизни с этой ужасной тайной, похороненной в их сердцах? Как могли выращивать овощи, ремонтировать мотоциклы, отправлять нас в школу и волноваться о результатах экзаменов?

Но им это удалось.

27

ИСТОЧНИК ДЕШЕВОЙ РАБОЧЕЙ СИЛЫ

— Папа, прошу тебя, прояви благоразумие, — сказала Старшая Сеструха, с грохотом поставив на стол кувшин с молоком. — Ты не можешь быть отцом ребенка. Почему она, по-твоему, убежала, когда я предложила пройти тест на отцовство?

— Вера, ты всегда була диктатором и сувала нос не в свои дила, — ответил отец, залив воздушную пшеницу жирными молочными вершками и засыпав ее целой грудой сахара. — Отстань од меня. Вертайся назад у Лондон. Пожалуста! — Руки у него тряслись, но он все равно пытался набить себе рот, потом закашлялся, и зерна, словно снаряды, полетели через весь стол.

— Попробуй хоть раз в жизни вести себя как взрослый. Где твои мозги? Ты — не отец ребенка, ты сам — ребенок. Посмотри на себя — ты же стал совершенно инфантильным!

— Инхвантилизьм — детска болезнь! Ха-ха-ха! — Он стукнул ложкой по столу. — Вера, з каждым днем ты усе бильше похожа на Ленина.

— Тест на отцовство — это хорошая идея, — ловко ввернула я. — Ведь ты узнаешь не только то, являешься ли отцом, но и мальчик это или девочка.

— Ага, — он аж перестал кашлять. — Хороша идея. Хлопчик чи девочка. Гарна идея.

Вера посмотрела на меня с благодарностью.

Станислав и Дубов были во дворе — отец с сыном переживали душевное единение под открытым капотом «роллс-ройса». Майк все еще спал в гостиной — правда, свалился с канапе на пол. Вера, отец и я завтракали в задней комнате, служившей теперь папе одновременно столовой и спальней. Сквозь пыльные окна струились косые солнечные лучи. Отец был в ночной рубашке — странном самодельном одеянии, сшитом из старой клетчатой рубашки «вайелла», которую он удлинил с помощью нескольких лоскутков пестрого фланелета, грубо пристеганных к поле черными нитками для пуговиц и стянутых спереди коричневыми шнурками от ботинок. Ворот был расстегнут, и когда отец говорил, в глаза бросалась его давно зажившая рана, ощетиненная седыми волосками.

— Но… — он осторожно перевел взгляд с меня на Веру, потом снова на меня, — …тест на отцовсьтво возможен токо после рождения ребенка. А тогда и так буде ясно, хлопчик или девочка без усякого теста.

— Да нет, тест на отцовство можно сделать еще до рождения ребенка. Inutero 16 — Вера глянула мельком на меня. — Мы с Надей заплатим.

— Гм-м. — Он по-прежнему смотрел подозрительно, словно опасаясь, что мы хотим его обмануть. (Если б мы только могли!)

В этот момент загремел почтовый ящик. Принесли утреннюю почту. Среди груды приглашений открыть кредитную карточку, удивительных предложений целебных и косметических препаратов, обещаний сказочных призов, которые можно выиграть и которые уже выиграны, осталось их только забрать (папа: «От везе — таки призы повыигрувала!»), — и все это адресовалось Валентине, — мы обнаружили письмо к отцу от мисс Картер. Адвокат напоминала, что слушание о разводе состоится через две недели, и пересылала предложение Валентининого юриста: они обещали не оспаривать право на развод и не заявлять дальнейших требований на отцовскую собственность, если будет произведен полный и окончательный расчет в размере 20 000 фунтов стерлингов.

— Двадцать тысяч! — воскликнула Вера. — Да это ж грабеж!

— В любом случае, папа, такой суммы у тебя нет. Вот и весь сказ.

— Гм-м, — сказал папа. — Може, если я продам дом и перейду у дом престарелых…

— Нет! — в один голос выкрикнули мы с Верой.

— Или, може, вы, Надя и Вера, удвох поможете старому дурню…

Требование не на шутку его встревожило.

— Нет! Нет!

— Но если дело дойдет до суда… — я думала вслух, — какое он вынесет решение?

— Ну конечно, они могут отсудить половину имущества, — ответила миссис Эксперт-по-разводам, — если папа — отец ребенка. Если же нет, надеюсь, они не получат практически ничего.

— Разве ты не понимаешь, папа? Поэтому она и просит об уплате сейчас. Просто она знает, что ребенок — не твой и ей ничего не отсудят.

— Гм-м.

— Хитрый фокус, — сказала миссис Эксперт-по-разводам.

— Гм-м.

— У меня есть идея, папа, — сказала я, успокаивая, и долила чая в его чашку. — Давай позвоним Лоре Картер и скажем, что готовы произвести полный и окончательный расчет в размере 20 000 фунтов стерлингов при условии, что Валентина пройдет тест на отцовство (за наш счет, разумеется) и будет установлено, что ребенок — твой.

— Вот это будет по-честному, — подхватила миссис Эксперт-по-разводам.

— Вот это будет по-честному, Николай, — сказал Майк. Он проснулся и стоял теперь в дверях, обеими руками разминая виски. — Чаю не осталось? Что-то меня сушит.

Отец глянул на Майка, который ему подмигнул, подбадривая и кивая.

— Гм-м. Добре, — сдался отец, слегка пожав плечами.

— Это будет по-честному? — переспросила по телефону мисс Картер. — Но… вы уверены?..

Я посмотрела на отца, который, сосредоточенно хмуря лоб, попивал чаек: пестрая пола его удлиненной ночной рубашки едва прикрывала распухшие от артрита колени, костлявые бедра, а вверху… Я боялась даже представить.

— Да, абсолютно уверена.

Станислав показал Дубову дорогу к Валентине. Однажды утром они вместе уехали на «роллс-ройсе».

Дубов вернулся после обеда — один. Лицо угрюмое.

— Ну расскажите, де она живе? — спросила я по-украински.

Он беспомощно развел руками:

— Звиняйте, не можу. Ето секрет.

— Но… нам нужно знать. Папе нужно знать.

— Она дуже боиться вас, Надя и Вера.

— Боится нас? — Я рассмеялась. — Неужели мы такие страшные?

Дубов дипломатично улыбнулся:

— Она боиться, шо ее вышлють в Украину.

— Неужели в Украине так страшно?

Дубов минуту подумал. Его темные брови насупились:

— Сичасда, страшно. Сичас наша любима батькивщина у лапах преступников и бандитов.

— Да-да, — вмешался в разговор отец, молча сидевший в углу и чистивший яблоки, — и Валенька так говорила. Но скажить мине, Володя Семенович, как ето могло произойти з таким интеллигентным народом?

— Просто мы оказалися жертвами дикого западного капитализма, Николай Алексеевич, — ответил Дубов своим спокойным, интеллигентным голосом. — Консультанты, яки приихали з Запада показать, як треба строить капиталистичеську экономику, узяли за образець ранний грабительський американський капитализм.

Майк услышал слова «американський капитализм» и решил тоже вступить в беседу.

— Вы правы, Дубов. Все это неолиберальный вздор. Проходимцы заграбастали все материальные богатства и консолидировали их под видом так называемого «легального бизнеса». Потом, в случае везения, и нам что-нибудь может перепасть. Рокфеллер, Карнеги, Морган — они все начинали как бароны-разбойники. А теперь их многомиллионные фонды обогревают своими лучами весь мир. — (Вот любитель политической демагогии.) — Надя, ты можешь перевести?

— Вряд ли. Постараюсь. — Я постаралась.

— А некотори даже считають, шо етот бандитизм — необходимый этап розвития капитализма, — добавил Дубов.

— Замечательно! — воскликнула Вера. — Вы хотите сказать, что бандитов завезли к вам умышленно? — (То ли она подзабыла украинский, то ли мой перевод оставлял желать лучшего.)

— Не совсем так, — терпеливо объяснял Дубов. — Но хищничеськи инстинкты бандитов раньше сдержував общественный строй, а когда етот строй був розрушен, они розплодились, як бурьян на свижевспаханному поле.

В манере его разговора было что-то раздражающе педантичное, немного напоминавшее отца. Обычно я от этого лезла на стену, но здесь вдруг обнаружила, что своей серьезностью он меня подкупает.

— Но вы видите какой-нибудь выход, Дубов? — спросил Майк. Я перевела.