Бумеранг судьбы

Все еще никаких новостей из агентства «Rubis». Мне хочется позвонить сестре и рассказать о своих намерениях, но стоит мне вынуть телефон, как он звонит. Анжель. Мое сердце колотится, как всегда, когда она звонит. Я уже готов признаться ей, что намереваюсь посетить доктора Лоранс Дардель, но сдерживаюсь. Нет, я никому не скажу об этой погоне за правдой. Я завожу разговор на другую тему – о будущем уик-энде, который мы условились провести вдвоем.

Потом я звоню своему отцу. Его голос слаб. Как обычно, наш разговор краток и монотонен. Между нами стена. Мы говорим, как обычно, ничего не изменилось – в наших словах по-прежнему нет даже намека на нежность и привязанность. Да и откуда взяться переменам? Я не знаю, с чего мне следовало бы начать. Спросить у него о его болезни? Сказать, что я в курсе происходящего? Невозможно. Я так и не научился выражать некоторые чувства. И, как обычно, отчаяние захлестывает меня, стоит мне нажать «отбой».

Сейчас почти восемь часов вечера. Лоранс Дардель должна уже быть у себя – в доме № 50 по улице Спонтини. Я не знаю кода, поэтому жду на улице, покуривая сигарету. Наконец кто-то выходит из подъезда. Я проникаю в холл. Согласно списку жильцов, вывешенному возле помещения консьержа, семья Фуркад-Дардель живет на третьем этаже. В этих буржуазных османских домах с лестницами, устланными красными коврами, пахнет одинаково – смесью аппетитных ароматов приготавливаемой пищи и пчелиного воска. Это наводит на мысль о шикарных, нарядных интерьерах.

Дверь мне открывает парень лет двадцати в наушниках. Я называю себя и интересуюсь, дома ли его мать. Он не успевает мне ответить, как я уже вижу перед собой Лоранс Дардель. Она пристально рассматривает меня, потом спрашивает с улыбкой:

– Вы Антуан, не так ли? Сын Франсуа?

Она знакомит меня с Тома, своим сыном, который, так и не сняв наушников, тут же исчезает. Лоране ведет меня в гостиную. Лицо у нее именно такое, каким я его запомнил, – маленькое, заостренное, с венецианскими светлыми ресницами, а волосы уложены сзади в безупречный шиньон. Она предлагает мне вина. И я соглашаюсь.

– Я прочитала о смерти вашей бабушки в «Figaro», – говорит она. – Должно быть, вы очень расстроены. Мы обязательно придем на похороны.

– Мы с бабушкой не были близки.

Лоране поднимает брови.

– Я думала, что вы с Мелани очень к ней привязаны.

– Не так, чтобы очень.

Повисает тишина. Комната, в которой мы находимся, оформлена в лучших буржуазных традициях. Здесь все на своем месте. На жемчужно-сером ковре ни пятнышка, на мебели ни пылинки. Антикварная мебель, лишенные души акварели, на полках множество медицинских книг. А ведь эта квартира могла бы стать чудесной. Мой наметанный глаз берется за работу – снимает навесные потолки, разбивает ненужные перегородки, устраняет громоздкие двери. Из кухни доносится тягучий запах. Сейчас время ужина.

– Как поживает ваш отец? – вежливо интересуется Лоранс.

Она ведь врач. Зачем ломать перед ней комедию?

– У него рак.

– Да, я знаю.

– Но как давно?

Она подпирает рукой подбородок, ее рот округляется.

– Мне сказал об этом мой отец.

Я чувствую себя так, словно получил удар под дых.

– Но ведь ваш отец умер в начале восьмидесятых!

– Да, а именно – в 1982 году.

Она такая же коренастая, как и ее отец, с такими же короткими широкими руками.

– Вы хотите сказать, что в 1982 году мой отец уже был болен?

– Да, но лечение спасло его. У него был длительный период ремиссии. Но в последнее время ему стало хуже.

– Вы его лечащий врач?

– Нет, но мой отец лечил его до самой своей смерти.

– Он выглядит очень усталым. Даже измученным.

– Это из-за химии, она изматывает.

– Лечение эффективно?

Лоранс смотрит мне прямо в глаза.

– Я не знаю, Антуан. Я не его врач.

– Если так, откуда вы знаете, что ему стало хуже?

– Потому что недавно я его видела.

– Наш отец не сказал ни мне, ни Мелани, что болен. Я даже не знаю, какой именно орган у него поражен.

Но она воздерживается от комментариев. Я смотрю, как она выпивает свое вино и ставит бокал.

– Почему вы пришли, Антуан? Чем я могу вам помочь?

Я раскрываю рот, чтобы ответить, но щелкает замок входной двери – и появляется полный мужчина с зачатками лысины. Лоране нас знакомит.

– Антуан Рей! Ну конечно! Вы становитесь все больше похожи на своего отца.

Ненавижу, когда люди так говорят. Неожиданно для себя я вспоминаю, как его зовут, – Сирил. После минутного разговора ни о чем он выражает мне свои соболезнования и покидает комнату. Лоране поглядывает на часы.

– Не хочу занимать ваше время, Лоранс. Да, мне нужна ваша помощь.

Я замолкаю. Живое и искреннее выражение ее глаз придает лицу определенную суровость. Почти мужскую.

– Я бы хотел просмотреть медицинскую карточку своей матери.

– Могу я узнать зачем?

– Я хочу проверить кое-что. Помимо прочего, увидеть ее свидетельство о смерти.

Лоране прищуривает глаза.

– Что именно вы желаете узнать?

Я склоняюсь к ней и решительным тоном заявляю;

– Я хочу знать, как и где умерла моя мать.

Она выглядит изумленной.

– Это необходимо?

Ее вопрос выводит меня из себя. И я не пытаюсь это скрыть.

– Это проблематично?

Мой голос звучит резко. Она вздрагивает, словно я ее ударил.

– Это не составляет проблемы, Антуан. Не надо сердиться.

– Значит, вы можете дать мне ее карточку?

– Мне нужно ее найти. Я не знаю наверняка, где она. Это может занять какое-то время.

– А именно?

Она снова смотрит на часы.

– Карточки пациентов моего отца здесь, но сейчас я не могу ее искать.

– А когда сможете?

Между нами возникает напряжение.

– Я постараюсь заняться этим как можно скорее. Я позвоню вам, когда найду ее.

– Прекрасно, – говорю я, вставая.

Лоране тоже встает, и кровь приливает к ее лицу.

– Я прекрасно помню смерть вашей матери. Мне тогда было двадцать. Я недавно познакомилась с Сирилом и как раз училась на медицинском Отец позвонил мне и сказал, что Кларисс Рей умерла от разрыва аневризмы. И она была уже мертва, когда он приехал, так что он ничем не мог ей помочь.

– И все-таки я хочу посмотреть ее карточку.

– Копаться в прошлом бывает очень больно. Вы взрослый человек и должны бы знать это.

В одном из карманов я нахожу визитку и протягиваю ей.

– Вот мой номер. Позвоните мне, как только карточка окажется у вас в руках.

Я ухожу со всей доступной мне скоростью, даже не попрощавшись. Щеки мои горят. Закрываю за собой дверь и скатываюсь вниз по лестнице. И зажигаю сигарету, не успев даже выйти на улицу.

Несмотря на горькие воспоминания и на страх перед неизвестностью, я бегу к своему авто и ощущаю нашу с матерью близость, ощущаю острее, чем когда-либо в жизни.

Глава 44

Из агентства «Rubis» мне позвонили на следующий день, ближе к вечеру. Моей собеседницей оказалась обаятельная и деятельная женщина по имени Делфин. Никаких проблем, она может предоставить мне досье, хотя срок давности велик – более тридцати лет. Однако для этого мне нужно приехать к ним в офис, чтобы подтвердить свою личность и подписать пару документов.

Движение на дорогах от Монпарнаса к «Гранд-Опера» интенсивное, и поездка кажется мне бесконечной. Стоя в пробке, я слушаю радио и стараюсь дышать глубоко, чтобы не позволить страху завладеть собой. Последние недели я плохо сплю – ночи напролет размышляю о том, что мне уже удалось узнать. И все же ответов на свои вопросы я не нахожу, и это меня угнетает. Мне хочется позвонить сестре и рассказать ей обо всем, но я откладываю этот момент. Сначала я сам все узнаю. Хочу, чтобы все карты были у меня на руках. Начиная с досье Рей, которое мне отдадут в агентстве «Rubis», и медицинской карты доктора Дарделя. Имея все это, я хорошенько все обдумаю и найду подходящие слова для беседы с Мелани.