Лик Девы

- Судя по костюму, вы тоже изображаете рыцаря, как дети играют в солдатики. Но быть рыцарем - это не значит ходить в дурацких одеждах и биться на турнирах. Это еще и манера поведения… - Маша еще не успела закончить свою речь, как мужчина обернулся.

Ее обожгло холодом черных глаз, его лицо пересекал длинный шрам. Мужчина что-то сказал на незнакомом языке и быстро протянул руку к ее груди. У нее была быстрая реакция - она ударила по руке, и… рассекла воздух. Не веря своим глазам, она протянула руку, легко пройдя сквозь незнакомца, и тут Маша вспомнила, что видела именно этого мужчину в зеркале прошлой ночью, и, дико закричав, несмотря на дождь, гром и молнию, бросилась бежать. Ей показалось, что за одно мгновение она достигла Консульского замка, открыла ключом дверь и уже там немного успокоилась.

«Ничего не было, потому что ничего такого не могло быть! - успокаивала она себя. - У меня разгулялись нервы, сработало воображение, вот и мерещится всякая чертовщина. Это иллюзия, даже не стоит обращаться к врачу, достаточно самой попить что-нибудь успокоительное.

А вот что не иллюзия - так это то, что я промокла насквозь и с этим надо что-то делать, иначе придется обращаться к другому врачу».

Мокрая одежда холодила, вызывая легкий озноб, но у Маши не было во что переодеться. Она с сожалением посмотрела на нишу камина - если бы были дрова, она бы не устояла от искушения развести там огонь, получить хоть какое-то тепло в этом мрачном, холодном каменном здании. Ее взгляд остановился на мужских и женских костюмах сберегавшихся здесь для фотографирования посетителей. Быстро стянув с себя мокрое платье, белье, она облачилась в средневековую женскую одежду. С опасением, но все-таки подошла к старинному зеркалу, заглянула в него, и кроме себя никого не увидела. Мокрые взлохмаченные волосы ей не понравились, она кое-как их поправила, подумав, надела картонную корону, покрытую фольгой, и уселась в бутафорское кресло. Кресло показалось жестким и неудобным. Платье было длинным и красивым, с льняными нижними юбками, приятно обволакивающими тело. Она закрыла глаза и попыталась представить себя женой консула - властителя замка, крепости и пятнадцати окружающих замок селений. Консул был полновластным хозяином этих мест, а значит, и она была приобщена к его могуществу. В обществе, состоящем из проживающих в замке, крепости и городе, она была королевой. Ей завидовали дамы, прислушивались к ее советам и даже боялись. Платье согрело озябшее тело, и Маша заснула.

Хроника Плачущей Луны. 1475 год от Рождества Христова

Беата не смогла покинуть крепость, так как сразу после шторма турецкая флотилия приблизилась к городу, блокировав его со стороны моря. Завидев приближающуюся турецкую эскадру, торговые суда в панике стали покидать портовую гавань, даже если кто-либо из команды или пассажиров остался на берегу. Нефы и галеи беспорядочными действиями мешали друг другу выйти в открытое море, тем самым забирая у себя драгоценное время, необходимое, чтобы оторваться от более быстроходных турецких военных кораблей.

Когда Беата со своей смуглолицей служанкой Марой и двумя слугами, выделенными консулом для доставки багажа на корабль, добрались до порта, на рейде не было ни одного корабля, только были видны удаляющиеся косые паруса. Оживленный порт в одно мгновение вымер, не было слышно обычной для него многоголосой многоязыкой речи, неумолчно звучащей здесь с раннего утра до сумерек. Все торговые лавки и склады были наглухо закрыты, на узких улочках почти не было видно людей, а если кто и появлялся с озабоченным, хмурым видом, то быстро исчезал. Казалось, покинувшие порт корабли забрали с собой его жизнь и людей. Беата приказала слугам отнести багаж обратно в ее дом, а сама со служанкой пошла к греко-византийскому храму Двенадцати апостолов, расположенному возле портовой башни.

Она прошла мимо старинного фонтана, питающегося водой с горы Перчем. Крепостные ворота напротив него были наглухо закрыты, что было необычно, так как они закрывались только с наступлением сумерек. Как она и предполагала, несмотря на то что до начала службы оставалось более двух часов, зал храма был переполнен - здесь находилось огромное множество людей. В храме было жарко и душно, и она почувствовала тревогу, переполнявшую этих людей. Здесь искали спасения не только души, но и бренного тела. Почувствовав на себе, латинянке, несколько неприязненных взглядов, Беата поспешила выйти. Прошла мимо греко-армянского храма, также переполненного молящимися, и вернулась в Консульский замок.

Господин консул встретил ее хмуро, от слуг он уже знал, что она не успела на корабль, но за его внешней суровостью она ощутила тревогу за ее судьбу в обреченном городе. К своему удивлению, сама она страха не чувствовала, словно надвигающаяся беда ей не грозила. По дороге сюда она приняла решение, и сейчас, собравшись с силами, несмотря на правила этикета, храбро заявила ему:

- Мессер Христофоро ди Негро! Мы с вами обручены уже более четырех лет, и все это время я хранила вам верность, ожидала, пока вы решали более неотложные вопросы вдали от Генуи. Несмотря на трудности путешествия, я приехала сюда и живу здесь уже почти целый год. Сейчас, перед надвигающейся угрозой, смертельной опасностью, не желаете ли вы сделать мне предложение руки и сердца и обвенчаться со мной, проведя католический обряд?!

Только после сказанного Беата обратила внимание, что здесь они не одни. В углу зала за небольшим столиком, склонившись, писал под диктовку господина Гандольфо ди Портупино писарь Доменико. В двух шагах от них стоял в почтительном ожидании распоряжений консула пожилой каштелян Лучиан ди Пьюри, по лестнице к ним поднимается кавалерий Микаели ди Сазели. Беате стало неловко, ее бросило в жар, она от смущения даже прикусила губу. «Как я не к месту, не вовремя», - подумала она. Особенно ее обжог осуждающий взгляд кавалерия, услышавшего ее последние слова и от этого словно зашатавшегося. Господин консул замер на мгновение, затем нежно взял ее руку, тяжело опустился на одно колено и поцеловал ее ладонь. В это время невдалеке загрохотал гром, несмотря на чистое голубое небо, ласково заглядывающее в окно.

- Мессер, подошла турецкая эскадра и начала обстрел портовых построек! - негромко доложил кавалерий.

Присутствующие бросились к окну, выходящему на море, - все, за исключением консула, продолжавшегося стоять на колене, удерживая руку девушки.

- Беата, простите меня за то, что я так долго не решался, за то, что вы находитесь здесь в это неблагополучное, страшное время, - произнес консул. - Я прошу вашей руки, будьте моей женой! Вы согласны? - Вновь раздался гром орудий.

- Я согласна стать вашей женой! - твердо произнесла Беата, несмотря на то что чувствовала, как взгляд кавалерия словно прожигал ей спину. Консул поднялся и подошел к окну.

- Господин консул! Возле крепости стали на якорь десять турецких кораблей, еще пять, не заходя, отправились вдогонку за бежавшими «купцами», - сообщил кавалерий. - Не считаете ли необходимым отправить подкрепление в Портовую башню?

- Не вижу в этом необходимости. Крепость со стороны моря и с востока неприступна, с запада и севера труднодоступна. Падение портовых укреплений не будет иметь для обороны города никакого значения. Да и сил на десяти турецких кораблях маловато для штурма нашей крепости, - жестко ответил консул.

С той стороны, где находился порт, скрытый вершиной Крепостной горы, на которой располагалась Дозорная башня, поднимались клубы темного дыма от горящих портовых построек и жилых домов. Вновь загремели орудийные залпы. Беата вздрогнула, представив, что там творится. Ведь совсем недавно она там была, ходила по узким улочкам между домами и лавками. Скоро всего этого не будет, все поглотит этот грохот разрушений и сопутствующий ему всепожирающий огонь. Она вспомнила переполненные людьми храмы, где в основном находились женщины и дети. Беата перекрестилась и стала шептать молитву.