E-mail: белая@одинокая

Джоди говорила, что теперь в женском кружке занимаются и другими вещами. Пишут на листках бумаги имена своих недругов, нанимают лодку, выходят в море (там полно женщин со стильными хобби типа мореходства), рвут эти листочки на клочки и пускают их по волнам. Я могла бы попробовать с тобой такое, Дэн, но это ничего не изменит. Я могу разорвать тебя на клочки хоть над проливом Басса, хоть над раковиной в парикмахерской.

Вот это и бесит меня в серийной моногамии. Все так предсказуемо. Если ты кого-то бросила, тебе светят угрызения совести и чаепития в одиночестве. А если бросили тебя, то тебе светят злость, нежелание смириться и страх — плюс чаепития в одиночестве.

Всех своих бывших парней — и бросивших, и брошенных — я могла бы пересчитать по пальцам на двух руках. Вот только кого считать по левой руке — той самой, для обручального кольца, — тех, кто меня оставил или кого оставила я? Показательно, что Бог не снабдил нас третьей рукой — считать тех, с кем расстались на равных. Наверное, потому, что так не бывает. Ха.

Если бы такие случаи делились поровну. На левой руке, которую я отвожу Брошенным, можно загнуть пальцы за Леона Мерсера и Энтони Андерсона. На правой руке, предназначенной Бросившим, числятся Грег Дейли, Филип Зебраски, Джейми Стритон и Дэниэл Хоукер. Загнуть пальцы за Грега или Джейми мне ничего не стоит. Но если бы я тронула палец Дэниэла, то завыла бы на всю парикмахерскую.

Я заметила: когда расстаешься с кем-нибудь, среди всего прочего случается и вот что. Стоит мелькнуть где-нибудь хоть малейшему намеку на отношения мужчины и женщины — будь то музыка, кино или телевизор, — сразу чувствуется пафос. Вот и сейчас по радио крутили какую-то бредовую песенку (и почему в парикмахерских вечно ловят одну и ту же станцию — ту, где постоянно гоняют рекламу автомобильных глушителей?). Певица вполне могла бы оказаться младшей сестрой Билли Джоэла. Такие бессмысленные, нудные баллады я обычно пропускаю мимо ушей. Словно белую тянучку болтают в ведре. Но теперь каждая строка песни наполняется глубоким задушевным смыслом. Мне словно хотят что-то поведать. Боже правый, я даже напрягаюсь, чтобы не пропустить ни одного слова.

Надо было позвонить Джоди и попросить у нее какую-нибудь настойку от боли в спине. Еще одна вещь, которую я подметила за четырнадцать лет расставаний: первые два дня тело ноет так, будто ты еле выбралась из крупной автокатастрофы.

Стоило бы открыть специальное отделение в больнице. Такое спокойное местечко, где тебя накачают обезболивающим и подключат электроды ко всем уголкам мозга, где сохранились воспоминания о Нем. Если разбогатею, завещаю все деньги фонду, который этим займется. Пусть его назовут Отделением Любовных Катастроф имени Виктории Шепуорт.

Все, что надо будет сделать, когда Он уйдет, — это набрать номер «скорой», и вот уже бригада любовной неотложки стоит с носилками под дверью, готовая вас подхватить. Вырубают вас мощнейшей инъекцией, а потом… ничего. Проснетесь — забудете, что кого-то такого знали. Не вспомните даже, на что была похожа его задница. Превосходно.

А если честно, то я боялась, что сойду с ума. Похоже, надвигается Безумный Месяц Хилари. Кстати, не повлияет ли эта рыжая краска на мозг? Она наверняка просачивается сквозь поры и наносит какой-нибудь серьезный вред. Как и все прочее на свете, как и молочный коктейль с шоколадкой «Марс», который я пыталась приготовить прошлым вечером, и та чашка кофе, которую парикмахерша обещала мне принести, но до сих пор не принесла.

Невеста становится похожей на невесту. Подружка протягивала цветы младшей парикмахерше, та подрезала их маникюрными ножницами и подавала старшей парикмахерше. Которая была и моей парикмахершей!

Я подумывала, не ломануть ли мне на них, усеивая пол брызгами кроваво-красной краски. И где черти носят Джоди и Хилари?!

Вдохни. Думай о розовом пузыре. Выдохни. Может, все-таки отправиться вместе с Джоди в «Женский кружок»? Ведь мне предстоят долгие вечера пятниц и суббот, и их надо чем-то заполнить. Какие еще есть варианты? У Хилари валяются целые кипы реклам всевозможных занятий и курсов. «Пещерный человек: чему мы можем у него научиться?» (ровным счетом ничему). «Кулинарные рецепты для здорового сердца» (алкогольные коктейли и шоколад сюда тоже входят?). «Вечера для ценителей джаза» (господи, да это же та самая Армия сорокалетних разведенцев!).

Субботний вечер превращается в кошмар, если вы одиноки. Сидишь дома, гоняешь кассету «Когда Гарри встретил Салли» и чувствуешь себя полной дурой. Будто обманываешь саму себя, с самой собой улизнув на уикенд. Да-да, именно это ты и делаешь. А если куда-то все-таки и выбираешься, то лишь в компании мамочкиных подруг, и смотритесь вы все вместе как бродячая стая отчаявшихся идиоток.

Субботние вечера созданы для двоих — это всем известная истина. Как поездки на Бали, электрические одеяла с двойным управлением, домашние выпивоны — субботние вечера предназначены для двоих! Ну а я что делаю этим вечером? Да ничего. У друзей, на глазах у которых Дэн бросил меня в четверг, просто духу не хватает позвонить. По телевизору нет ничего — только какой-то фильм с Марлен Дитрих. Хилари отправится на монгольское макраме или еще что-то такое, а Джоди ждет свою подружку с вегетарианской пастой.

Итак, субботний вечер. Добро пожаловать в мир внезапного одиночества.

Глава вторая

Дэн позвонил в воскресенье под занавес. Я как раз рассыпала повсюду пенопласт из коробки с компьютером и собиралась запихнуть в мусорный бак оставшийся от вечеринки хлам. Едва я услышала его голос, как твердо решила не плакать — и разрыдалась ровно через пять секунд.

— С тобой все в порядке? — проявил участие Дэн.

— Да как ты можешь… Конечно, не в порядке.

— Жаль, что все так вышло, — промямлил он. Легче мне не стало.

— Ты в открытке именно это хотел сказать? Давай, выкладывай напрямую. Я тебе больше не нужна, верно?

— Ничего такого я не говорил.

— Ладно… Да пошел ты! — вырвалось у меня.

Гениально, Виктория! Только я потянулась за очередной салфеткой, чтобы вытереть нос, и — бац! — Дэн повесил трубку. Тихий щелчок послышался в тот момент, когда я готовилась к очередному раунду.

Я набрала его номер — занято. Может быть — один бог знает, как я на это надеялась, — он перезванивал мне. Но… Прошло четверть часа, из всех квартир уже тащили мешки с мусором, а телефон по-прежнему молчал. Наверняка Дэн перемывал мне косточки с кем-нибудь из своих многочисленных братцев. А может, пробежался по записной книжке и отыскал женщину, которая не станет гундосить в трубку или с первых же слов желать ему пойти куда подальше.

Со стыдом признаюсь: на этой мысли я зациклилась на весь остаток дня. А точнее, до трех утра, когда наконец отважилась сделать то, что советовала Хилари («Звони мне в любой момент!»)… Только с тем, чтобы застать ее полусонной, раздраженной и неспособной ни во что толком врубиться.

— Хил, я все загробила.

— Это как?

— Закатила новую ссору. Знаю, знаю. Съехала с катушек.

Она ничем не могла мне помочь, что и неудивительно. Как-то раз мы с Хилари жили в гостинице, так вот — она спит, словно буйвол в коме. Робкая надежда выговориться растаяла и сейчас, когда я услышала, как она отчаянно зевает в трубку. Похоже, я превращаюсь в зануду. Четыре дня, как все кончилось, — и я превращаюсь в зануду.

Под одеялами было слишком жарко. Потом мне мешали заснуть ноги, упиравшиеся в стенку. Когда мне все же удалось задремать, выяснилось, что одна нога свесилась с матраса и затекла. Мысленно я перенеслась в розовый пузырь вместе с кожаными брючками, сногсшибательным блондином и Дэном, растолстевшим, как Уинстон Черчилль. На какое-то время помогло, но потом перед глазами возникла куда более реалистичная картина: Дэн склоняется к шее адвокатши, вдыхает аромат ее духов. Дэн расстегивает адвокатский клетчатый лифчик с белой отделкой…

Потом наступил черед «Сухих завтраков». О них я раздумывала с трех до шести, пока не услышала, как вниз по лестнице бредет Умник Билл на свою пробежку — или чем он там вздумал заняться в такую рань. Забавно, когда в квартиру наверху въезжает незнакомец. До Билла там жила какая-то японская парочка, которая периодически громко топала, что-то сворачивая и разворачивая, — это помимо всего прочего. Билл — это шум воды в душе, странный мотивчик Элвиса Костелло и неизменный тарарам обстоятельной утренней зарядки.