Мелочи жизни

— А что Гусев?

— А что Гусев? — переспросил Сергей.

— Ты его не уволил? — продолжала свои расспросы Маша. — Ты же хотел.

— Я? Гусева?

— Ну ты говорил, что он там что-то не то делает... Что, если так будет продолжаться...

— Да нет. Все сейчас нормально.

И снова Сергей поднял глаза на мать. И снова она смотрела на него не отрываясь.

Сергей уткнулся в тарелку.

— А что Пушкина? — пытаясь разговорить мужа, не унималась Маша.

Сергей затравленно посмотрел на жену.

— Ну ты говорил, что у нее опять какой-то роман. С иностранцем.

— С иностранцем... А... Да... Телефон оборвал. Звонит десять раз в день.

— Это ты еще на той неделе рассказывал. И что? Кроме звонков ничего?

— Нет, ну встречаются... Наверное.

Л — Зазнался ты в начальниках. Самого интересного и не знаешь! — накладывая мужу второе, проговорила Маша. — Раньше, если помнишь, с тобой Пушкина как с мамой родной делилась. А теперь боится?!

— Стесняется, наверное, — вяло ответил Сергей. — Всетаки руководство.

— Руководство! Улыбнувшись, Маша встала.

— Сейчас приду. — И вышла из кухни.

— Ну?! — сурово проговорила Анна Степановна, когда они с сыном остались на кухне вдвоем.

— А что ты хочешь, чтоб я сделал?!

— Сколько можно морочить голову?

— Тише! — испуганно прошептал Сергей.

— Стесняется его Пушкина! Руководитель несчастный!

— Тише! Я прошу тебя! Ты можешь не кричать?!

— Не могу! Сколько это уже продолжается?! Два месяца? Два с половиной?

— Три.

— И сколько ты намереваешься тянуть?!

Услышав шаги возвращающейся Маши, Анна Степановна замолчала на полуслове.

На величественно вплывшей в кухню Маше сияло умопомрачительно модное платье.

Сергей тупо уставился на жену.

— Где восторги? Где возгласы радости? Где благодарность судьбе, подарившей тебе жену-красавицу? — шутила Маша, пытаясь скрыть охватившую ее неловкость.

Кокетливо пройдясь по кухне, она села к мужу на колени и обняла его.

— Давай купим? А? Сергей молчал.

— Я тебя очень прошу...

— Сколько? — в ужасе прошептал Сергей.

— Вообще-то... — Маша вдруг резко наклонилась к мужу и произнесла ему цену на ухо. — Это продает Гоша. Нам он может отдать по оптовой цене.

— С какой радости! — слабо возразил Сергей.

— Отдаст, отдаст. Я с ним говорила...

— Настоящий руководитель, — издевательски проговорила Анна Степановна, — не должен экономить на жене!

Сергей тоскливо молчал.

— Ведь у тебя есть деньги на книжке, — уговаривала мужа Маша.

— Но мы же копили... Для дачи...

— Сереженька... Ну что сейчас можно сделать для дачи на эти деньги? Ну Сереженька... Нет, ну если ты так не хочешь...

Маша решительно встала.

— Купим. Купим, — вздыхая, тихо проговорил Сергей. Просияв, словно благодарный ребенок, Маша поцеловала мужа.

— Доедай! Я сейчас. — С этими словами она снова выскочила из кухни.

— Какое у тебя пособие? — строго спросила сына Анна Степановна.

— А!.. — Сергею не хотелось говорить.

— А сколько ты ей приносишь под видом зарплаты?

— Сколько полагается.

— Значит, на книжке уже ничего не осталось?

— На платье хватит.

— А дальше что? — наступала Анна Степановна. — Как ты с ней объясняться будешь?

— Ну найду же я эту проклятую работу рано или поздно.

— А если поздно?.. — Анна Степановна помолчала. — Что? Вот прямо никакой работы и нет?

— На конвейере. Мне это не выдержать. С моим вестибулярным аппаратом!..

— И сколько же они тебя так могут держать? Я имею в виду, на пособии?

Сергей пожал плечами.

— А точнее?

— Какая разница!

— Н-да. Дожили.

—Я не могу. Она меня из дома выгонит. И будет права. Что это за муж, что это за мужчина, если он не может содержать семью. Она с утра до ночи по урокам бегает, а я... Нет. Я не могу ей признаться! Не могу!

Анна Степановна, словно в детстве, успокаивающе прикоснулась к голове Сергея.

— Ты доел? — появилась уже переодевшаяся Маша. — Пойдем, я тебе что-то покажу. Пойдем в комнату. Пойдем пойдем!

— Что там? — тоскливо глядя на мать, тихо проговорил Сергей.

— Боюсь, что я догадываюсь, — многозначительно бросила Анна Степановна.

А комната была завалена коробками, поверх которых горками пестрели образцы модных товаров.

Сергей удивленно посмотрел на жену, на мать.

— Это Гоша завез, — объяснила Анна Степановна.

— Он всего на пару дней. У них на складе сигнализацию меняют, а Гоша только сегодня из Германии вернулся. В общем, считай, нам повезло.

В восторге, уже не в первый раз перебирая вещи, Маша продолжала:

— До чего у него все отлажено. Пять дней его не было, а сколько всего привез! Жалко, что для тебя ничего нет. Все только женские вещи...

— Ну я пойду... — тихо проговорила Анна Степановна. Похоже было, что ни Маша, ни Сергей не услышали ее слов.

— Надо Юльке взять, — доставая женские сапоги, уверенно сказала Маша. — Она на зиму совсем разутая.

— А у нее же были какие-то. Вишневые, — слабо сопротивляясь, заметил Сергей.

— Вот именно, что были. Это же еще те, что ты мне шесть лет назад из Болгарии привез. Там уже не поймешь, сапоги это или сандалии.

— Протерлись?

— Протерлись?!.. Да там уже заплаты протерлись, не только что сапоги.

Словно ища поддержки, Сергей беспомощно посмотрел на мать. Она была бессильна помочь.

— Вообще, о чем ты говоришь? — продолжала Маша. — Гоша отдаст нам все за полцены.

— Маш, какие полцены! Откуда у меня столько денег? Ты соображаешь?

— Что значит «откуда столько денег»?! Мы же решили, что тратим с книжки. Значит, тратим! Все равно они там в дым превратятся.

— Но ты же платье купить хотела?..

— Ну правильно. Платье. Сапоги. Еще даже остается. Сашке на курточку. — Маша выудила из ящика куртку. — Хорошенькая какая. Она, конечно, на женскую сторону, но какая разница. Там же «молния»... Давай подарим?! У него ведь скоро день рождения.

— Но это же куча денег?!

— А где ты дешевле купишь?!

— А я и не собираюсь покупать вовсе. Ни дешевле. Ни дороже.

— Сереж. Ему ведь все равно ходить не в чем. Не может он до бесконечности твое донашивать. Надо же и что-то приличное иметь. Хоть одну вещь.

— Ну, я все-таки пошла, — не выдержала Анна Степановна. — У вас, конечно, хорошо, но надо и честь знать...

— Я провожу тебя, — с готовностью отозвался Сергей и, спеша прервать тяжелый для себя разговор, проследовал за матерью в прихожую.

— До свидания, Анна Степановна, — не отрывая взгляда от вещей, ответила Маша.

— Как ты теперь будешь выкручиваться? — одеваясь, спросила Анна Степановна.

— Не знаю...

— На куртку для Саши могу тебе дать. — Анна Степановна поцеловала сына в лоб. — Больше у меня нету.

— Спасибо.

— Не за что!

— Папе привет.

— Позвони ему. Он хочет обсудить свои дела с умным человеком. Я ему для этого не гожусь. — С этими словами Анна Степановна вышла.

Грустно посмотрев матери вслед, Сергей поплелся обратно в комнату.

Анна Степановна уже выходила на улицу, когда через стекло подъездной двери вдруг увидела Юлю.

Она возникла из белого «мерседеса». Привычным движением хлопнула дверцей. Лицо внучки сияло от счастья. Девочка сжала просунутую через окно автомобиля мужскую руку.

Самого мужчины в глубине машины видно не было.

Когда Юля вошла в подъезд, Анна Степановна вжалась в стену, стараясь остаться незамеченной.

... А Сергей между тем вошел в комнату, полный решимости признаться Маше во всем.

— Маша!

— Смотри, какую я Сашке курточку подобрала! — перебила его жена. — По ней вообще не поймешь — мужская она или женская.

— Маша, я хочу...

— Ой, были бы деньги... Я бы, по-моему, все скупила. Я не понимаю, как продавщицы в коммерческих с ума не сходят! Ведь столько всего вокруг.

— Маш...

— А ты не расстраивайся. Мы тебе обязательно что-нибудь купим, — по-своему поняв озабоченность мужа, проговорила Маша. — Я уже Гоше сказала. Если что на тебя будет — мы берем! Я одолжу у кого-нибудь. Не расстраивайся.