Корпорация «Попс»

Проводница прикрывает дверь — тихонько — и я снова одна. На подносе маленький заварочный чайник, и, заглянув под крышку, я вижу, что мне и вправду принесли «просто кипяток», который я заказывала вчера вечером; и еще фирменные крекеры «Большой западной железной дороги» — их, похоже, приносят всегда, даже если ничего не заказывать. Я достаю из сумки щепотку зеленого чая и бросаю в воду; чаинки тут же набухают. Минуту-другую дую и прихлебываю, мне нужен кофеин. Закрываю глаза на тридцать секунд, открываю снова.

Мое чувство времени искажено: я вдруг не понимаю, сколько мне осталось на сборы до остановки в Ньютон-Эбботе. Двенадцать минут? Одиннадцать? Моя постоянная паранойя: как бы сойти вовремя? Однажды я чуть ли не последней спрыгнула с подножки переполненного поезда неподалеку от Кембриджа. Приземлившись на платформу и уже развернувшись к выходу, я услышала чей-то вопль. Оглянулась и увидела мужчину, который остался в вагоне и сражался с закрытой дверью. Он распахнул окошко и дергал за ручку с внешней стороны. «Я не могу открыть эту чертову дверь», — громко сказал он. Я решила вернуться и помочь ему, но в этот момент поезд тронулся. Мужчина мгновенно запаниковал и замолотил кулаками по двери. «Эй! — заорал он. — Я выхожу!» Предпринимать что-либо было поздно, и поезд унес его, стонущего нечто вроде «помогите»… Возможно, пропустить свою станцию — не такая уж вселенская трагедия, и все дело просто в неудобстве: придется ехать до следующей станции, а потом возвращаться. Если я сейчас пропущу Ньютон-Эббот, сойти смогу только в Плимуте, где часа два прожду поезда в обратном направлении. Посреди ночи становится трудновато ехать с пересадками.

Не прекращая копаться в пакетике мюсли и прихлебывать чай, я быстро выскакиваю из пижамы и надеваю вещи, в которых была всего несколько часов назад, хотя на туфли я сейчас даже смотреть не могу и поэтому напяливаю парусиновые тапки. Туфли придется как-нибудь втиснуть в чемоданчик, и без того набитый всякой всячиной. На это у меня уходит добрых 90 секунд — десятая часть времени, оставшегося на сборы. Вскоре в легком смятении я выскакиваю в коридор, где жду, по ощущению судя, битых два часа, и вот поезд наконец замедляет движение, содрогается и останавливается. Время, как обычно, играет со мной в кошки-мышки.

Я — единственная, кто сходит в Ньютон-Эбботе. Я сразу же замечаю, какой здесь чистый и холодный воздух. Когда поезд исчезает во тьме, тишина буквально подавляет меня, но потом одинокая ранняя птаха запевает в рощице через дорогу. Я здесь раньше никогда не бывала и не знаю, чего ожидать. Покупая билет, я лишь сумела выяснить, что, хотя это и не ближайшая станция к Заячьей Усадьбе, зато ближайшая, где останавливаются ночные поезда. Я прикинула, что такси отсюда до Усадьбы будет стоить что-то около 20 фунтов; занеси меня в Плимут, заплатить пришлось бы в районе 50-ти. Это всего лишь дорожные расходы, но за них мне, вполне вероятно, придется отчитываться. До сих пор на мои ночные путешествия смотрели сквозь пальцы, но мне совсем не хочется объяснять, почему это я потратила на такси полсотни фунтов, да еще до рассвета, когда у всех остальных будут нормальные, скромные расходы: сравнение окажется не в мою пользу.

Порой ночные путешествия вгоняют в депрессию. Если вам хоть каплю уныло ехать куда-то ночью, есть один простой трюк: напомните себе, какое это все-таки приключение и насколько глубже вам открывается мир, если вы на просторе, не спите и двигаетесь, в то время как большинство людей взаперти, неподвижны и дрыхнут. Как это будоражит — приехать туда, где вы никогда не бывали, в час, когда солнце еще не вползло на небо и на улице, кроме вас, ни души. Если бы всех убила атомная бомба, но каким-то образом пощадила вас, — скажем, если бы вы сидели в неком уникальном бункере, — вот что увидели бы вы, когда вылезли: мир необитаем, как будто люди спешно куда-то свалили. Ночь — мое время, определенно мое. Я не боюсь темноты, не боюсь незнакомцев. Раньше боялась, но потом поняла, что страх живет в голове и больше нигде. Избавившись от страха, скажем, перед прогулками по ночному безлюдному городу или темному лесу, вскорости осознаешь, что на самом деле боишься одного — одиночества. Я напоминаю себе: ты знаешь, что надо делать в самых разных ужасных ситуациях — в основном потому, что специально изучала их для работы — и ты не боишься быть одна; затем я ухожу со станции.

Два или три такси притулились на маленькой станционной парковке, в полной боеготовности, с полусонными водителями, что смолят самокрутки или слушают ночное FM-радио. Я возьму одно из этих такси, когда взойдет солнце. Я не могу нарисоваться в Заячьей Усадьбе в пять утра; это было бы слишком странно. Взамен я планирую исследовать этот маленький/большой город под покровом темноты — а вдруг сгенерируются интересные или полезные идеи? — после чего найти какую-нибудь кафешку и позавтракать. Вот еще одна рабочая привычка: можно оправдать даже самые странные поступки тем, что они, дескать, «помогают генерировать идеи». По сути дела, это не просто формальное оправдание — большинство идей зачастую генерируется именно такими причудами и вывертами. Рутина убивает творческую мысль; это общеизвестный факт. И, кстати, один из множества «попсовских» девизов — они все придуманы нашим безумно-гениальным исполнительным директором Стивом Макдоналдом по прозвищу «Мак».

«С этим чемоданчиком я, наверное, вылитая беженка», — думаю я, миновав парковку и свернув направо, к небольшому параду магазинчиков. Меня никто не видит, никто обо мне ничего не думает, и я вдруг задаюсь вопросом, существую ли вообще? Теперь, когда на мне парусиновые туфли, я не слышу своих шагов, и от этого лишь острее ощущение, будто меня на самом деле нет, будто я призрачно двигаюсь сквозь неизвестный мне город, засветло, там, где нет наблюдателей.

Недавно я поняла, что почти все приемы и трюки, описанные в сопроводиловках к «КидСпай», «КидТек» и «КидКрэкер», я постоянно использую в реальной жизни — даже если никакой нужды в этом нет. Например, если я хочу рассмотреть человека, идущего по улице, я использую витрину магазина. Отправляясь по делам, выбираю алогичные маршруты на случай, если кто-то сидит у меня на хвосте или запоминает мой распорядок дня. Стараюсь нигде не оставлять отпечатков обуви. Началось это как ролевая игра. Способность «превратиться» в проблемного 9–12-летнего ребенка — необходимая часть моей работы; стоит мне об этом подумать, как внутренний голос шепчет: «Ага, клево! Тайная личность! Ну, как будто заходишь в телефонную будку, а выходишь совершенно другим человеком, наделенным тайными способностями!» Одно это доказывает, насколько сильна теперь моя связь с коллективной психикой проблемных детей.

Придумывать набор «КидКрэкер» было проще, чем остальные два, но как-то менее весело. Чтобы создать «КидСпай» и «КидТек», я взаправду изучала новое. Шифры и искусство дешифровки всегда были частью моей жизни, так что «КидКрэкер» не потребовал особой самоотдачи. Я просто-напросто записала на бумаге вещи, которые знала с пеленок. Однако этот набор слегка опередил по продажам другие два. Ребята из Отдела маркетинга — а нынче мне с ними приходится обсуждать абсолютно все, — твердят, что шпионство слишком отдает «холодной войной», а профессия детектива чересчур «стремная» и «старомодная» для детей, живущих в нашем террористически-космическом мире-матрице. Никогда не понимала, как с этими типами разговаривать. Из-за того, что «КидКрэкер» принес больше денег, чем остальные наборы (которые тоже неплохо продались, несмотря на «стремность» и т. д., и т. п.), на меня теперь постоянно давят: придумай что-нибудь такое более «дешифровочное по духу». Так что я планирую разработать набор для выживания в глуши. Может, назову его «КидСкаут»… впрочем, это слишком попахивает бойскаутами и определенно «неклево». С названием у меня проблемы, хотя обычно я их придумывают с лету. Конечно, прямо сейчас я вам не объясню, чем выживание похоже на дешифровку, однако на переговорах с моим боссом и ребятами из Отдела маркетинга я как-то умудрилась их убедить. По-моему, я упирала на интерактивность (разумеется, мои бренды жутко интерактивны, так как все они обучают новым навыкам). Я сделала еще одно предложение — разработать набор для занятий магией «КидКадабра», — но его отклонили. Согласились, что при нынешней обстановке на рынке детских товаров такой набор пойдет, но заключили, что продажа детям предметов «черной» магии повредит общему имиджу «Попс».