Не плачь, Тарзан!

Один взрослый и двое детей не в состоянии прожить на неполную зарплату учителя рисования, во всяком случае, если они каждый день не прочь поесть. А поскольку я отказалась взять ставку целиком, пособия мне не платили. Считается, что, если человек добровольно отказывается от полноценной зарплаты, дальше он решает свои проблемы сам. Бестолку было твердить о том, что отказываюсь я не от зарплаты, а от непосильного груза в одиночку работать весь день и при этом поддерживать нормальные условия для детей в промежутке между их поздним приходом из детсада и ранним сном, за которым следовало мытье посуды, уборка, стирка и готовка.

Алиментов от Мике получить было нельзя, поскольку никто не знал, жив ли он и если да, то где его искать. Да и что можно требовать от пропавшего отца, его даже к суду не привлечешь. Я ведь не могла доказать, что его нет, или объяснить, почему он нам не помогает. Мне становилось дурно от одной только мысли, что это придется обсуждать по телефону с дознавателем. Мне казалось, если я докажу, что Мике с нами не живет, он исчезнет навсегда.

Последние три года одежду для детей я покупала в секонд-хенде. Дети были довольны, можно было выбирать самим, в обычном магазине я никогда им этого не позволяла.

Хотя недавно мне стало не по себе. Билли стоял как вкопанный в универмаге «Оленс» перед коробкой с картинками из диснеевского мультфильма. Я видела, что он готов умереть ради этих картинок. Сын безнадежно посмотрел на меня в полной уверенности, что я никогда не соглашусь купить такую никчемную вещь, и я сказала: «Раз тебе так хочется, Билли, значит, надо купить!» Он кивнул, не веря своим ушам, а я достала из кошелька последние деньги и купила картинки. На прокладки мне уже не хватило, хотя на днях они бы мне не помешали. Опять придется сворачивать полотенце, а потом, поздно вечером, замачивать в ведре с холодной водой, чтобы дети не испугались при виде крови. Раньше такое случалось.

Все эти неудобства забудутся еще до конца недели. А Билли будет радоваться картинкам значительно дольше.

«Почем нынче волосы?»

В один прекрасный день мы остались без единого эре. Все лето мы жили на мое жалкое отпускное пособие и на несколько тысяч, которые я выручила от продажи Британской энциклопедии, сгоряча купленной Мике. Я только что заплатила за жилье, да еще и пени начислили, потому что в прошлом месяце у меня не было денег. Последние сбережения ушли на дом отдыха, но дело того стоило, поскольку летом мы больше никуда не поехали. В ближайшем будущем денег не предвиделось — зарплату за осенний семестр ждать придется не меньше недели. А занимать больше не у кого, это факт.

Когда-то давно, в дамских романах, которые читала моя бабушка, женщины ухитрялись продавать свои длинные золотистые волосы. Сомневаюсь, что мои волосы кто-нибудь захочет купить, даже если кто-то сегодня занимается такими вещами. Может быть, я смогла бы что-нибудь выручить за свои секущиеся лохмы? Предлагаю два волоса по цене одного! А еще запросто могу отправиться на панель, вопрос только в том, кто будет сидеть с детьми, да и на проезд у меня нет денег… Устала я от этих шуток, лучше приберегу их для Йенни. У нее ведь тоже жизнь не сахар.

Последние гроши ушли на пакет овсяных хлопьев, литр молока и кило картошки. А также на два леденца на палочке — ядовито-зеленый и розовый. В субботу вечером мы мастерили кукольный театр из лоскутков и молочных пакетов, а Билли все время тыкал липким леденцом в кусочки ткани.

Воскресным утром я встала пораньше и испекла хлеб из грубой ржаной муки — кроме этой муки у нас ничего не осталось. Хлеб больше походил на лепешку, Билли его есть отказался, и я сварила ему овсянку. Яблочного повидла не было, но я нашла подгнившее яблоко, настрогала его в кашу и насыпала туда гораздо больше сахара, чем позволяла мне совесть. Билли остался доволен. Белла уже косилась на меня, она всегда чувствовала, что я не в настроении, и мужественно проглотила разваливающийся хлеб с треснувшим помидором.

Потом мы устроили совещание по поводу того, как проведем день. Детсадовская подружка Беллы ходила «в му… музезей», и Белле тоже хотелось там побывать. Билли, разумеется, рвался в бассейн. Но шел проливной дождь, у нас не было денег на автобус, а за музей и бассейн опять же надо платить. Так что это отпадает. В парке или в лесу при такой погоде не поиграешь.

Тогда мы построили за диваном пещеру, зажгли внутри лампу, накрыли ее красным шарфом — как будто это огонь — и расставили там цветы в горшках. Белла была неандертальцем, обмотанным шкурами, которые остались с тех пор, как я шила леопардовое бикини. Билли был неандертальской собакой. В каменном веке люди питались фруктами и орехами, поэтому в шкафу на верхней полке я отыскала горстку лежалых орехов и немного неандертальского изюма. На обед мы испекли картошку, нашпигованную дольками чеснока и посыпанную грубой солью, — дети обожают чеснок. Если б Мике был с нами, он нарядился бы неандертальцем с дубинкой, орал бы и бил себя в грудь, утащил бы меня за диван и поднял там грохот, а пока дети кричали бы от восторга, он украдкой сжал бы мне грудь и прижался бы ко мне сзади. А потом он бы выпрыгнул из-за дивана и притворился саблезубым тигром.

Я часто вот так мечтаю. Если бы Мике был с нами, то… дальше следует что-нибудь безумно веселое и приятное. Он умел отплясывать так, что мы от хохота чуть со стульев не падали. Хотя я знаю, что Мике мог бы сидеть сейчас рядом, уставившись на нас пустыми глазами, а потом вдруг разразиться невнятной тирадой о том, что кожа и некоторые ткани легко электризуются и могут стать причиной ожогов. Однажды такое уже случилось, когда он увидел, что Белла спит в обнимку с новым медвежонком из овечьей шерсти. Ох, Мике, Мике…

Как-то раз он занял у брата тысячу крон, выкинул в окно картошку с чесноком и заказал столик в «Ля Гарсон». Детям он попросил принести улиток и играл с ними в диких свиней. Хрю-хрю, пятачками прямо в тарелку, никаких ножей и вилок, будем откапывать этих жирных улиток прямо из-под земли. В конце концов нас вежливо попросили покинуть ресторан. Надо как-нибудь посчитать, сколько раз нас с Мике просили покинуть помещение.

Хотя в последний год его братец больше не давал нам в долг, да и никто другой не давал. А сматываться из ресторана, не заплатив, не хотелось, тем более с детьми.

Мы играли, пока не настал Синий час. Мы сами его придумали. Когда настает Синий час, у нас в семье гасят свет и смотрят в окно, как сумерки красят все в синий цвет. Многоэтажки, разукрашенные неумелыми граффити, и автомобильные стоянки становятся темно-синими, и даже вход в метро излучает магическое сияние, словно жилище подземных духов. Насмотревшись, мы зажигаем свечку в синем стеклянном подсвечнике и рассказываем грустные сказки о пропавших принцессах и собаках, которые потеряли своих хозяев. Я всегда рассказываю сказку до середины, оставляя самое интересное на потом, когда дети поужинают и лягут в кровати. Тогда принцесса возвращается домой, собака находит хозяина, а дети, сладко посапывая, засыпают в обнимку с потрепанными плюшевыми игрушками.

Но сегодня вечером этот прием не сработал. В холодильнике шаром покати, на последней консервной банке отсутствовала этикетка. У меня, конечно, остался овес для каши, но не было молока. Я решила рискнуть и открыла консервы в надежде, что там персики в собственном соку, но там оказался зеленый горошек. Хлеб тоже кончился, были только соленые сухарики.

Потом мы играли в диких зверей на водопое и соревновались, кто выпьет больше воды из тазика, стоя на четвереньках. Мы мычали, рычали и ревели. Белла была слоном, она набрала в рот воды и пустила фонтанчик, получилось очень похоже на слона, правда, белье в кровати пришлось поменять. Дети напились воды, есть им уже не хотелось, даже от сухариков отказались. Они дослушали сказку и сразу уснули. Утром в детском саду они получат сытный завтрак. У нас редко бывают такие напряги с едой. Но все же бывают.