Гламур

Существовали, конечно, и другие возможности. Службы новостей Би-би-си, как и другого солидного британского телевизионного агентства Ай-ти-эн, переходили на электронную запись, и все же в Ай-ти-эн ему предложили работу с кинопленкой. Но он отдавал себе отчет, что и на новом месте в конце концов возникнет прежняя проблема. Было еще предложение заняться документальной съемкой для промышленных корпораций, но он отлично понимал, что это не выход. Политические новости — вот его настоящее призвание, на них он собаку съел.

Решение пришло само собой, когда агентство неожиданно потеряло контракт с американским партнером. Началось сокращение штатов, и Ричард Грей, опередив события, добровольно согласился на увольнение. У него не было никаких конкретных соображений. Он просто получил выходное пособие и собирался воспользоваться этим, чтобы некоторое время пожить спокойно и подумать о своей дальнейшей карьере.

Денежных затруднений он не испытывая. Стоимость квартиры была уже полностью выплачена за счет отцовского наследства, так что пособия должно было хватить по крайней мере на год. Кроме того, он не сидел вовсе без дела. От случая к случаю ему удавалось находить внештатную операторскую работу.

Но дальше в памяти был провал.

О последующем остались лишь отрывочные воспоминания: отделение интенсивной терапии лондонской больницы на Чаринг-Кросс, несколько операций, аппарат искусственного дыхания, непрестанная боль и туман в голове от обезболивающих. Его возили в машинах «скорой помощи» из одной травматологической клиники в другую, и во время переездов боль делалась совершенно нестерпимой. Наконец, он помнил путешествие, занявшее почти целый день, в очередной машине «скорой помощи» и с той поры находился здесь, в санатории Мидлкомб на южном побережье Девона.

Но именно там, где-то в глубине провала, он шел, ни в чем не повинный, по лондонской улице мимо полицейского участка, где террористы оставили начиненный взрывчаткой автомобиль. Адская машина взорвалась как раз в тот момент, когда он проходил мимо. После этого — множество ожогов и ран, изувеченная спина, переломы тазовых костей, ног и рук, разрывы внутренних органов. Он был на волосок от смерти. Но все это он знал только с чужих слов, а сам не помнил ровно ничего.

Вот и все, что сохранила его память на тот день, когда Сьюзен Кьюли появилась в клинике Мидлкомб. И для нее места там не нашлось.

4

Медики расходились во мнениях о природе амнезии, поразившей Ричарда Грея, а для самого Грея дело осложнялось еще и отсутствием однозначного мнения о самих медиках.

Он находился на попечении двух разных врачей: психолога Джеймса Вудбриджа и психиатра-консультанта доктора Хардиса.

Вудбридж не нравился Грею как человек, представлялся надменным и недоступным, но в то же время он придерживался курса лечения, казавшегося вполне понятным и приемлемым. Хотя Вудбридж принимал во внимание и травматическую природу его увечий, и последствия контузии, вместе с тем он был готов допустить, что эта ретроградная амнезия имеет еще и психологическую подоплеку. Иными словами, он не исключал, что в жизни Грея могли быть дополнительные обстоятельства, не связанные прямо со взрывом, память о которых он старается подавить. Вудбридж был твердо убежден, что воспоминания такого рода следует стимулировать крайне осторожно, прибегая исключительно к щадящей психотерапии, и что преимущества других, более агрессивных приемов не стоят возможного риска. Он считал, что выздоровление Грея должно идти последовательно: возврат к нормальному физическому состоянию поможет ему легче принять свое прошлое, и, таким образом, возвращение памяти будет происходить постепенно, естественным путем.

С другой стороны, доктор Хардис, который чисто по-человечески Грею нравился, подталкивал его в прямо противоположную сторону. Хардис настаивал на более активном вмешательстве, считая, что применение традиционной аналитической психотерапии даст результат еще очень нескоро, особенно в его случае, когда амнезия имеет органическую природу.

Несмотря на все эти человеческие предпочтения, до последнего времени Грей охотнее принимал рекомендации Вудбриджа. До появления Сьюзен Кьюли его не слишком заботило, что в действительности происходило с ним в течение этих нескольких позабытых им недель. Гораздо больше его беспокоило само ощущение отсутствия воспоминаний — ощущение пустоты, провала, бреши в его жизни. Ему казалось, что этот темный, хранивший молчание период отторгнут от него навсегда. Разум Грея как бы инстинктивно избегал его, подобно тому, как человек старается избежать прикосновений к открытой ране.

Но вот Сьюзен Кьюли явилась к нему из этого утраченного времени и осталась неузнанной. Она знала его тогда, и он тоже знал ее. Она пробудила в нем потребность вспомнить.

5

Утром, когда Ричард Грей, приняв ванну и одевшись, ждал в своей палате известий о прибытии Сьюзен, к нему заглянул Вудбридж.

— Хотелось бы, — начал психолог, — обсудить кое-что в спокойной обстановке, прежде чем вы снова увидитесь с мисс Кьюли. Она производит впечатление приятной молодой особы, вы не находите?

— Нахожу, — ответил Грей, испытав внезапное раздражение.

— Неужели вы совсем ее не помните?

— Совершенно.

— Нет даже смутного ощущения, что вы могли ее видеть?

— Нет.

— Сказала она вам что-нибудь о том, что произошло между вами?

— Нет.

— Я вот что думаю, Ричард. Возможно, это была размолвка, ссора, травмировавшая вас настолько, что вы затем пытались похоронить даже память о ней. Такая реакция была бы совершенно нормальной.

— Пусть так, — сказал Грей, — но я не понимаю, какое это имеет значение.

— Причиной вашей амнезии может быть неосознанное желание избавиться от неприятных воспоминаний.

— Какая разница, так это или нет?

— Если она появится, возможно, вы подсознательно захотите загнать свои воспоминания еще глубже.

— Вчера я этого не почувствовал. Наоборот, возникло желание узнать ее получше. Мне кажется, она может быть полезной, напомнить то, что я не могу вспомнить сам.

— Да. Но вы должны понимать — и это важно, — что сама по себе она вас не излечит.

— Но вреда-то не будет?

— Увидим… Если вы захотите поговорить со мной после этой встречи, я к вашим услугам до конца дня.

Раздражение Грея не прошло и после ухода Вудбриджа. Ему казалось, что должно быть пусть небольшое, но все-таки вполне определенное различие между его частной жизнью и историей болезни. Иногда он думал, что лечившие его доктора видят в его амнезии всего лишь некий вызов им как специалистам, не имеющий отношения к его реальной жизни. Если Сьюзен в прошлом действительно была его подружкой, значит, они знали друг друга довольно-таки близко и воспоминания о ней, очевидно, тоже имеют сугубо личный характер. Вудбридж своими вопросами откровенно вторгался в его личную жизнь.

Несколько минут спустя, захватив недочитанную книгу, Грей выехал из палаты и покатил к лифту. Он спустился на террасу и направился в самый дальний ее конец. Место было выбрано не случайно: он оказался на приличном расстоянии от прочих пациентов и к тому же получил возможность наблюдать за большей частью парка и автомобильной дорогой, ведущей от шоссе к парковочной площадке для посетителей клиники.

День был холодный и серый, небо все плотнее затягивалось низкими облаками, надвигавшимися с северо-запада. Обычно море хорошо просматривалось с террасы, поблескивая между деревьями, сегодня же все было окутано унылой дымкой.

Грей устроился читать, но ветер оказался задиристым. Помучившись несколько минут, он вызвал дежурную медсестру и попросил у нее одеяло. Прошел час, и пациенты потянулись внутрь.

Периодически прибывали машины, с ревом взбираясь по крутой дороге. Подъехали две кареты «скорой помощи» с новыми пациентами, несколько фургонов, много легковушек. С каждым новым автомобилем волнение Грея росло. Полный нетерпения и надежды, ждал он появления своей новой старой знакомой.