Пластит

А тем временем Зара с мороженым в руке шла по «Атриуму». Правда, у эскалатора остановилась в нерешительности, не зная, как на него ступить. Но тут кто-то взял ее под локоть, и она отшатнулась:

– Убери руки!

– Я хотел вам помочь, завести на эскалатор…

– Иди своей дорогой!

Бритоголовый Климов в летней рубашке-апаш и потертых джинсах, пожав широкими плечами, ушел на эскалатор, а Зара с трудом перевела дух – от его толчка под локоть она чуть не нажала кнопку детонатора.

Второй этаж. Справа от эскалатора – окна уютного кафе «Friday’s». Зара остановилась у окна, и тут же из кафе вышел лилипут-зазывала в смокинге и цилиндре:

– Заходи, красавица! Сегодня у нас блинчики по-венски – пальчики оближешь!

С его простодушным личиком и детским ростом он был смешон, но она отвернулась и ушла.

– Эй! – крикнул он вдогонку.

Зара оглянулась, а он, совсем как ребенок, показал ей язык.

Взбешенная, она чуть было не обложила его по-чеченски, но, опомнившись, отвернулась и двинулась дальше.

Бутики…

Указатель платного туалета…

Магазин спорттоваров…

Магазин электротоваров…

Еще одно кафе…

Вход в многозальный кинотеатр и афиша нового диснеевского мультфильма…

Салон красоты…

Зара через стекло засмотрелась на работу мастеров, затем решительно зашла в салон.

– Хочу волосы покрасить.

– Пожалуйста, – сказал мастер. – Но у нас дорого…

– Ничего! – высокомерно ответила она. – У меня есть деньги. Показать?

– Нет, зачем? Садитесь. Вас в какой цвет?

– В блондинку.

– Садитесь. Снимите курточку.

– Зачем?

– Ну а как? Мы же будем голову мыть…

Зара оглянулась. Обстановка совершенно мирная, идиллическая – по радио передают тихую музыку, в двух соседних креслах мастера делают женщинам модные прически.

Поколебавшись, Зара сняла смертоносный ранец вместе с джинсовой курточкой, села в кресло, а ранец и куртку положила у своих ног.

– Да повесьте на вешалку. – И мастер нагнулся, чтобы поднять ее ранец и куртку.

– Не трогай! – резко остановила она.

Мастер посмотрел на нее изумленно.

Она смягчила тон:

– Пусть тут лежит…

Пожав плечами, он принялся за работу. Его движения были профессионально мягки, округлы, даже женственны. Они успокаивали, умиротворяли и расслабляли. Зара закрыла глаза и, задремав, вспомнила, как похитил ее Муса – понарошку, по сговору, но красиво, театрально, на коне и с погоней… И как гости плясали на их свадьбе… И как сладко любил ее Муса, а она обещала родить ему десять сыновей…

И вдруг – трах-тарарах! Бах-бух-бах!

Зара вздрогнула, открыла глаза.

Это с воинственным кличем въехал в салон трехлетний пацан на трехколесном детском велосипеде и с саблей на портупее, а с ним зашла его мать – та самая молодая женщина, которая спрашивала билеты в Большой театр. Женщина уселась на укладку волос, а пацан принялся колесить на своем велике по всему салону, играя в войну с воображаемыми врагами. Казалось, его дурацкий велик вот-вот заденет сумку-ранец с пластитом-4…

В отделении милиции при Курском вокзале, на столе дежурного майора лежали мобильный телефон Ахмеда и стопка денег, а перед дежурным стояли четверо задержанных подростков.

– Так… – говорил дежурный. – А бумажник с документами успели скинуть. Куда?

– Да ничё мы не скидывали! – нагло сказал один из подростков. – Это мои бабки и мой телефон!

Дежурный взял в руки телефон, это была дорогая «Нокия».

– Твой? – переспросил дежурный. – И какой номер?

– Ну, это… Я не помню… – замялся парень.

Но приятель выручил его:

– Да мы только купили сим-карту, еще не запомнили номер.

– Правда? – усмехнулся дежурный. – И где купили?

– А на вокзале, у пацанов.

– Понятно… – Дежурный взял со стола деньги. – Значит, это твои деньги. И сколько их тут?

Парень опять замялся, а второй выручил:

– Так это ж мы скинулись. На гитару. Я штуку положил. – И третьему: – Сашок, а ты сколько дал? Не помнишь?

– Не-а, не помню, – сказал третий. – Дал, сколько было. А чё? Нельзя, что ли, гитару купить?

– Можно, артисты, – сказал дежурный. – Только чуть погодя. А пока посидите в КПЗ. Сейчас объявится пострадавший. Если он назовет номер телефона и сумму денег, вам киздец. Сержант, отведи их в обезьянник.

Пацаны зашумели:

– Да вы что!.. Вы не имеете права!.. Да я счас отцу позвоню!..

Но дежурный уже не слушал их, а смахнул в свой ящик вещдоков и деньги, и телефон.

Бритоголовый Климов появился в салоне красоты с какими-то покупками в фирменных бумажных сумках и, шутя, доложил своему сыну – малышу-велосипедисту:

– Товарищ генерал, разрешите доложить?

– Слушаю, – серьезно ответил малыш.

– Пока мама делает прическу, мы идем в кино на мультик, это здесь же, в «Атриуме», через пять минут начало. Вы готовы?

– Мне нужно пописать, – сказал пацан.

Климов оставил жене пакеты с покупками, взял сынишку и направился к выходу. И тут у него зазвонил мобильник.

– Алло! – сказал он на ходу. – Но у меня же отгулы за командировку. И годовщина свадьбы… Есть! Так точно! Еду…

И вернулся в салон, объяснил жене:

– Лера, извини, вызывают на работу.

– Как? А кино? – сказал малыш.

– Извините, товарищ генерал!

Малыш заревел.

Тут музыка по радио прекратилась, «Эхо Москвы» сообщило о предстоящих культурных событиях в Москве – в том числе о праздничном концерте в Большом театре и вечернем гулянье в саду «Эрмитаж».

Зара глянула на часы. Вечернее гулянье в «Эрмитаже» ей ни к чему, а до концерта в Большом у нее еще есть время.

Иосиф Кобзон, распеваясь у окна своей мансарды с видом на Москву, тоже смотрел на часы и собирался на концерт – парадный костюм… белоснежная рубашка… бабочка…

А Климов гнал по Москве свою «девятку»…

И Алла Пугачева собиралась на концерт…

А в «Атриуме» уборщица, гудя мощной машиной-пылесосом, катила на ней по торговой галерее и вытряхивала мусорные урны в большой полиэтиленовый мешок. Что-то привлекло ее внимание в одной из мусорных урн, она залезла в нее рукой в брезентовой перчатке и достала бумажник и паспорт Ахмеда.

А на подмосковной даче Михаил Жванецкий, собирая свой знаменитый потертый портфель, вдруг остановился и наспех записал очередную гениальную хохму…

А на проспекте Вернадского Климов запарковал свою машину у высотного здания без всяких вывесок. Хотя день был праздничный, к этому зданию одна за другой подъезжали машины со спецсигналами и без, и офицеры, генералы и штатские с офицерской выправкой спешно уходили под козырек центрального входа.

Климов вместе с ними вошел в здание, предъявил прапорщику охраны свои милицейские «корочки». Прапорщик нашел его фамилию в списке, посмотрел ему в лицо, затем на его фото в удостоверении и только после этого сказал:

– Вам на шестнадцатый этаж.

Климов лифтом поднялся в АТЦ ФСБ, в оперативный штаб «Перехват шахидки».

Здесь уже было многолюдно и накурено – руководители ФСБ и МВД, мэр Москвы, представители МЧС и Кремля. Все в нервозном напряжении, поскольку найти террористку в огромной Москве труднее, чем иголку в стоге сена. И потому по плану «Невод»:

уже были созданы оперативные штабы в СВР, МЧС, департаменте погранвойск ФСБ и в других силовых структурах…

Расширялся контроль телефонных разговоров и выявление подозрительных разговоров по ключевым словам…

Москва была поделена на секторы, и в каждый выехал микроавтобус службы пеленгации этих телефонных разговоров…

Еще одна служба – ГУБОП МВД – направляла бригады наружного наблюдения и оперов для контактов с информаторами в кавказской диаспоре…

Подполковник Алексей Климов был как раз одним из этих оперов, но его задержали, один из генералов в штатском сказал:

– Подполковник, это я вас вызвал. Вы видели этого Кожлаева, обменяли заложницу на его брата. Знаете ли вы какие-нибудь подходы к нему, контакты? Как вы договаривались об обмене?